Выставка / Современное искусство
На выставке Яна Фабра в PinchukArtCentre посетители могут вплотную ознакомиться с ужасами колониализма
Фото: Александр Яловой, Коммерсантъ
В PinchukArtCentre открылась выставка двух циклов работ бельгийского художника Яна Фабра, посвященных эпохе колониального владычества Бельгии в Конго. Двойственные чувства от созерцания мозаичных картин знаменитого европейского арт-провокатора испытал ПАВЕЛ ЛУЖЕЦКИЙ.
Где-то во имя искусства произошел геноцид насекомых — такова первая реакция на экспозицию серий бельгийского художника Яна Фабра "Дань Бельгийскому Конго" и "Дань Иерониму Босху в Конго" в PinchukArtCentre. Объем проделанной им работы действительно впечатляет. Ведь все картины и объекты — а их на выставке больше полусотни — выложены, словно мозаика, из красочных, переливающихся изумрудным цветом надкрылий тропических жуков-древоточцев. Впрочем, на открытии выставки художник признался, что эти масштабные полотна ему помогали создавать подмастерья, а также заверил всех присутствующих, что ни одного из этих жуков не убил лично, а всего лишь использовал бесхозные отходы азиатских и африканских столовых, где этих насекомых, судя по количеству их трупиков, превращенных в итоге в произведения искусства, аборигены едят на завтрак, обед и ужин. Эти заверения, очевидно, связаны с тем, что господину Фабру однажды довелось испытать жестокость защитников животных на собственной шкуре. В 2012 году на него несколько раз нападали вооруженные палками разъяренные любители кошек, прознавшие, что художник для съемок одного из своих арт-фильмов несколько часов кряду заставлял нескольких несчастных мурок демонстрировать на камеру чудеса ловкости при приземлении с большой высоты.
Тема выставки Фабра в PinchukArtCentre, посвященной колониальному прошлому Бельгии в Конго, нашей публикой скорее всего воспринимается как экзотика в духе романов Луи Буссенара, однако на родине художника она до сих пор остается весьма болезненной и щекотливой. Впрочем, вскрывать социальную проблематику, смело затрагивать замалчиваемые факты — хороший тон для крупного деятеля современного искусства, к каковым, в общем-то, по праву относят бельгийского мастера.
Материал, из которого сделаны картины, выглядит весьма привлекательно, и эта красота вуалирует жуть изображений
Одно из центральных полотен выставки — роскошный портрет бельгийского монарха Леопольда II, который вполне мог бы украсить Королевский дворец в Брюсселе. Именно по указанию этой августейшей особы в Бельгийском Конго проводилась колониальная политика, поражающая воображение своей жестокостью. Туземцы считались рабами короля, а их малейшая провинность каралась избиением плетьми, отсечением конечностей, публичными казнями. Колонизаторы выжигали целые селения, морили население голодом, брали в заложники женщин и детей. За годы владычества Леопольда численность населения Конго сократилась вдвое, были уничтожены около 10 млн человек. Без знания подобного исторического контекста суть послания Яна Фабра рискует ускользнуть от зрителя.
А вот искрящийся материал, из которого сделаны картины, выглядит весьма привлекательно, и эта красота невольно вуалирует жуть изображений. Впрочем, об ужасе напоминают развешанные в каждом из залов черепа, зажавшие в зубах то плеть, то мачете, то четки с крестом — предметы, символизирующие порабощение. Когда, переходя от картины к картине, невольно задумываешься, что количество жуков, пошедших на их изготовление, вполне сопоставимо с числом истребленных за годы колониализма конголезцев.
