Сила миссии

Алиса Ивановна Аксенова, знаменитая тем, что создала, а потом полвека отстаивала Владимиро-Суздальский музей-заповедник, в свои 82 года стала советником губернатора во Владимире

Наталья Радулова, Владимир

"Губернатору нужен человек с боевыми качествами, каковым я и являюсь",— 82-летняя Алиса Ивановна знает, чем заслужила титул "старейший чиновник России". Аксенова создала настоящую музейную империю — Владимиро-Суздальский музей-заповедник — и руководила ею более полувека. В августе 2013 года ушла на пенсию. "Ну, стала я посещать с мужем выставки, театры. По возрасту мне это вроде в самый раз. Но без работы скучно. Поэтому, когда предложили стать советником губернатора по вопросам культуры, я так обрадовалась. Сейчас считаю: что у меня было за полгода этого заслуженного отдыха? Август, сентябрь, октябрь... Пустота. А как назначили — я снова встаю в шесть часов утра и счастлива. Снова столько проблем!"

Чайник с водкой

"Запрещаю вывешивать на территории музея белье, пасти мелкий скот и высаживать весной гряды" — таким был первый приказ Аксеновой, ставшей директором Владимирского областного музея в 1960 году. Музей был беднейший в стране. В маленькой пристройке жила семья сторожа. На бивнях мамонта сторожиха натянула веревки и до прихода посетителей сушила белье. В Суздале тоже разместились сотрудники, и белье свое сушили с еще большим размахом: налево Архиерейские палаты, гордость России, направо — простыни, наволочки и подштанники экскурсоводов. Коз там же пасли, капусту выращивали. А что? Туристов мало, место тихое. Сюда ссылали рабочий неликвид: спился работник обкома — его перевели на работу в музей, спился директор архива, сотрудник райкома — в музей. Сидели все в одном кабинете, у директора в столе был припрятан чайник с водкой. И тут явилась бойкая Алиса Ивановна, выпускница института культуры. Конечно, ее встретили без особой радости. Половину дров, которые она выписала для музея, украли на следующей же неделе. Завхоз запил. При проверке выяснилось, что заведующий древнерусским архивом является выпускником торгового техникума. "Что же вы можете знать о древнерусском искусстве!" — возмутилась Аксенова, а заведующий усмехнулся: "А вам знакомо выражение "Нет таких крепостей, которые не брали бы большевики"?"

"Первым делом надо было провести отопление,— вспоминает Алиса Ивановна.— В музее было очень холодно, в фондохранилище — иней. Попробуй замани посетителя в такую холодину! Поэтому я сделала все — провела трубы, котел добыла, а он был предназначен для городской бани, и война за него шла серьезная. У нас этот котел стоял до 2000-го, пока мы не перешли на газовое оборудование". Вот после котла ее стали уважать. Всех пьяниц она уволила, вызывала на работу людей из МГУ: кто-то не выдерживал и уходил, но кто-то оставался и работал с "Алисой в стране чудес" еще много лет. Она действительно создала страну чудес: на базе двух небольших музеев во Владимире и Суздале появилось одно из ведущих музейных объединений России: 55 памятников, из которых 10 вошли в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, и 47 музейных экспозиций в трех городах. Из старинных церквей она выселяла склады, из Владимирских палат — десятки организаций, включая налоговую инспекцию, а из Спасо-Евфимиева монастыря — целую колонию. И все — с боем, как же еще. "Наверное, не было во время моей работы ни одного спокойного дня,— говорит она.— Но я из того поколения, кто верит: если делаешь правое дело, то победишь. Так всегда и получалось. В те годы я не задумывалась о своем, глубоко личном отношении к религии, но слова "Бог — Он есть" я за время своей работы произносила часто. Меня же столько раз собирались увольнять, а в итоге все оборачивалось благодарностью или орденом".

"Идеологические перекосы"

"Бабка Аксинья спешит в музей" — так назывался фельетон, который был опубликован в журнале "Крокодил" в 1960 году. Автор возмущался, что в музеях Владимирской области, которые возглавляет Аксенова, находятся в основном церковные ценности, перед которыми религиозные бабки и бьют поклоны. А о большом женском портрете он писал: "Кто это? Главврач больницы, председательница колхоза, знатная работница? Да нет — это портрет императрицы Елизаветы Петровны, повешенный из-за каких-то загадочных соображений". В заключение говорилось: "Мы против того, чтобы сама деятельность краеведческих музеев покрывалась густым слоем архивной пыли. Мы за то, чтобы в залах этих музеев прочно заняла свое законное место живая и полнокровная история наших дней".

