В Парижской опере продолжается сезон "больших прощаний". Вслед за Аньес Летестю (см. "Ъ" от 16 октября 2013 года) на пенсию проводили самую красивую и самую молодую этуаль труппы Изабель Сьяравола. Для прощания с парижской сценой она выбрала балет "Онегин" на музыку Петра Чайковского в постановке Джона Крэнко. Двадцатиминутную овацию зала Сьяравола принимала со слезами, с улыбкой и даже стоя на коленях. Из Парижа — МАРИЯ СИДЕЛЬНИКОВА.
Изабель Сьяравола проводили на пенсию двадцатиминутной овацией и криками «браво»
Фото: Julien Benhamou / opéra national de Paris
Балет прощание
Изабель Сьяравола 42 года — законный пенсионный возраст для артистов Парижской оперы. Из них этуалью она пробыла всего пять лет. Дольше нее на вторых ролях не оставалась, кажется, ни одна балерина в труппе, по крайней мере ее поколения точно. Балетоманы точили зуб на худрука балета Брижит Лефевр, обвиняя ее в фаворитизме и прочих закулисных интригах. Но железная руководительница была непоколебима. В интервью корреспонденту "Ъ" она сказала: "Я назначила Изабель очень поздно, потому что раньше она была не готова к этой ответственности. Кроме того, у нее было много травм. Но в итоге это было правильное назначение, она это заслужила".
Возможно, дело в том, что Сьяравола не питомица школы Парижской оперы. В это элитное учебное заведение она попала только в 16 лет благодаря победе на конкурсе Национальной высшей консерватории танца и музыки в Париже. Выпустилась успешно — в труппу желанного театра. Здесь-то и начались трудности. Эмоциональная и мечтательная девушка как огня боялась годовых аттестаций, которые позволяют продвигаться артистам по служебной лестнице, а соответственно, и получать сольные партии. Ее менее яркие, но стрессоустойчивые соперницы, прошедшие полный курс школьной муштры, каждый год брали новую высоту. Сьяравола же семь лет просидела в "корифейках", еще четыре в "сюжетах", пять — в "первых танцовщицах", а когда дело наконец-то дошло до "этуали", ей было уже 37 лет. Сыпались травмы — особенно часто подводили колени, случались и срывы — хотела уехать в Сан-Франциско, куда ее приглашали солисткой и давали карт-бланш на все ведущие партии, но слепая преданность Опере оказалась сильнее. "За эти годы я научилась терпению",— признается балерина.
Изабель Сьяравола всегда брала красотой и эмоциями, техника никогда не была ее козырем. Природа наградила балерину идеальными длинными ногами, запредельно выворотными и с сумасшедшим подъемом: эта вываливающаяся из балетных туфель изящная "гора" способна свести с ума даже человека, далекого от балета. Сложно устоять и перед эмоциональной откровенностью Сьяравола. В ней уживается страстная женщина, тонкая драматическая актриса и умная балерина, которая умеет отдаваться на сцене чувствам, не впадая в карикатурный пафос. Ее стихия — трагедия, ее героини — Джульетта, Манон, Жизель, Маргарита из "Дамы с камелиями", Татьяна из "Онегина". Эта партия и принесла ей долгожданное звание этуали, в ней же она последний раз вышла на сцену Парижской оперы.
На прощальный спектакль бросили звездный состав. Онегина танцевал Эрве Моро, давний партнер героини вечера, Ленского — полностью восстановившийся после травмы Матиас Эйман, князя Гремина — незаменимый стахановец Карл Пакетт, темной лошадкой оказалась только солистка Шарлин Гьезенданнер в роли Ольги. Но и она за месяц, что идет балет в Опере, успела "набить ногу" и не позволяла себе ошибок первых спектаклей.
Едва поднялся занавес, двухтысячный зал уже не отрывал глаз от балерины, устроившейся в дальнем углу сцены на полу за чтением: она походила на фарфоровую фигурку с изящно изогнувшейся в "птичке" стопе. Но хореограф Джон Крэнко не балует Онегина и Татьяну дуэтами, поэтому эта "птичка" взлетит только к середине первого акта. В головокружительном адажио в спальне в первой же верхней поддержке нога Сьяравола выстрелит вверх на 180 градусов, вместе с ней взлетит и градус напряжения в зрительном зале. От романтического флера она избавляет свою героиню постепенно, незаметно, чтобы к третьему акту провести решительную черту между "прежней Татьяной" и светской дамой Лариной. Чем равнодушнее Сьяравола проводит сцену встречи, тем трагичнее оказывается финал. Любовь к Онегину для нее не просто отвергнутые когда-то чувства, а рок, тяготеющий над ней все эти годы. Признаваясь в этом сначала себе, затем и ему, балерина отпускает свою героиню вдоволь настрадаться и насладиться вспыхнувшей страстью. В какой-то момент этой безумной схватки темпераментов казалось, что Сьяравола и Моро сейчас переиграют концовку, перепишут Пушкина, а заодно и Крэнко. Но письмо разорвано, Онегину указано на дверь.
Когда поднялся занавес, перед зрителями, обнявшись, стояли двое эмоционально истощенных артистов, у которых не было сил не то что на поклон — на улыбку. Зал взорвался. Через оркестровую яму и из боковых лож один за другим летели букеты любимых балериной белых роз, сыпались крики "браво", зрители встали, она опустилась на колени, а с колосников сцены пошел дождь из золотых звезд. Путь пушкинской Татьяны Лариной от "милого дитяти", живущего надеждами и мечтами, до ослепительной, роскошной и неприступной княгини — это путь Изабель Сьяравола в Парижской опере, и в свой последний вечер она прошла его с блеском.