По мнению художника, колониальные ужасы стали следствием гипертрофированной жадности белых людей, не ставивших специальную цель — уничтожать себе подобных, а скорее просто стремившихся к обогащению любой ценой. Именно поэтому в экспозиции рядом с изображениями бичуемых мужчин и женщин с отрубленными руками соседствуют, на первый взгляд, нейтральные логотипы бельгийских компаний, эксплуатирующих конголезцев, или, например, огромная копия почтовой марки — клей в те годы, оказывается, варили из костей замученных африканцев. Как тут не вспомнить высказывание Карла Маркса о капитале, готовом на любое преступление ради прибыли в 300%. Достойное место среди этих макабрических полотен занимает изображение атомной бомбы "Малыш", сброшенной на Хиросиму. Оказывается, уран для нее был извлечен именно из радиоактивных каменоломен Конго.
Неудивительно, что Ян Фабр, разрабатывая тему бельгийского колониализма, обратился к наследию Иеронима Босха. Отдавая дань великому фламандскому живописцу, Фабр указывает не только на духовную связь со своим соотечественником, но и на воплощение образов его творчества в реальности. И действительно, изображения, напоминающие ад Босха, оказываются не более чем отображением повседневного кошмара колониализма. Возникновение этих кругов ада Ян Фабр резюмирует практически чуть ли не в марксистском духе картиной "Что для одних несчастье, для других — шоколад", изображающей монстра над логотипом бельгийского шоколадного бренда "Cote d`Or". И действительно, пока человек морально готов обеспечивать себе сладкую жизнь за счет горьких слез других людей, кошмары Босха наверняка не будут казаться фантастикой.
"Я верю в человечество, состоящее из индивидов"
ЯН ФАБР поделился с корреспондентом "Ъ" ПАВЛОМ ЛУЖЕЦКИМ своими взглядами на колониализм, оргию толерантности и биологические корни социально-политических проблем.
— Выступая в разных творческих ипостасях, кем вы все-таки ощущаете себя в большей степени — режиссером, художником, писателем?
— Я считаю себя слугой красоты. Коленопреклонение перед красотой само подсказывает, в какой форме она воплощается наилучшим образом: это может быть рисунок, текст, картина или что-либо иное. Я прислушиваюсь к тому, что требует от меня мир. Как художник, я также прислушиваюсь к тому, что от меня требует сама работа. Необходимо полюбить то, что хочешь создать. Искусство — это в первую очередь искусство слышать.
Например, театральный перформанс "Оргия толерантности" я сделал как гражданин страны, где на парламентских выборах побеждают крайне правые, и одновременно с этим в телевизоре есть огромный выбор порнографических каналов. Это и есть, на мой взгляд, оргия толерантности, в которой не хотелось бы принимать участие. Безусловно, необходимо быть толерантным, но это не означает приятия всего происходящего.
— Серии работ в PinchukArtCentre раскрывают позорную страницу в истории вашей страны, связанную с порабощением народа Конго во времена короля Леопольда II. Правомерно ли, на ваш взгляд, сравнить его, например, с Адольфом Гитлером?
— Думаю, нет. Несмотря на все ужасы и зверства, происходившие в Бельгийском Конго, идеология Гитлера отличается от идеологии Леопольда II. Конечно, нельзя игнорировать тот факт, что Леопольд, считавший Конго своей собственностью, ответственен за преступления против конголезского населения, происходившие в эпоху колониализма. Все те ужасные пытки применялись по его велению. Однако они не служили какой-либо идеологической доктрине, а просто выражали политику колониализма, в основе которой лежит жадность Запада. Наверное, и среди колонизаторов были люди, верившие в превосходство своей расы, но вместе с тем в то время делались и попытки цивилизовать местное население. Бельгийцы строили в Конго школы, чтобы обучать в них туземцев. Даже конголезцы признают, что лучшее из того, что есть сегодня в их стране, привнесли бельгийцы. Когда же они покинули Конго в 1960 году, уровень коррупции там достиг поистине астрономических масштабов. Любая монета имеет две стороны. Конечно, угнетение и порабощение одной страны другою неприемлемо, однако необходимо быть честным с собой по поводу собственной истории, не заметать ее сор под ковер.
— Проблема колониализма по-прежнему существует в мире?