Фельетон в "Крокодиле" тех лет — почти приговор. Аксенова билась и отстаивала свой музей, писала опровержения, мобилизовала всех сотрудников на поиск экспонатов для "отдела советского периода". Но куда спрячешь прекрасную архитектуру церквей, фрески Андрея Рублева? Как расскажешь об иконе в духе марксизма-ленинизма? Вот выдержка из справки 1970 года "Об идейно-политической направленности экскурсий и экспозиций во Владимиро-Суздальском музее-заповеднике": "В экскурсиях недостаточно пропагандируется, слабо показывается роль Коммунистической партии в социалистическом и коммунистическом строительстве... Нередко слаба научно-атеистическая направленность. Не раскрывается реакционная сущность церкви. Ряд важных тем, таких как "Ленин и наш край", не получили должного раскрытия".

И снова музейщиков трясло. Из Крестовой палаты убрали портреты всех царей и архиереев. Срочно начали монтировать в колокольне Суздальского кремля выставку "Ленинская политика охраны памятников истории и культуры". Сверху присылали директивы: современность и дореволюционное прошлое должны сравниться по процентам. Сравняли. Но и этого оказалось мало. В 1975 году комиссия ЦК КПСС потребовала 70 процентов современности — и это там, где одни церкви и купола! Комиссия также отметила, что во время экскурсий по церквям и монастырям в речи экскурсоводов нет "убедительных антирелигиозных моментов", а преимущества советского образа жизни показаны неубедительно. "Идеологические перекосы" в работе Владимиро-Суздальского музея-заповедника решили рассмотреть в отделе пропаганды ЦК КПСС — в назидание всем музеям страны... Но — случай! — в эти дни член политбюро Кириленко, посмотрев спектакль "Девичий переполох", решил заехать в Суздаль, "посмотреть на старину". И так он этой стариной проникся, такую дал высокую оценку работе музея, что решение ЦК о перекосах было тут же тихо снято. "Когда мне сказали об этом, я заплакала,— вспоминает Алиса Ивановна,— сижу за столом, идет заседание какое-то, я выражения лица не меняю, держусь, а слезы катятся".

Знак качества

"Сколько раз в своей жизни я слышала о себе — "нахватала". Как будто от этого увеличивалась моя зарплата! — говорит Аксенова.— Ничего не увеличивалось, кроме объема работы и проблем. У меня никогда не было никакого личного интереса. Я все делала для музея". Иногда границы музейной империи расширялись даже без ее усилий. В 1970-е во Владимир прибыли американские астронавты и наши космонавты. Им показали сначала все, что положено: Суздаль, Золотые ворота и владимирские соборы, а затем первый секретарь райкома повез гостей на областную промышленную выставку — хотел похвастаться советскими достижениями. Экскурсию вел директор выставки, он то и дело указывал американцам на экспонаты, где стоял знак качества — пятиконечник: "Это значит, что товар хорошего качества". Иностранцы в конце концов не выдержали: "Значит, изделия без этого знака — плохого качества? Зачем же их выпускать?" Директор растерялся, вспотел, еще раз десять повторил мантру про знак качества — его будто заело. На следующий день первый секретарь вызвал директора в обком: "Выставку передашь Аксеновой, а Знак качества можешь себе на ж... повесить". Так в музее появилась еще одна "современная экспозиция".

Но на Алису Ивановну было еще немало нападок. И выговоры, и разборки в ЦК, и статья в "Правде" о том, что "Аксеновой ценно лишь то, что приносит прибыль", поэтому в объединении нет музеев историко-революционных. Она действительно всегда стремилась к прибыли: "Я понимала, что мы "ходим по золоту", у нас более миллиона посетителей в год. Как-то к нам приехал барон Ротшильд и сказал: "Если бы мне дали Суздаль, я бы удвоил свое состояние". А у наших сотрудников тогда зарплата была 75-90 рублей! Мне надо было их как-то удержать, ведь это ценные кадры!" В итоге директор добилась, чтобы экскурсии проводили только ее сотрудники, а не "Интурист" или профсоюзное бюро экскурсий. Пошли деньги, стали начисляться премии, появилась возможность приглашать художников, заказывать экспонаты. В 1980-е музей сам зарабатывал большую часть суммы на свое содержание.

