Илья Фарбер будет заниматься правозащитной деятельностью. Об этом он заявил в интервью "Коммерсантъ FM". Политолог Илья Константинов ответил на вопросы ведущей Татьяны Ильиной.
Фото: twitter.com/Vorobievaya
В конце декабря Московский районный суд Твери удовлетворил ходатайство об условно-досрочном освобождении бывшего директора Дома культуры, и в пятницу, 10 января, он вышел из колонии. Илья Фарбер провел в заключении два года и четыре месяца. Его обвиняли в получении взятки.
— Как вы оцениваете освобождение Ильи Фарбера?
— Во-первых, хотел бы искренне, от всей души поздравить и Илью Фарбера, и его близких, родственников, друзей, всех, кто боролся за его освобождение. Это большое событие. Я считаю, что освобождение Ильи Фарбера — это прямой результат тех изменений в общественном сознании, которые происходят в последнее время. Еще десять, может быть, даже пять лет назад, такое было бы невозможно. Вот за последние два с небольшим года в нашем обществе появились активные силы, группы, слои, которые воспринимают чужую боль как свою. Их довольно много, они находят между собой связь, они становятся единой действующей социальной сетью.
— Вы кого имеете в виду, поконкретнее?
— Не только правозащитников. Я имею в виду вообще широкое общественное движение: правозащитников, журналистов, политических, гражданских активистов, — всех, кто выходит на митинги, на пикеты, кто пишет о тех или иных заключенных, неправедно осужденных людях; тех, кто поддерживает их, кто в интернете все время поддерживает эту тематику. Это уже десятки тысяч людей. И благодаря этим людям и становятся возможными такие освобождения. Только благодаря этим людям.
— Господин Фарбер сам заявил, что займется правозащитной деятельностью, помощью таким же, как он, оказавшимся в такой же ситуации. Как вы оцениваете его перспективы на этой ниве?
— Я не стал бы торопиться с оценкой перспектив Ильи Фарбера на правозащитной ниве. Я прекрасно понимаю, почему он стремится к такой деятельности, потому что человек, прошедший через следственную, судебную систему современной России, не может ей не ужаснуться. Я знаю об этом не понаслышке. Это Молох, пожирающий каждый год тысячи невинных людей. И нормальный человек, сохранивший что-то живое в своей душе, соприкоснувшись с этой страшной системой, не может не ужаснуться и не попытаться что-то сделать. Это первое естественное движение человеческой души. И об этом говорят практически все узники, невинно осужденные, которые оказываются на свободе.
А уж что получится из этого — это другой вопрос. Это зависит от стечения обстоятельств, от того, как общество примет усилия того или иного правозащитника, от того, как он сумеет договориться с властью и так далее. Но движение души правильное, нормальное, естественное.
— Это как поделиться опытом, да?
— Нет, это совсем другое. Вот ты побывал в аду, и ты не можешь не проникнуться этим чувством. Другие люди не знают о том, что ад существует. Миллионы людей, не соприкасавшиеся с этой системой, не знают, что рядом с ними самый настоящий ад. Они слышали ухом, но душой, сердцем они совершенно этого не понимают. Они не понимают, что там совершенно другие принципы, нормы, законы жизни, не понимают, что там человек абсолютно лишен прав, там человека просто растаптывают и превращают в пыль.
И только человек, лично соприкоснувшийся со всем ужасом судебной следственной системы современной России, начинает воспринимать это как свою личную боль, воспринимать боль других людей как свою, — десятков, сотен, может быть, даже тысяч людей.
— Скажите, а как в целом вы оцениваете дело Ильи Фарбера?
— Я не судья, не следователь и не юрист, поэтому я не берусь оценивать все нюансы и детали этого дела. Из того, что мне известно, могу заключить, что он был осужден несправедливо, политических — в строгом смысле этого слова — мотивов я в этом деле при поверхностном наблюдении не вижу. Но то, что он был осужден несправедливо, с многочисленными нарушениями существующего законодательства, прежде всего, уголовно-процессуального, это очевидно. Но ведь таких, как Илья Фарбер, десятки тысяч у нас в стране. Есть и еще более страшные случаи, и в том числе, случай моего сына Даниила Константинова, которого совершенно необоснованно обвиняют ни много ни мало в убийстве.
Надо понимать, что это просто совершенно чудовищная, страшная мясорубка — судебная следственная система России, которая работает непрерывно. Ее работу нужно остановить, с этим нужно что-то делать, это катастрофа. Я рад, что Илья Фарбер осознает это, я рад, что в нашем полку прибыло.