В музее Дижона (Бургундия, Франция) открылась выставка "Эпохи и лики Азии" (Ages & Visages de l`Asie), организованная под высоким патронажем министра культуры Франции Филиппа Дуста-Блази. Более 150 произведений искусства древней Индии, Китая, Камбоджи, Японии и Кореи на время переехали из Национального музея азиатского искусства Гимэ в Париже, закрытого на реконструкцию, чтобы предстать перед посетителями дворца герцогов Бургундских. Трудно сказать, что вызывает на выставке больший интерес: буддийская скульптура, кхмерские статуэтки и рельефы, свитки из святилища в Дуньхуане или история их открытий, сделанных не только учеными, но и путешественниками, моряками, писателями и просто искателями приключений.
Любопытных фактов и баек в истории азиатской археологии столь много, что их хватило бы автору известного бестселлера "Боги, гробницы, ученые" для написания второго тома "авантюрно-археологического романа". В своем повествовании Керам, подобно великому македонцу, остановился на подступах к Индии. Спустя десятилетия Спилберг пустил обживать пространства от Ганга до Шанхая своего неунывающего Индиану Джонса. Пожалуй, единственное, в чем кинорежиссер не отступил от исторической правды, это кадры, запечатлевшие безумно-счастливый взгляд ковбоя-археолога, держащего в трясущихся руках вожделенную находку. По-видимому, такой же была реакция Поля Пелио, когда он спустился в пещеру "Тысячи Будд" в Дуньхуане, или же Виктора Сегалена, восторженного поэта, откопавшего могильник в Сычуане.
Первую же главу "авантюрно-археологического романа" можно было бы начать таким образом: "История о том, как преуспевающий лионский промышленник Эмиль Гимэ, талантливый химик, изобретатель красителя ультрамарин, меценат, на сороковом году жизни сошел с ума, отправившись в Японию изучать традиционные верования". Впрочем, Востоком Гимэ заболел раньше, и в его "больничную карточку" следовало бы внести и прежние неделовые поездки по азиатским странам, и участие в конференциях ориенталистов и археологов. В 1876 году он выехал в Японию уже как профессионал с санкции министерства народного просвещения, но на свои средства, которым, по мнению родственников, нашел чудовищное применение. Приобретенные им более полусотни деревянных лаковых скульптур Будды "эпохи Эдо" (XVII-XIX вв.) составили основу лионского собрания, названного в 1879 году Музеем религий. Вскоре же после переезда в 1885 году коллекции в Париж она стала именоваться Musee Guimet. Копилка древностей была создана, следовало ожидать новых поступлений. И они не заставили себя ждать, поскольку число энтузиастов, "унесенных на Восток", множилось. Шарль Вара (1843-1893) высадился в Корее через два года после французской дипломатической миссии. В результате его научных экспедиций в окрестностях Пусана и Сеула в Музее Гимэ оказалась неплохая подборка свитков и скульптуры XV-XIX веков.
Луи Делапорт (1842-1925) — еще одна жертва востокомании, превратившей блистательного морского офицера в борца с музейной пылью. Подозревал ли он, поднимаясь вверх по течению Меконга, что в конце маршрута станет фанатичным собирателем сиамских древностей и что его последним причалом станет набережная Сены с Музеем Индокитая во дворце Трокадеро? Вывезенные Делапортом 102 ящика с кхмерскими статуэтками — дар, с пренебрежением отвергнутый Лувром, — произвели фурор на Всемирной выставке 1878 года. Собрание храмовой скульптуры (в частности, из знаменитого ансамбля Ангкор) дало материал для фундаментальных "Памятников Камбоджи" и стало вечным предметом сожаления самих камбоджийцев. Странное совпадение: в год смерти Делапорта Андре Мальро, писатель и будущий министр культуры Франции, попытался повторить его "подвиг", иначе говоря, вывезти несколько храмовых рельефов. Однако был задержан местными властями. Возможно, это байка, но тогда почему в романе "Королевский путь" почти досконально воспроизведена эта неловкая ситуацию?
Первая четверть века: от art nouveau до art deco популярность восточных искусств не уменьшается. Украшать интерьер сиамской статуэткой или китайской бронзой становится модным. Фирма "Ситроен" финансирует экспедиции в Азию — разумеется, научные. Ученые становятся авантюристами, авантюристы — учеными. Индокитай манит к себе литераторов — Блеза Сандрара, Поля Клоделя, неугомонного Андре Мальро. Виктор Сегален (1878-1919) на пути в Полинезию был еще судовым хирургом и немного поэтом. Собрав на Таити уцелевшие работы Гогена (художник скончался всего за три месяца до его приезда), стал искусствоведом, в Китае — синологом. Раскопки могильников в Сычуане превратили символиста в тотального мистика, врача — в удачливого археолога. Именно его энтузиазму музей Гимэ обязан роскошной коллекцией терракот "эпохи Хань". Даже сама кончина Сегалена была мистической — заблудившись в лесу, он умер от разрыва сердца.
С течением времени научное освоение Востока все больше напоминало гонку соперничавших покорителей полюсов. Поль Пелио (1878-1945) был вторым, кто спустился в грот "Тысячи Будд". Пройдя длинным маршрутом из Ташкента в Афганистан и далее, к рубежам пустыни Гоби, он едва не пересекся с первооткрывателем Дуньхуана — сэром Оруэлом Стайном. Однако сделанную им за три недели опись 20 тыс. китайских, тибетских и уйгурских свитков тоже можно считать своеобразным рекордом в археологии.
"Авантюрно-археологический роман" о французском импорте древностей из азиатских стран пока не создан. Но вполне вероятно предположить, что в каком-нибудь госдепартаменте Китая, Камбоджи или Лаоса дотошный чиновник пишет к нему продолжение со скромным и деловым заголовком "О реституции".
МИХАИЛ Ъ-БОДЕ
Выставка продлится до 28 октября. Адрес: Musee des Beaux-Arts, Palais des Ducs de Bourgogne, place de la Liberation, Dijon