Изотопы спасения

Болезни щитовидной железы не менее распространены, чем сахарный диабет или болезни сердца. Однако к передовым методам лечения, например радиойодтерапии, у нас в стране относятся настороженно. Корреспондент "Огонька", преодолев массу сомнений, решила испытать его на себе

Арина Петрова

Дефицит ремиссии

Сегодня болезни щитовидной железы можно поставить в один ряд с такими распространенными патологиями, как сахарный диабет или сердечно-сосудистые заболевания. Различными расстройствами функции щитовидки, по разным оценкам, страдает от 5 до 15 процентов населения. Однако почему-то когда в России говорят о болезнях обмена веществ, в большинстве случаев имеют в виду именно диабет. В то же время "Тиреошколы" популярны в других странах, примерно так же популярны, как и "Школы сахарного диабета".

По экспертным оценкам, каждая пятая женщина в нашей стране (в большинстве случаев страдают именно представительницы слабого пола) рискует приобрести то или иное расстройство функции щитовидной железы (ЩЖ). Главная причина — дефицит йода в нашем питании. Уже многие годы представители различных общественных организаций и врачебных сообществ пытаются добиться принятия закона об обязательном йодировании пищевой соли (а желательно еще и муки), но пока ситуация не сдвинулась с мертвой точки.

На самом деле, когда кто-то говорит "У меня щитовидка", речь может идти о любом из двух десятков заболеваний щитовидной железы. Некоторые из них проходят сами, другие поддаются лекарственной коррекции, третьи требуют пожизненной гормональной терапии, а четвертые лечатся только хирургически.

Что будет, если щитовидку вообще не лечить? К сожалению, это грозит нарушением работы многих органов и систем. Если гормонов не хватает, может развиться бесплодие, нарушатся мыслительные процессы, начнет барахлить сердце. Если же гормоны зашкаливают, могут пострадать сердечно-сосудистая система, психика; повышается риск развития остеопороза и переломов.

Наиболее популярны и коварны две патологии — гипо- и гипертиреоз. При пониженной функции (гипотиреоз) гормон тироксин вырабатывается в недостаточном количестве, сама железа разрушается, ее функции угасают. Диагностировать это состояние непросто. Ведь такие симптомы, как усталость, апатия, депрессия, ломкость волос и ногтей, можно списать на что угодно. В некоторых случаях гипотиреоз вообще никак не дает о себе знать, хотя и грозит развитием серьезного нарушения обмена веществ. У ряда пациентов обменные процессы замедляются настолько, что они с трудом говорят и передвигаются. И все же уровень гормонов несложно довести до нужного путем приема специальных лекарств на основе левотироксина (это синтетические гормоны щитовидной железы, аналогичные тем, что вырабатываются в организме). Нередко их приходится принимать всю жизнь. Если у вас есть какие-то подозрения по поводу своего состояния, посетите эндокринолога (или хотя бы терапевта), сделайте УЗИ щитовидной железы и сдайте анализы крови на уровень тиреотропного гормона (ТТГ).

Еще одна разновидность аутоиммунных заболеваний ЩЖ проявляется ускоренным обменом веществ (гипертиреоз). В этом случае щитовидная железа под воздействием антител начинает вырабатывать намного больше гормонов, чем требуется для жизнедеятельности. Отравление этими гормонами называют тиреотоксикозом. Пациент сильно худеет, постоянно потеет, у него трясутся руки, лихорадочно бьется сердце, повышается артериальное давление, "вылезают" глаза... Как правило, с диагностикой именно этого состояния никаких проблем не возникает. В США и Англии это заболевание впервые диагностируют у 30-200 из 100 тысяч человек ежегодно; у женщин оно встречается в 10-20 раз чаще, чем у мужчин.

Первая задача врача в этой ситуации — добиться эутиреоза, то есть состояния, когда щитовидная железа перестает продуцировать избыточное количество гормонов (для этого назначают тиреостатики). Через 1,5-2 года лекарства отменяют. Увы, ремиссия развивается только у каждого пятого. Остальным предлагают решить проблему радикально.

Инструкция к выживанию

Больше десяти лет назад у меня диагностировали гиперфункцию щитовидной железы (она же — тиреотоксикоз, она же — болезнь Грейвса, она же — Базедова болезнь). Дело было после родов, организм гормонально перестраивался, в итоге я похудела килограммов на двадцать, шея раздулась, глаза вылезли из орбит, а все тело тряслось, как осинка. В общем, тиреотоксикоз у меня мог определить даже стоматолог.

