Россия, наконец, ворвалась в первую сотню рейтинга условий ведения бизнеса. Теперь наше место в Doing Business — сразу за Барбадосом, 92-е. В результате, говорят эксперты, «у чиновников появилась позитивная мотивация» для реформ.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Курс на Барбадос
«Слабо ощутимый» «феноменальный прорыв», сопряженный с «ошибками в методологии»,— если собрать воедино оценки, которые 92-му месту России в рейтинге Doing Business дали различные собеседники BG, получится полная нелепица. И то сказать: потратить массу сил, чтобы оказаться сразу следом за Барбадосом— вы помните, где находится Барбадос — не очень большой повод для гордости. «Не ахти чего»,— констатировал президент Владимир Путин. И все же те, кто гордится достижением России, поднявшейся в рейтинге сразу на 20 строк, имеют для этого основания.
В докладе Всемирного банка и Международной финансовой корпорации отражены пять изменений в регулировании бизнеса, происшедших с 1 июня 2012 по 1 июня 2013 года либо в России в целом, либо в отдельно взятой Москве. Это, подчеркивает соавтор исследования Валентина Салтане, «на самом деле очень много», и по скорости приближения к лучшим образцам (см. таблицу) Россию опередили лишь две страны — Украина и Руанда. Впрочем, на украинское лидерство в этом соревновании, учитывая «эффект низкой базы» (140-е место в прошлом году, 112-е в этом), можно и глаза закрыть. А пример Руанды, сменившей 54-е место на 32-е, должен лишь обнадеживать: похоже, конкуренция в верхней части списка несколько меньше, чем принято думать, и ничто не помешает России добиться желанного 20-го места — кроме, разумеется, собственной бюрократии.
В Агентстве стратегических инициатив (АСИ) рост российского рейтинга считают подтверждением «эффективности «дорожных карт» как инструмента реформ». Потому хотя бы, что в 2012 году карты были разработаны для всех показателей, улучшение которых отметили в итоге эксперты Doing Business: создание предприятий, регистрация собственности, таможенное администрирование, подключение к электросетям и получение разрешений на строительство. Правда, признает директор по развитию приоритетных программ АСИ Александр Пироженко, «позиция России была бы еще выше, если бы мы добились своевременного выполнения принятых «дорожных карт»». Однако к 1 июня, когда наступила дата отсечения для составителей рейтинга, из 126 предусмотренных «дорожными картами» мероприятий, срок по которым вышел, было выполнено только 58. «Если бы нам удалось полностью в этом году выполнить все мероприятия, мы смогли бы передвинуться примерно на 50-е место»,— говорил тогдашний глава Минэкономразвития Андрей Белоусов.
Силы света и пропаганды
Существенным, указывает Александр Пироженко, стало изменение показателя «регистрация собственности». «Аудит процессов, который провел Росреестр, позволил сократить процесс на одну процедуру (отменено обязательное получение техпаспорта в БТИ) и добиться почти двукратного сокращения сроков — с 43 до 22 дней. В итоге по этому показателю с относительно неплохого 45-го места мы поднялись на 17-е, что значительно опережает позиции многих стран—лидеров мировой экономики»,— подчеркивает он.
Но, пожалуй, сильнее всего на позиции России повлияло упрощение порядка подключения к электросетям. Правда, это новшество затрагивает только Москву, но такова уже методология рейтинга: место страны определяет ситуация в ее крупнейшем деловом центре. И не стоит забывать, что год назад Москва по легкости этой процедуры занимала последнее место среди 30 российских городов, включенных в национальное исследование, и предпоследнее среди 185 бизнес-столиц мира. Сейчас она по этому показателю 117-я. За время существования Doing Business Россия не знала подобных взлетов.
«Прежде всего сказались изменения, предпринятые московским правительством и ОАО МОЭСК,— объясняет господин Пироженко.— В частности, введены фиксированные тарифы на подключение, значительно сокращены сроки, в первую очередь для небольших потребителей — до 150 кВт. Этой категории пользователей МОЭСК предлагает подключиться за пять шагов и три визита и уложиться в 125 дней». Для остальных процедуры «более серьезные», но «малые предприятия уже достаточно легко подключить», подтвердил председатель совета московского отделения «Опоры России» Александр Жарков, связывающий перемены с тем, что в 2012 году в МОЭСК «пришел руководитель с идеями клиентоориентированности» (Петр Синютин — BG). Теперь остается, по словам господина Жаркова, «вопрос пропаганды всего этого, донесения до масс»: «Все привыкли, что надо искать какие-то „пути“ подключения к электричеству. Потребителям в голову не может прийти, что можно просто обратиться в „одно окно“ и получить ответ. И те, кто работает в сетевых компаниях на уровне среднего звена, тоже привыкли к непонятным „заходам“».
