Музей политической истории России в Петербурге сделал выставку одной картины. Жанр не новый: иногда сама картина того стоит, иногда ее история делает событие значимым, иногда такие выставки устраивают от бедности выбора или мысли. Но это не тот случай. Это выставка такой картины, о которой классик марксизма-ленинизма спокойно мог бы сказать свое "очень своевременная". Сказать, что это радует, никак нельзя. Зато заставляет смотреть в оба.
Дмитри Налбандян. «Речь С. М. Кирова на 17-м съезде партии», 1935 год
"Речь С. М. Кирова на 17-м съезде партии" написана в 1935 году. Этот заказ 29-летний Дмитрий Налбандян получил сразу после завершения "съезда победителей", и картина стала первым монументальным полотном будущего мастера советской официозной живописи. Здесь все уже почти так, как будет в его многометровых портретах, одах Владимиру Ильичу, Иосифу Виссарионовичу и Леониду Ильичу: горизонтальный формат, грязноватая "академическая" палитра, остатки былой модернистской роскоши в виде чуть размытых контуров, пафосность избранного момента. Но есть и отличия, которые, конечно же, отсюда выглядят значимыми.
"Речь Кирова" написана с фотографии. Отсюда странно перекошенное лицо главного героя, которого именно с таким оскалом поймал во время знаменитого пламенного выступления фотограф. Скорее всего, и другие фигуранты написаны с фотографий (а как еще было писать), но разнобой в позах и взаимоотношениях действующих за спиной Кирова лиц рассказывает свою историю. В картинах Налбандяна персонажей поименно можно назвать всегда, но чем дальше, тем их становится больше. В "Речи Кирова" члены политбюро ЦК ВКП(б) сидят плечом к плечу, но при этом разреженно, и пространства между ними обретают политический смысл. В президиуме за спиной Кирова сидят (слева направо): Калинин, Микоян, Каганович, Жданов, Ворошилов, Сталин, Молотов, Орджоникидзе. Понятное дело, что Сталин выдвинут чуть вперед и кажется выше, чем все остальные. Все слушающие Сергея Мироновича смеются, все аплодируют. Старик Калинин отвернулся к Микояну, словно приглашая его похлопать вместе со всеми. Каганович опустил руки, но тоже довольно ухмыляется. Здесь нет, как потом часто будет у Налбандяна, массовости. Композиционно товарищи начальники делятся на пары, только вождь народа ни на кого не глядит, его взгляд направлен в будущее, а может, и в вечность.
Это выставка такой картины, о которой классик марксизма-ленинизма спокойно мог бы сказать свое «очень своевременная»
Чем же вызвано такое веселье? Названный "съездом победителей" XVII съезд ВКП(б) провозгласил построение фундамента социализма в СССР, а также возвел в норму партийной жизни культ Сталина. Здравицы и похвалы лились рекой, ни одно выступление не обходилось без правильных слов о "мудром руководителе". Речи членов политбюро, наркомов, секретарей республиканских и областных партийных организаций буквально пестрели эпитетами "великий", "гениальный", "гениальнейший", никогда ранее не употреблявшимися на партийных съездах. Историки подсчитали, что имя Сталина на съезде прозвучало более 1500 раз. В выступлениях Кагановича оно было употреблено 37 раз, Орджоникидзе — 40 раз, Микояна — 50 раз, Косиора — 35 раз.
На фоне этой патоки разыгрывался другой важный сюжет: окончательный разгром оппозиции. Оппозиция каялась: "правые уклонисты" Бухарин, Рыков и Томский; бывшие троцкисты Пятаков, Радек, Преображенский; "ленинградская оппозиция" Зиновьев и Каменев; лидер "право-левацкого блока" Ломинадзе. В их речах восхвалений Сталина было едва ли не больше, чем в речах верных соратников усатого диктатора. Это не помогло ни тем ни другим. Из 139 членов и кандидатов в члены ЦК партии, избранных на XVII съезде партии, около 100 были арестованы и расстреляны в 1937-1938 гг. как "враги народа". Из 1966 делегатов того же съезда с решающим и совещательным голосом были осуждены за контрреволюционные выступления более половины — 1108 человек. Название "съезд расстрелянных" закрепилось за XVII съездом куда прочнее, чем звание "съезда победителей".
Роль Кирова на этом съезде была чрезвычайно важной. Ею завершались прения по докладу Сталина. По количеству упоминаний имени вождя Сергей Миронович не уступал братьям по партии, и именно ему было поручено обличить раскаявшихся оппозиционеров. Он подарил истории термин "обозники": "...вместо того, чтобы сражаться в рядах основных бойцов, они то поодиночке, то целыми группами даже из руководящих рядов иногда либо ныряли в сторону, либо приотставали, либо скрывались в обозе, или еще где-нибудь, несмотря на то, что по физическим достаткам им было место в передовой линии огня. А армия идет, потому что это никоим образом колебать боеспособную армию не должно и не может. Армия идет вперед, одерживает одну победу за другой. Но там в обозе, среди этих отдельных колеблющихся групп, звеньев и группочек, все-таки продолжается своя работа" (по сохранившимся записям часть речи Кирова была озвучена профессиональным актером и является фоном экспозиции). Что было дальше — все знают: Киров будет убит через 10 месяцев после своего выступления, еще через год Сталин провозгласит: "Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее", ну а там не за горами 1937-1938 годы, решившие вопрос с любой возможной оппозицией, да и соратниками кремлевского горца, окончательно и бесповоротно. Очень поучительная вышла у Налбандяна картина — по уму, так повесить бы ее куда-нибудь, где голосуют.
Санкт-Петербург, Музей политической истории России, до 7 мая