инспекция
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Коротаев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Геннадий Гуляев
Накануне открытия Олимпийских игр Сочи предстал перед корреспондентами "Ъ" АЛЕКСЕЕМ ДОСПЕХОВЫМ и АФСАТИ ДЖУСОЙТИ городом, который пока очень волнуется и до сих пор до конца не поверил, что Олимпиада уже здесь, но который, конечно, проведет ее так, что все равно все будут в восторге.
Сегодняшний Сочи — это город, в котором, даже если очень захочешь, от Олимпиады никуда не денешься. Это город названий. Чтобы добраться до остановки, откуда идет автобус в Олимпийский парк, надо пройти 50 метров по Фигурной улице, а потом, не доходя до проспекта Чемпионов, свернуть на Триумфальную. А по дороге — вывески, по которым можно изучать предолимпийский расклад. Увидев кафе "50 на 50", думаешь про российскую хоккейную сборную, ресторан "Авось" — про шансы российских биатлонисток без дисквалифицированной Ирины Старых. И знаменитый бар "Спотыкач" в новеньком, выросшем как раз перед Олимпиадой Екатерининском квартале Адлера тоже, увы, заставляет задуматься кое о ком (но не будем о больном).
А еще сегодняшний Сочи — это город парадоксов. Они начинаются на этих тенистых улочках, в этих обычных, без шика, заведениях общепита, сегодня выполняющих важную олимпийскую миссию. Их хозяева видят в Олимпиаде и безусловное благо, потому что она избавила Сочи от пробок, сделала его аккуратнее, современнее, удобнее. Но то ли общепита получилось в итоге больше, чем общественности, то ли общественность пока как следует не вошла во вкус. Ануш, владелица одного из кафе неподалеку от приморского променада, улыбнулась, когда мы поздравили ее с тем, что зимой, не в сезон, у нее, наверное, наплыв посетителей: "Наоборот, никого нет. Вот раньше, когда шла стройка, был наплыв. А теперь — нет. Буду ждать лета, курортников". Заведующий другим кафе Дмитрий вздохнул, когда мы поинтересовались, почему у него такие демократичные цены — надо же, Олимпиада, а они, вопреки традиции, не взлетели? "Ну нас, скажем так, попросили не поднимать их,— он поднял глаза к потолку.— Попросили поработать на страну. Работаем. Если бы не американцы, которые отдыхают всю ночь, было бы грустно..."
В Олимпийском парке, рядом с изогнувшимся морской волной конькобежным стадионом "Адлер Арена", мы встретили запыхавшегося человека в куртке с кленовым листом. Антуан Дешэ — канадец, работает на CBC — на телевидении и радио. Он рассказал, как захотел сделать репортаж о том, чем живет парк, осмотреть все находящиеся в нем сооружения, но до конца выполнить поставленную задачу не смог. Сдулся на полпути.
Фишкой сочинской заявки была, как известно, компактность. И с тем, что она компактна, не поспоришь. Все стадионы Прибрежного кластера — такого, кажется, на зимних Олимпиадах еще не было — сконцентрированы в одном месте. Но парк этот — просто циклопических размеров. Ради интереса мы потом все-таки попробовали пересечь его — от хоккейной "Шайбы", мимо "Большого", "Фишта", "Ледового куба" до выхода к железнодорожной станции. Удалось — управились за час с небольшим, то есть примерно за то же самое время, что придется тратить на то, чтобы попасть из кластера Адлерского в Горный.
Канадец не смог. Но в общем не жалел об этом. Он говорил, что и так убедился: стадионы — красивые, все — чисто. Он говорил, что, оказывается, его зря пугали тем, что в России не владеют иностранными языками: "Мне отвечали по-английски!" Он говорил, что погода идеальная, лучше не бывает: "Я вчера был в горах — там много снега. А здесь — тепло и солнце". Солнце и вправду светило ярко-ярко, не по-зимнему, а по-сочински. Его, правда, немного настораживало, что он лично до сих пор не натыкался на болельщиков — ни российских, ни канадских, ни голландских, ни шведских, ни мексиканских. Везде — только отряды волонтеров, постоянно перемещающихся по только им ведомым маршрутам, полицейские, коллеги-журналисты. Гигантский парк из-за этого выглядел слегка не ожившим, не проснувшимся, что ли.
Мы спросили, было ли ему вообще страшно, когда он отправлялся в свою олимпийскую командировку? Он замялся: "Я, конечно, знал про Волгоград. Это было ужасно. Но слушайте, таков современный мир. И потом — это же Олимпиада. Тут иной уровень безопасности, так? Я верю, что ничего не произойдет".
В горах, в Красной Поляне, было уже гораздо холоднее. И американский телевизионщик Пол Джонсон, глядя на подсвеченный к закату огнями трамплинный комплекс, повыше натягивал воротник пуховика, пока объяснял, что если дрожать от страха из-за терактов, то Олимпиады можно вообще не проводить: "Перед Олимпиадой в Солт-Лейк-Сити случилось 11 сентября. Что, ее надо было отменить? По этой логике в принципе ничего нельзя проводить — постоянно существует какая-то угроза. Но если бы мы ей следовали, то это означало бы, что террористы победили. Поэтому мы не должны бояться".
Он и не боялся. Напротив, как сформулировал, был полон энтузиазма по поводу Олимпиады. "Видно, что для России она многое значит. Я уже вас могу поздравить — стадионы, скажем, великолепные. Но,— Джонсон замялся,— кое-что все же недоделано. В отелях, например". Он вдруг звонко рассмеялся.
Мы предположили, что наш знакомый, видимо, тоже, как другие иностранцы, с удовольствием пишет в личном блоге об этих сочинских гостиничных неурядицах, ставших внезапно интернет-хитом. "Пишу,— честно признался Джонсон.— В первый же день после заселения мы застряли в лифте. На следующий — опять... Что-то сделайте с гостиницами. На них же можно зарабатывать деньги". Он был уверен, что можно, и именно на этих гостиницах.
Спустились в Адлер мы уже к ночи. И в кафе у Дмитрия нашли тех самых американцев, на которых он молился. Им, сотрудникам крупного фотоагентства, было весело. Даже несмотря на то, что утром, перемещаясь от Красной Поляны в Прибрежный кластер, они долго-долго плелись на своем автобусе со скоростью десять километров в час за грузовичком, который щетками расчищал пыль и не давал себя обойти. Спешащие пассажиры в конце концов вышли из себя, и водитель рискнул пойти на обгон. Грузовичок сдался, прижавшись к обочине, но из него при этом вышел водитель. "Представляете, он чистил абсолютно чистую трассу и показал нам фак!" — хохотал Скотт Хендерсон.
Для него сочинская Олимпиада была шестой в карьере. И он уже считал ее лучшей — и плевать ему было и на этого водителя с его пальцем, и на сломанную крышку от унитаза в номере.