Пропаганда в данном случае решает две задачи сразу. Одна скорее имиджевая: рейтинг Doing Business строится на основе опросов предпринимателей об условиях ведения бизнеса, и если они не узнают об упрощении процедуры, они и рассказать об этом не смогут. Другая имеет практический смысл. Тщательное описание, «что должен сделать заявитель: сколько раз прийти, что получить, какое время потратить и сколько ему это будет стоить,— это нормальный способ сделать все эти процедуры более простыми и прозрачными»,— указывает советник мэра Москвы, ректор Московской школы управления «Сколково» Андрей Шаронов. МОЭСК такую инструкцию для клиентов выпустила, и, полагает Шаронов, «подобные же вещи нужно делать, насколько возможно, и в рамках других процедур, в частности в области получения разрешений на строительство». Там наше место — 178-е.
Реформы, невидимые глазу
Если оценивать состояние дел только по месту в рейтинге, с процедурами получения разрешений на строительство не происходит ничего или почти ничего: год назад Россия тоже была в этой категории 178-й, а если учесть расширение списка стран,— 180-й. Однако Валентина Салтане отмечает сокращение числа необходимых согласований и «значительное уменьшение» временных затрат — 297 дней вместо 344. «Реформы были направлены на то, чтобы элиминировать бюрократию»,— заключает она. Согласно отчету Всемирного банка, процесс еще и подешевел почти на треть.
Вероятность влияния этих изменений на рейтинг в России «оценивали немного более оптимистично, чем эксперты Всемирного банка», признает замминистра экономического развития Сергей Беляков. По его словам, «некоторые эффекты» эксперты пока просто не отследили, но можно ожидать, что они повлияют на российские оценки в следующем году.
Александр Пироженко предполагает, что «серьезный рывок» в рейтинге в следующем году может совершить и таможня, ответственная за исполнение «карты» по внешнеэкономической деятельности. «Мы понимаем объем работы, который им предстоит, сложности в построении эффективного взаимодействия с другими регуляторами, ведь в процесс импортно-экспортного контроля вовлечено почти 20 ведомств,— заявил представитель АСИ.— Результаты этого года — рост в рейтинге по показателю трансграничной торговли на пять пунктов — это хорошее начало, по этому направлению у нас большой потенциал и большой перечень сфер, которые надо серьезно реформировать».
Однако в самой Федеральной таможенной службе, похоже, считают, что уже добились больших успехов. Заместитель главы ФТС Руслан Давыдов на пресс-конференции в ИТАР-ТАСС назвал выборку, по которой производится оценка, нерепрезентативной и указал, что сама ФТС фиксирует более серьезные улучшения, чем Всемирный банк. А также, согласно сообщению агентства, разъяснил, что Россия как импортер должна собирать пошлину и потому вынуждена «проверять правильность заявляемых сведений, в том числе о стоимости, коде и стране происхождения товара». В общем, простой процедуры здесь быть не может.
И это точно не последняя высказанная претензия к тому, как рейтинг отражает реальность. «Мы очень много общались с Всемирным банком, объясняя наше несогласие с методиками, занижающими нашу оценку, с тем, на какие объекты эксперты смотрят, с какими респондентами общаются,— говорит Андрей Шаронов.— Это тоже очень важно: необходимо, чтобы они общались с тем бизнесом, который получал данные услуги в этом году, а не десять лет назад. Этот диалог необходимо будет продолжать».
Кнуты и пряники
Предприниматели, однако, об условиях ведения бизнеса судят не по месту в рейтинге, а по собственной практике. И если бы кто-то взялся ей следовать, подгоняя индикаторы под российскую реальность, перемены могли бы быть неожиданными. «Посмотрите, например, на подключение к энергоресурсам. В Москве электросетевая компания к клиенту как-то развернулась. А подключение к газовым сетям Крайне тяжело идет»,— указывает Александр Жарков. Или взять налоговую отчетность: действительно, с введением электронной отчетности процедура упрощается, но для предпринимателя это упрощение стоит денег, такие услуги «могли бы быть дешевле», замечает господин Жарков. Не говоря уже о том, что бизнесу всегда хочется лучших условий: исключили из процесса регистрации предприятий еще один шаг — хорошо, но почему не сделать как в Сингапуре — три процедуры за 2,5 дня
Впрочем, у успехов в рейтинге есть и другое назначение. «Помимо давления сверху, негативной мотивации, связанной с разговорами о неэффективности управления, у чиновников появляется позитивная мотивация,— утверждает Александр Пироженко.— Мы видим, что успех предпринимаемых действий вдохновляет молодые команды. И президентская, и премьерская критика, с одной стороны, и положительная динамика в мировых рейтингах, с другой стороны,— это серьезно мотивирует к новым изменениям».
Хорошо, если это так. Хотя бы потому, что другие страны реформируются, и тот, кто не меняется, в рейтинге быстро скатывается назад (свежее подтверждение — снижение на четыре пункта рейтинга России по доступу к кредитам). «Тут нельзя просто стоять на месте,— говорит господин Беляков.— Это не вопрос позиций в рейтинге, это вопрос условий для бизнеса, особенно в условиях конкурентной борьбы за капитал».