Михаил Ходорковский покинул колонию. Об этом сообщил РАПСИ адвокат экс-главы ЮКОСа Вадим Клювгант. Политолог, член Общественной палаты Георгий Федоров ответил на вопросы ведущей Натальи Ждановой.
Фото: Дмитрий Лекай, Коммерсантъ / купить фото
— Как вы считаете, в какой степени решение о помиловании Ходорковского является политическим? Владимир Путин в четверг говорил о гуманистических причинах этого решения, что у Михаила Борисовича больна мама. Дело действительно только в этом?
— Я считаю, что здесь комплекс причин. Естественно, болезнь матери — это хороший повод, чтобы выпустить, потому что действительно, по слухам, у нее очень сильно ухудшилось здоровье. Если бы случилось что-то непоправимое, а он был бы в тюрьме, то это очень серьезно ударило бы по вообще гуманности правосудия, в том числе по амнистии. Соответственно, я думаю, что здесь было в комплексе продумано до мелочей. Тем более, Ходорковский тоже поступил довольно-таки разумно, с моей точки зрения, согласившись на те условия, которые ему предложили. Это хороший шаг и очень сильный.
— Вы считаете, что все-таки условия какие-то были? Что инициатива исходила не от самого Михаила Ходорковского?
— Михаил Ходорковский уже должен был выйти, по-моему, через год, в августе, если мне не изменяет память. Соответственно, я думаю, что он готовился выходить тогда. Плюс вот эти упорные слухи по поводу "третьего дела". Я думаю, что, может быть, действительно произошло то, что произошло, действительно ухудшилось здоровье, и Ходорковскому очень было важно именно сейчас успеть, чтобы побыть с матерью, если, не дай бог, что-то произойдет.
— Сейчас очень активно обсуждается как раз то, как произошло освобождение Михаила Ходорковского. Сообщается, что решение написать прошение о помиловании он принял под давлением, в том числе со стороны спецслужб, об этом газета "Коммерсантъ" написала. Как вы считаете, все эти домыслы как повлияют на имидж российской власти?
— Это позитивно повлияет на имидж российской власти. Я думаю, что никакого давления на Ходорковского не было просто по причине того, что человек там десять лет сидит, знает всю историю, как делается давление. И тут вот решил за полгода или за год до того, как его выпустят, поддаться давлению? С имиджевой точки зрения ему бы не надо было поддаваться. Я думаю, что здесь действительно есть гуманитарные обстоятельства, ну и плюс, конечно, это такой подарок на Новый год, в День чекиста. Международное сообщество позитивно восприняло это, тем более после всех этих скандалов с Украиной, или с другими, так скажем, действиями Владимира Путина.
— Вы считаете, что это не случайность, что в День чекиста освободили Ходорковского? Или это совпадение простое?
— Знаете, я так фантазирую, просто сегодня День чекиста. Наверное, совпадение.
— Как вы считаете, чем будет заниматься Михаил Ходорковский на свободе? Людмила Алексеева предположила, что он может стать духовным лидером нашей страны, как Сахаров, к примеру. Возможно ли это, по-вашему?
— Я считаю, что невозможно. Сахаров все-таки был фактически бессребреником, который очень много сделал для своей страны. Из-за политических соображений пошел на те жертвы, которые он получил. Ходорковский все-таки крупный олигарх, история с которым не бесспорна. Духовным лидером может быть у кого угодно, и у Людмилы Алексеевой. Он наверняка будет заниматься гуманитарной сферой, правозащитной сферой. Но в ближайший год, я думаю, полгода, он будет отдыхать и проводить время с семьей, с матерью и с родными.
— То, что освобождают сейчас Ходорковского — это своего рода сигнал о том, что политика российских властей меняется? Продолжится эта гуманистическая линия? Или это разовая акция?
— Я не сказал бы, что это разовая акция, потому что мы видели все-таки довольно-таки широкую, может, не идеальную, но амнистию. Мы видим действительно такие попытки гуманитарного характера, как в Сирии, Владимира Путина на внешней линии. Это действительно нужно просто людям. Он свое отсидел, почему бы его не выпустить. Тем более, там действительно есть гуманитарный повод. Просто почему-то, к сожалению, мы иногда не верим Путину. Я предполагаю, что вполне возможно, что все есть так, как есть.