Ровно год назад в интервью "Власти" недавно избранный губернатором Иркутской области Сергей Ерощенко настаивал, что главная задача региона — социальное и инфраструктурное развитие, запуск высокотехнологичных и избавление от убыточных и вредных производств. Прошел год, и мы вновь встретились с главой региона, чтобы понять, что сделано за этот период.
Фото: Александр Щербак, Коммерсантъ / купить фото
Год назад вы говорили о необходимости решить давно наболевший вопрос с ликвидацией Байкальского ЦБК, загрязняющего Байкал. Что получилось сделать за год, что пришлось преодолеть, чтобы принять это решение?
Закрытие комбината — это не одномоментное решение. Комбинат как открылся 40 лет назад, так сразу пошли разговоры о необходимости его закрытия. Это довольно тяжело морально и для власти и для населения — выросло целое поколение людей, которые постоянно закрывали комбинат "внутри себя". Поэтому и отрицательная социальная реакция тоже была прогнозируемая. Но за все этим бесконечным обсуждением закрытия комбината, все давно забыли, что комбинат последние лет 10 не имел экономического права на существование.
Главный итог моей полуторагодичной работы — мы взяли процесс под контроль. Например, уже с десяток лет, ежегодная подготовка города к зиме была проблемой, которая решалась с привлечением средств из бюджетов всех уровней. На сегодняшний день мы планомерно подошли к подготовке к зиме, потому что комбинатом занимается государство, государственная структура — Внешэкономбанк. Раньше на содержание комбината и окружающего его города бюджетных средств тратилось больше, чем этот комбинат "отдавал". Убыточное производство вряд ли можно называть градообразующим: люди получали зарплату на химическом производстве, которая ничему не соответствовала. Соответственно, полученный результат — обнищание населения, обнищание инфраструктуры. Так что закрытие комбината было необходимо.
Для того чтобы территория развивалась, чтобы появилась возможность сделать что-то новое, как это ни парадоксально, нужно было закрыть комбинат, который ставил крест на инвестиционном развитии этой территории. На сегодняшний день мы создали там уже около 400 рабочих мест. Это пищевая промышленность, это производство воды, которое уже существует на территории комбината. Но главное, что мы сумели решить при поддержке президента, при поддержке правительства,— это вопрос по утилизации отходов. У нас в Иркутской области практически каждый город испытывает проблемы с утилизацией отходов. Ртутное озеро в Усолье, в Свижске — мышьяк. Шламовые отходы — в Ангарске и здесь, в Байкальске. Мы провели конкурс, и весной будущего года будет организовано производство по утилизации отходов, которых за годы работы накоплено 6 млн тонн, и по утилизации самого комбината, на котором будут работать, в том числе, сотрудники комбината.
Но пока мы не решим эти вопросы, на всем юге Байкала можно поставить крест. О каком туризме можно говорить, если там химическое производство? При закрытии производства, мы имеем возможность развивать его как туристический кластер. Территория уже готова к этому: есть горнолыжная трасса, есть Кругобайкальская железная дорога. Вместе с гостиницами это в совокупности около 4 тыс. рабочих мест. Так вот, очистив юг Байкала, определив там границы туристическо-рекреационной зоны, мы прежде всего увеличиваем капитализацию земель. Муниципалитеты, которые являются активодержателями территорий, имеют возможность размещать там гостиницы, а интерес гостиничных сетей к региону огромен; есть интерес и от инфраструктурных компаний, в частности энергетических. И еще один плюс туристическо- рекреационной зоны — туда идут федеральные деньги.
О каком количестве рабочих мест идет речь?
Это около 700 рабочих мест. Мне бы хотелось подчеркнуть, что проблема трудоустройства высвобождающегося после закрытия предприятий населения, это глобальный вопрос, который приходится решать не только в масштабах области, но и страны, и даже мира в целом. Смею надеяться, что мы близки к решению этой проблемы. Путь, который мы предлагаем,— цивилизованное закрытие предприятия. Мы не бросаем ни людей, ни город, а, наоборот, будем его развивать: строить инфраструктуру, соцобъекты, жилье. И это не просто популистское заявление, похожее на те, которые чаще всего звучат перед выборами. Это реальная работа.
В этом смысле фактор времени самый сложный. Каждый человек живет сейчас и ему хотелось бы жить хорошо. И мы делаем все, чтобы смена места работы прошла максимально безболезненно. В бюджете региона есть деньги на переобучение, чтобы, например, человек мог с химического производства перейти на стройку. Мы за деньги бюджета переучиваем и поддерживаем в процессе переселения. Для этого у нас разработана специальная программа.
Что будет на территории по плану?
