Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ / купить фото
После победы в холодной войне Америка ни минуты не сомневалась, что ей надлежит не только сохранять, но и наращивать военную мощь. Оставался вопрос — для чего? Одним из ответов стала "доктрина стратегической неуязвимости", предполагающая, что на смену прежнему балансу гарантированного взаимного уничтожения и политике сдерживания между сверхдержавами приходит ставка на абсолютное превосходство "одинокой сверхдержавы" над любыми потенциальными соперниками.
Эта идея не всегда проговаривается прямо, но сквозит между строк в американской военной стратегии. Самый наглядный пример — курс на развертывание глобальной системы ПРО, который претворяется в жизнь, невзирая на все финансовые и технологические проблемы. Понятно, что эта система сама по себе не способна лишить РФ или даже КНР их стратегических наступательных возможностей. Но все дело в том, что она и не имеет особого значения "сама по себе" — а лишь в комбинации со сценариями превентивного "обезоруживающего удара". Причем — в неядерном или маломощном ядерном оснащении (для минимизации экологических последствий). Подразумевается, что та часть ответного потенциала, которая уцелеет по итогам удара, и должна быть парирована глобальной ПРО.
Реализуемость "обезоруживающего удара" высокоточным оружием пока остается гипотетической. Американский арсенал крылатых ракет вкупе с преобладанием в космической разведке и связи, наличием разветвленной сети военных баз и господством в Мировом океане позволяет говорить об этом всерьез. В то же время здесь возникает немало вопросов: дальность удара (потенциал РВСН сосредоточен в глубине континента), точность и быстрота нанесения (без эффекта внезапности обезоруживающий удар по СЯС невозможен), количество ракет (оно должно быть достаточно большим, чтобы преодолеть эшелонированную на ключевых участках систему ПВО).
Ответы на эти вопросы наши американские партнеры напряженно ищут, ярким свидетельством чему и служит концепция "глобального молниеносного удара", вышедшая на официальный уровень при Буше-младшем. Однако и лауреат Нобелевской премии мира Барак Обама увидел в ней свои резоны. Для него это, помимо всего прочего, прекрасное дополнение к инициативам ядерного разоружения. Ведь речь идет о системе, позволяющей нанести удар высокоточным оружием по любой точке планеты в течение часа — по аналогии с ядерным ударом, но в неядерном оснащении. То есть о новом средстве глобального устрашения, позволяющем действовать "экологически чисто" и с соблюдением гуманитарных приличий: "быстро и не больно".
Формально, как и в случае с ПРО, официальным "алиби" проекта служат террористические режимы. Но нужно отчетливо понимать: сама "молниеносность" — а именно в ней вся суть и вся сложность замысла — критически важна именно в отношениях с противником, обладающим ответным стратегическим потенциалом.
Конечно, нет оснований думать, что США всерьез настроены на возможность войны с Россией. Скорее — на возможность разговора с позиций силы. В подтексте "доктрины стратегической неуязвимости" сквозит соблазн стратегической безнаказанности. Наш долг — помочь им избежать этого соблазна.