В 1991 году первый секретарь райкома партии не выдержал, на такую успешную работу глядя, и предложил объединить музей-заповедник с двумя отсталыми совхозами. Хозрасчетный комплекс придумал: музей зарабатывает деньги, на эти деньги кормят коров, коровы дают молоко, молоко продают туристам. "Разбогатеем! — секретарь был в восторге от своей бизнес-идеи.— Поднимем сельское хозяйство!" Районная партконференция дружно проголосовала "за". Аксенова была в шоке: "Я была буквально в отчаянии от невозможности уступить и тем самым развалить дело. В общем, сижу, опять реву, а тут звонок: "Алиса Ивановна, это Владимир Глотов, обозреватель "Огонька". Помните, я у вас двадцать пять лет назад был в гостях, когда Тарковский снимал "Андрея Рублева"? Хочу написать о вашем музее еще раз. Как ваши дела?" Аксенова вытерла слезы. "Написали тогда в вашем журнале большую разгромную статью, сделала я этого первого секретаря по-страшному, и уже после того никто про молоко не заикался". Тот номер "Огонька" до сих пор хранится в семье Алисы Ивановны. На его обложке она шариковой ручкой написала: "Слава Богу!"

Торговцы и кони

"Я боролась почти с каждым городским чиновником,— подводит итог полувековой работы Аксенова.— Столько лет не могли решить проблему туалетов во Владимире и Суздале! И до сих пор решаем! А дороги в нашей области? Можете представить, как мне было стыдно, когда я с директором Лувра ехала в Суздаль, самую яркую жемчужину "Золотого кольца", и нас по дороге тряхнуло так, что мы ударились головами о потолок автомобиля?!" Сейчас, став советником губернатора, она взялась за суздальскую проблему, которая ее раздражает так же, как когда-то белье на веревках,— торговцы и кони. "Это же некрасиво — все эти лотки, коробки от бананов, эти непонятные лошади, на которых туристам предлагают прокатиться. И ведь никто не платит налоги. Про частные гостиницы и говорить нечего — полгорода сдает туристам комнаты. Зарабатывайте, пожалуйста, но пусть все будет по закону. Пусть будут извозчики, но как в Центральном парке в Нью-Йорке: в специальной форме, с номерами. А у нас что? Бардак!" Принципиальность Аксеновой раздражает многих. С ней ругаются застройщики — она отстояла луга в Суздале. "Оставила бы она нас в покое,— возмущаются продавцы сувениров.— У всех же семьи, все на этих магнитиках и тарелочках зарабатывают". Владельцы лошадей тоже вот-вот поднимут бунт: "Кого хотим, того и возим, ей какое дело?" Аксенова невозмутима: "Да, мне до всего есть дело. Но я пошла на эту должность не ради корысти".

За свой долгий трудовой стаж она особо ничего не нажила: маленькая двухкомнатная квартира, в которой все шкафчики старого трюмо забиты наградами. Фотографии в рамках: сын, внучки, скоро добавится фото правнучки, которая родилась на днях. У окна стоит китайская беговая дорожка: "Надо ходить, надо каждый день ходить. А секрета долголетия я не знаю. Утром мы с мужем — он старше меня на четыре года — едим овсянку и яйца. Нервничаем оба из-за работы, он у меня инженер, тоже долго не уходил на пенсию. Болеем за свое дело. Трудиться надо просто, вот и весь секрет".

Алиса Ивановна явно нравится губернатору Светлане Орловой — это видно хотя бы по тому, с какой симпатией глава региона каждый раз смотрит на нее. А когда Орлова, подводя итог ее музейной работы, сказала: "Сильным женщинам никто не прощает слез", Алиса Ивановна снова заплакала так, как она умеет: не меняя официального выражения лица.

В своем новом кабинете, который советнику выделили рядом с приемной губернатора, Аксенова не появляется: "А что там делать? Я все время на ходу. Это ведь не кабинетная должность". На ходу она собирается быть еще очень долго: "Меня знаете, кто вдохновляет? Мои ровесники — артисты, писатели. Я смотрю на них по телевизору: ну да, иногда поблекшие лица, но все равно очень активные. И я встряхиваюсь: мы еще ничего, наверное".