Во-первых, мы утилизируем комбинат, чтобы была "зеленая площадка". Во-вторых, (и на это у нас уже есть деньги) мы создадим инженерную и дорожную инфраструктуру. Затем мы будем рассматривать варианты развития на этих площадках высокотехнологичных производств, не наносящих ущерб экологии, а также туристических объектов: детского международного оздоровительного лагеря, объектов санаторно-курортного лечения и т. д. Существующие в регионе туристические объекты также достойны внимания (например, Кругобайкальской железной дороге уже сто лет). Но очень важно осознавать, что без адекватного транспортного сообщения туризм развиваться не будет. В частности, мы продолжаем развивать авиационную инфраструктуру в регионе, для того чтобы цена билета была доступной. Намерены дотировать транспорт для определенных категорий населения. В общем, делать все для того, чтобы люди хотели и могли приехать на Байкал. Развитие городов — это комплексный вопрос, а не только комбинат и труба.
Как решается в области проблема моногородов Усолье, Саянск? Что с ними будет, если закроются градообразующие предприятия?
В каждом городе своя ситуация. В Саянске комбинат существует, производство рентабельное, он развивается — строится стадион, спортивный комплекс. Мы будем поддерживать Саянск и по детским садикам, по дорогам. В Усолье — другая история. Там были сделаны большие ошибки в инвестиционной стратегии, что привело к тому, что существующее производство "Усольехимпром" было уничтожено, а нового, нанотехнологичного, не появилось. На сегодняшний день мы с "Роснано" обсуждаем создание там производства солнечных батарей. Но только этим мы не ограничиваемся — ведем переговоры о создании центра нефтегазохимии вместе с "Роснефтью" или о другом подобном предприятии. Инвесторы, приходящие в регион, имеют возможность использовать огромные преимущества области. В первую очередь, это кадровый потенциал. В Усолье уже есть готовые квалифицированные кадры, их не надо привозить, не надо учить. И, конечно, это налоговые льготы на нефть, на газ, на прибыль, на имущество. Мы ведем переговоры и говорим и о строительстве во многих городах новых производств, и о возрождении старых. Этот год дал нам хороший опыт по возрождению производств. Это и соглашение с "Роснефтью", которое делает в Ангарске современное химическое производство. Это и соглашение с Иркутским авиационным производственным объединением, которое при работающем предприятии создает новое производство. Группа "Илим" в Братском районе построила на базе старого новый завод, который по экологии более современный, чем прежний завод братского лесопромышленного комплекса. Причем этот процесс мы не только контролируем, он ложится и на нас, на наш бюджет: для того чтобы территория возрождалась и развивалась, мы обязаны не только дотировать и давать льготы, мы должны строить дороги, другую транспортную инфраструктуру. Например, чтобы развивался Усть-Илимск, нужно восстановить там аэропорт. Кстати, последний современный аэропорт, построенный в Советском Союзе. Но за эти годы он был уничтожен. Теперь мы его восстанавливаем. А это и средства, и время. Время — очень печальный фактор. Если ничего не делать, постепенно устает инфраструктура, потом устает в целом технология, и в результате умирают целые города или производства. Поэтому здесь нужно убирать отставание и по технологиям, и по инфраструктуре, поэтому у нас бюджет на 60% в прошлом году и уже почти на 70% в этом — социально-ориентированный, это строительство школ, садиков, больниц, зарплата учителей, хотя, конечно, опережающим должно быть строительство дорог, заводов, рабочих мест. И дотировать приходится, хотя хотелось бы получать налоги сейчас и сегодня, но тем не менее, если мы так будем делать, то не будем иметь возможность повысить инвестиционную привлекательность. Мы живем в конкурентном мире, надо это понимать.
Вы настаивали на увеличении дефицита областного бюджета. Почему?
Очень все просто: потому что займы дают возможность развиваться, а развитие — привлекать новые инвестиции в область. Конечно, можно было не увеличивать, но тогда мы потеряли бы возможность построить необходимое количество социальных учреждений, мы не смогли построить столько дорог. Очень хороший пример в этом смысле — вложения в сельское хозяйство. В этом году мы показали уникальные результаты по развитию этой отрасли. Потому, что ранее вложили 3 млрд, купили современную технику, поддержали сельхозпроизводителя. Если бы вложений не было, то и результат был бы плачевный. Не так давно, еще год назад у нас урожай под снег уходил. Сегодня этого нет — урожай весь убран.
Кстати говоря, осуществляя вложения и получив результат, нельзя останавливаться на достигнутом, иначе потом еще больше придется вкладывать. Развитие — непрерывный процесс.
Как вы оцениваете политическое положение в регионе? В чем вы расходитесь с оппозицией? Привлекаете ли для работы конструктивных оппонентов?
Я равнодушен к рейтингам — предпочитаю общаться с людьми на местах, потому что для меня основным фактором является именно поддержка людей. И тут нельзя раздавать обещания и не выполнять их — люди перестанут верить и будут смотреть тебе в глаза с усмешкой. Если ты пообещал, то нужно выполнять.
По поводу оппозиции — всегда найдутся люди, которые будут критиковать то, что ты делаешь. Зачастую это их работа и я отношусь к этому с благодарностью.
Еще раз готов подчеркнуть, что не за сиюминутной популярностью и благодарностью нужно приходить во власть. Я не рассчитываю на чью-то благодарность, я хочу сделать то, что я должен сделать.