Ходорковский намерен отдать "долги российскому обществу". Бывший глава ЮКОСа в беседе с журналистами подчеркнул, что не намерен идти в политику и возвращаться в бизнес. Политолог и социолог Валерия Касамара прокомментировала ситуацию ведущим Дарье Полыгаевой и Алексею Корнееву.
Фото: Илья Барабанов, Коммерсантъ / купить фото
"То время, которое осталось для активной деловой жизни, я хотел бы посвятить тому, чтобы отдать долги тем людям, которым хуже, чем мне, и российскому обществу, которому очень важно немного измениться, чтобы мы в России стали жить получше", — заявил Ходорковский на своей первой после освобождения пресс-конференции.
Д.П.: Хотя Ходорковский заявляет, что в политику не пойдет, но, если потеоретизировать немного, есть ли ему место в российской политике сейчас?
В.К.: Вы знаете, это опять какой-то иезуитский разговор. Человек, обретя свободу, спустя всего лишь 36 часов, делает те заявления, которые делает. А мы продолжаем с бараньим упорством рассуждать, есть ли ему место. Поэтому я бы здесь все-таки поговорила о том, как он собирается отдавать те самые долги.
Д.П.: И как же, как вы считаете?
В.К.: Я считаю, что он, как человек талантливый, будет талантлив во всем. И поэтому в той деятельности, которая, как мне кажется, у него сейчас является приоритетной — именно борьба за права политзаключенных — Россия здесь может достигнуть многого. Он же сразу сказал в самом начале своей пресс-конференции, что да, он на свободе, но его друг Платон Лебедев, и не только Платон Лебедев и Пичугин, все еще находится за решеткой, поэтому его задача сделать так, чтобы они тоже были свободны. Но поскольку в России само наличие политзаключенных не ограничивается только озвученными именами, то мне кажется, если Россия лишится этого самого факта, самого события, самого наличия заключенных, то для нас это уже будет большой шаг вперед.
А.К.: Готова ли власть идти дальше в этой своей относительной оттепели, которая произошла в последние дни?
В.К.: Я, с одной стороны, боюсь сглазить, но мне почему-то кажется, что Ходорковский — первый, но не последний, особенно накануне Олимпиады.
Д.П.: Ждем освобождения Надежды Толоконниковой. Будет ли следующим все-таки Платон Лебедев, которого многие сейчас заложником называют?
В.К.: Мне кажется, что он действительно является заложником. Причем ситуация усугубляется еще и тяжелой ситуацией со здоровьем Платона Лебедева. И здесь, опять же, надо быть очень осторожным, поскольку мы с вами все видели, как происходило освобождение. Здесь любой анализ бессмысленен. Здесь нужны специалисты по гаданию на кофейной гуще, по разгребанию тайн мадридского двора и изучение бульдогов под ковром.
Мне кажется, что все, кто в данном случае дают какие-то комментарии, исходят именно из того, чего хотелось бы. А не из того, чего следует ожидать. Хотя, конечно же, для имиджа России, если бы сейчас перед Олимпиадой такое произошло, это сильно бы улучшило, изменило, и репутационно нас подкрепило.
А.К.: Возможно ли вообще "потепление" властей, учитывая, что в обществе отношение и к Pussy Riot, и к ЮКОСу, и лично к Ходорковскому не изменилось?
В.К.: У меня почему-то ощущение, что это реакция власти на желание или нежелание общества видеть этих людей свободными или наказанными. Потому что мы с вами стоим на пороге большого исторического события, по поводу которого мировое сообщество говорит разное. Это мероприятие направлено процентов на 50, а может быть, даже и больше, на формирование имиджа России среди других государств именно на международной арене. И когда мы с вами видим отказы представителей крупнейших государств участвовать в Олимпиаде, то мне кажется, что это наш большой репутационный прокол.
А.К.: Олимпиада рано или поздно пройдет, закончится. И с чем мы останемся, вот в чем дело.
В.К.: Олимпиада для нас событие дорогое во всех отношениях. Для кого-то это событие, которое подчеркивает значимость России в мире. У кого-то на этом событии играют или начинают формироваться мощные патриотические чувства. Кто-то считает, что это огромнейшая ошибка, что ни в коем случае этого не стоило делать. Посмотрите на другие государства, которые сказали: нет, не нужны нам олимпиады. Само по себе это событие не является консенсусным. В нем много противоречий.
А тут еще накладывается отношение мирового сообщества. Здесь есть как подготовительный период такого мощного события, как Олимпиада, есть сама Олимпиада, но есть еще и мощный шлейф, который останется после всего этого. А, как вы знаете, в воспоминаниях остается, как правило, либо очень хорошее, либо очень плохое. Серединные моменты уходят. Поэтому Ходорковский в данном случае это именно то событие, которое в памяти останется и которое пойдет в плюс.