Как оказалось, за многие годы никакого инновационного лечения этого заболевания человечество не придумало — точно таким же мерказолилом, как назначили мне, лет 30 назад лечилась и моя мама. И хотя в инструкции четко оговаривалось, что лечение не должно превышать двух лет (побочные эффекты могут иметь отдаленные последствия), я с различными перерывами сидела на нем больше 10 лет. И, к сожалению, я стала довольно типичной российской пациенткой — далеко не каждый из нас способен решиться на хирургическое удаление щитовидной железы. А ничего иного врач мне не предлагал.

Первое предложение об операции я услышала через пару лет после начала лечения. Как только терапию отменили, симптомы заболевания вернулись с пугающей быстротой. Операцию я не захотела. Масла в лампадку моих сомнений добавили израильские доктора, к которым я случайно попала на консультацию в Москве. "Вы с ума сошли? — ощупав мою шею, вынес вердикт профессор.— У нас в стране операцию выполняют только в тех случаях, если размеры щитовидной железы мешают дышать. Да и то после консультации десяти специалистов, включая специалиста по костной ткани". Я села на таблетки еще на пару лет. Вдруг случится чудо и щитовидка утихомирится? Говорят, хоть и крайне редко, но такое все же бывает.

Шли годы, а чуда не происходило. Каюсь — я пыталась вылечить щитовидку и альтернативными методами. Была у гомеопата, пила настойки трав, ходила к иглотерапевту и даже посещала деревенскую бабку. Все безуспешно. О существовании такого метода, как радиойодтерапия (РЙТ), который во всем мире считается не то чтобы альтернативой операции, а методом выбора для пациентов с аналогичным диагнозом, я впервые узнала года через четыре после начала болезни. Да и то случайно. То есть даже не от наблюдавшего меня эндокринолога. И когда я спросила своего врача, можно ли мне предложить это вместо хирургического вмешательства, прослушала первую лекцию о разрушительном воздействии радиации на все человеческие органы.

Впоследствии я слышала такие лекции не раз. Например, от профессора Лыжиной с кафедры радиологии РМАПО, что в районе Боткинской больницы (говорят, здесь то делают "йод", то перестают) я узнала, что после приема радиоактивного йода I-131 "выгорают" яичники, начинаются онкологические заболевания и еще масса всяких ужасных вещей. "Вы хотя бы думали о том, что такой же йод был в Чернобыле? И вы знаете, какой там сейчас уровень рака щитовидной железы?" — давила на меня профессор. В общем, после той беседы я ушла глубоко потрясенной. И еще лет пять гнала от себя мысль о радикальной терапии.

Впрочем, встречались мне и более прогрессивно настроенные врачи. Не только молодые, но и в годах. Например, пара профессоров из Эндокринологического научного центра РАН подняли меня на смех, когда я сообщила им про "выгорание яичников": оказалось, радиойод точечно воздействует только на щитовидную железу и по определению не может затрагивать других органов. А еще они рассказали мне о европейских исследованиях, где РЙТ проводят с 40-х годов прошлого века: заболеваемость онкопатологиями у принявших терапевтические дозы радиойода пациентов не превышает аналогичной у популяции.

Последней каплей стала рассказанная очередным моим лечащим врачом история пациентки, которая, как и я, 10 лет сидела на тиреостатиках. Женщина ослепла. В общем, я приняла решение.

Очаг сомнений

Оставалось определиться с местом. Если еще несколько лет назад точек в России, предлагающих радиойодтерапию, было всего три (Обнинск, Благовещенск и Нижний Новгород), то сегодня география лечения немного расширилась. Можно слетать, например, в Омск или Нижний Тагил. Лечение в принципе везде одинаковое, условия похожи. И, увы, многие врачи нередко шептали мне о том, что йод в российских центрах "не докладывают". То ли хотят, чтобы пациенты вернулись, то ли просто боятся.

Немного о дозах. Мне, по крайней мере, не удалось найти российского центра, где бы дозу высчитывали индивидуально, на основании исследований, изучающих, как сама железа способна поглощать радиойод. Есть подозрения, что пациентам рассчитывают дозу на глазок или из серии "у кого железа побольше, тому и больше", что не совсем правильно. Может быть, поэтому многие из тех, с кем я общалась на форумах, вынуждены были делать процедуру повторно.

