Михаил Ходорковский отправился в Берлин, сообщает агентство Reuters со ссылкой на представителя немецкой полиции. Ранее пресс-служба ФСИН заявила, что экс-главе ЮКОСа
срочно оформили загранпаспорт и он направился в Германию, где проходит лечение его мать. Режиссер Владимир Мирзоев обсудил происходящее с ведущей Татьяной Ильиной.
Фото: Михаил Разуваев, Коммерсантъ
— Как вы восприняли новость об освобождении Михаила Ходорковского? Какие чувства испытали по этому поводу? Было ли это для вас неожиданностью?
— Для меня это было неожиданно, но очень радостно. Я как-то надеялся на это, ждал этого и очень порадовался и за Михаила Борисовича, и за его семью.
— Вы верите в то, что Ходорковский писал Путину то самое прошение о помиловании?
— Михаил Борисович оказался в ситуации, когда в каком-то смысле у него не было другого выхода, потому что его мама очень больна, он должен быть в этой ситуации рядом с ней. И если ему было предложено на выбор все-таки подписать это прошение или иметь перспективу третьего срока, как любящий сын, он просто вынужден был согласиться на именно такой выход из этой развилки.
— Пока доподлинно не известно, признал ли Михаил Ходорковский свою вину. Если бы он признал ее, ваше отношение бы к нему изменилось?
— Нет, не изменилось бы. Тем более, что в этом подписании под давлением обстоятельств — даже если, как сказал Песков, само подписание подобного прошения означает автоматически признание вины, я не уверен юридически это соответствует истине или нет — для меня ничего не меняется. Потому что понятно, что человек провел столько лет в тюрьме, он выдержал, он это испытание прошел очень достойно. И следующее испытание, которое предложила жизнь ему — пойти на это ради матери или не пойти — он тоже прошел достойно. Это очень по-человечески.
— Пока идет достаточно сдержанная реакция политических элит на освобождение Ходорковского. Как вы думаете, с чем это связано?
— Не знаю, это вопрос к политическим элитам. Я не знаю, что такое политические элиты. Вы о ком говорите?
— И оппозиция, и властные политические структуры, государственные партии.
— Если мы говорим про оппозицию, то та оппозиция, которая у нас сидит в парламенте — это не оппозиция на сегодняшний день, это всем понятно. Что касается людей, которые так или иначе интересуются политикой, но не участвуют в политическом процессе вынужденно, комментарии все не просто сдержанные, а абсолютно по-человечески солидарные. Я чувствую тут очень много эмоций, много сочувствия, много очень доброжелательной энергии, по-другому и быть не может. А как еще может реагировать?
— Мог бы Ходорковский возглавить оппозицию? Сейчас же нет какого-то явного лидера, мог бы он им стать?
— Вы о какой оппозиции говорите, я все никак понять не могу? Вы говорите об оппозиции в кавычках, которая в парламенте сидит — Зюганов, "Справедливая Россия"?
— Нет, оппозиция, которая выводила людей на Болотную площадь — Навальный, Прохоров.
— Дело в том, что эта оппозиция лишена возможности участвовать в политическом процессе. Поэтому мне трудно говорить о том, что может или не может делать Ходорковский в этих обстоятельствах, когда нет политического процесса, а есть его имитация, то я думаю, что и вопрос этот не корректен.