— О, да, и тут даже не надо далеко ходить. Например, возьмем Германию. Она колонизирует страны весьма утонченно, экономическими методами. Германия владеет компаниями, обеспечивающими телефонную связь в Хорватии, водоснабжение на Балканах, подачу электричества в Нидерландах. Думаю, что это не что иное, как колонизация.
— Вернемся к вашей выставке. Представленные на ней работы посвящены ужасным вещам, но выглядят весьма эстетично.
— Эти работы призваны подчеркнуть взаимосвязь между эстетическими ценностями и этическими принципами. Мои произведения должны соблазнять вас эстетически, чтобы затем заставить задуматься об этических принципах. Мне кажется, в этом и состоит цель искусства — соблазнить зрителя, направив его мышление в новое измерение.
— Однако живопись Босха, которого вы цитируете в своих работах, гораздо прямолинейнее указывает на Ад как последствие греховного деяния.
— Иероним Босх не так прост. У него на самом деле нет дихотомического деления на плохое и хорошее, на Ад и Рай. Даже зло на его картинах подчас выглядит привлекательным. Он был искренним католиком, но тем не менее католическая церковь была им недовольна. В работах Босха много юмора, критики церкви и господствовавших в его время предрассудков. Вообще-то говоря, в жизни добро нередко оборачивается злом — и наоборот. Это жестокость красоты и красота жестокости.
— В своем творчестве вы, кажется, избегаете моральных суждений.
— Обвиняя других в фашизме, легко самому превратиться в фашиста. Я стараюсь не судить других людей.
— Звучит по-христиански.
— Так и есть. Мои работы очень религиозны. Однако давайте не забывать, что христианство — это нечто, присущее именно Западу. Мы решили привить христианскую веру черным людям, силой заставляя их поверить в белого Христа. И прекрасная гуманистическая концепция превратилась во что-то весьма опасное. Добро обернулось злом. Но так же и зло может превратиться в добро. Среди католических миссионеров в Конго были очень хорошие люди, но в итоге церковь отторгла их. Это извечная битва между человечностью индивидуума и бесчеловечностью системы. Я верю в индивидуума, и я верю в человечество, состоящее из индивидов. Поэтому мои работы полны надежды, они не циничны. Зеленый — цвет надежды. Моя мать — католичка. Мой отец — коммунист. Он не посещал церковь. А мать привила мне любовь к Христу. Христос очень важен не только как концепция гуманизма, но и как художественная концепция. Фигура на кресте — это одно из сильнейших изображений в искусстве. Мощное, эротичное. Поэтому мне кажется важным размышлять на эту тему. Крест в моих работах — это древо жизни. Мы забыли значение многих символов. Например, в Средние века вряд ли кого-то могла смутить змея на кресте, означающая Христа. Эту эмблему использовали врачи. Пеликан, являющийся сейчас символом службы переливания крови, также первоначально символизировал Христа. Но мы не помним этого.
— Верите ли вы в прогресс?
— Я вижу, что все изменяется к лучшему. Даже сейчас в вашей стране. Люди несовершенны, полны ошибок — и тем не менее мы стремимся к добру, к совершенству, оригинальности. Мы ошибаемся, но пробуем снова. Мы хотим уподобиться ангелам. Это видно даже на примере вашей страны. 20 лет назад Украина была в Советском Союзе. За это время произошло две революции, начало строиться новое общество. Мы должны верить в человечество. Человек — прекрасное животное. И то зло, что скрывается внутри нас, сделает нас еще лучше в будущем. Только ангелы прекрасны и лишены зла.
Моя работа в течение 30 последних лет — это исследование человеческого тела, его биологии. Поскольку биология в гораздо большей степени, чем принято думать, влияет на философские, социальные и политические вопросы. Именно поэтому вопросы биологии в обществе до сих пор являются в высшей степени табуированными. Простой пример — реклама женских гигиенических прокладок, надежность которых всегда иллюстрируется в телевизионных роликах с помощью какой-то синей жидкости. Мы живем в 2014 году, однако менструальная кровь до сих пор воспринимается как нечто грязное, запретное. А кровь — не грязна. Она прекрасна.