Цены на услуги российских центров разнятся. К примеру, в Обнинске такая терапия обойдется в 80-94 тысячи рублей (дороже, если хочется одноместную палату). За недельное лечение в Омске придется заплатить уже 120 тысяч рублей. В Нижнем Новгороде йод и вовсе дают амбулаторно — ты приезжаешь на поезде, выпиваешь стаканчик с жидкостью и бежишь обратно на перрон, чтобы вернуться домой. Все удовольствие обойдется в 24 тысячи рублей. Такая методика меня, например, смутила. Во-первых, непонятно, что делать, если в поезде станет плохо (впоследствии я видела пациентов, реагирующих на I-131 рвотой, головокружением, болями в сердце). Во-вторых, даже европейцы рекомендуют хотя бы в течение суток после приема препарата быть изолированным от общества — гамма-излучение представляет опасность для окружающих, особенно детей и беременных женщин.

В общем, вариант с Нижним я даже не рассматривала. Самым ближним оставался Обнинск. Но если в Нижнем к вопросам изоляции пациентов относились более чем легкомысленно, то в Обнинске была другая крайность. Прочтение найденной в интернете памятки для пациентов прибавило мне несколько седых волос. После приема радиойода больному полагалось в течение нескольких дней быть полностью изолированным от окружающих; еда доставлялась в палату закрытого типа. Открывать двери палаты категорически запрещалось, чтобы радиация не выходила наружу. Пациентам, которые промахнутся мимо унитаза во время справления малой нужды, предписывалось вызвать специально обученного человека в костюме химзащиты. А фразы из серии "не кормите птиц из окна" и "не передавайте родным прочитанных вами книг" и вовсе вводили в состояние ступора. Очаг ядерного взрыва — да и только. Условия показались мне достаточно тюремными для того, чтобы начать изучать зарубежные предложения.

Душевная компания

Признаюсь честно — у меня были опасения, что финансово я не смогу осилить лечение за рубежом. И действительно, в таких странах, как, например, Германия или Израиль, цены на РЙТ доходят до 8-9 тысяч евро. В Бразилии это существенно дешевле, однако сам перелет сожрет огромную часть бюджета. Говорят, недорого такое лечение стоит в Польше, но, увы, информации об этом мне найти не удалось. Да и Сербию, куда в конечном итоге отправилась, я обнаружила совершенно случайно.

Плюсов у лечения в Восточной Европе оказалось несколько. Цена — 76 тысяч рублей за двухнедельное пребывание плюс 13 тысяч за перелет, что сопоставимо с Обнинском и дешевле Омска. Условия, близкие к санаторным. Никаких многоместных, двухместных и прочих палат в клинике "Чигота" (точнее, сербский государственный Институт лечения проблем щитовидной железы и обмена веществ "Чигота") просто не предусмотрено, если только, конечно, вы не решите взять с собой родственников, что, кстати, разрешается. У каждого пациента — индивидуальная комната с душем, балкончиком и телевизором. Wi-Fi в номере. Ничего особенного, но все же куда лучше больничной палаты. До приема йода можно пользоваться бассейном. Питание — хлебосольный шведский стол с невероятно вкусными блюдами сербской кухни. Ну и к этому можно добавить целительный климат городка Златибор, где расположена клиника, красивые пейзажи, чистый горный воздух и возможность осмотреть страну в ходе экскурсий, которые продаются прямо в клинике и стоят по нашим меркам копейки. Так, до приема дозы я посмотрела на Дрвенград Эмира Кустурицы, посетила прекрасный водопад, пообщалась с местными художниками, увидела самую глубокую пещеру Европы и даже сгоняла на автобусе туда-обратно до Белграда.

Кстати, такой релакс перед достаточно серьезной терапией, как говорят местные врачи, расслабляет пациента и в конечном итоге положительно сказывается на лечении. Правда-правда! Вдобавок ко всему со мной было несколько душевных девушек из России — "травиться" за компанию оказалось не так уж и страшно. У этих пациенток из Иркутска, Москвы и Пятигорска история оказалось примерно такой же, как моя,— несколько лет приема тиреостатиков, подготовка к операции и получение случайной информации об альтернативном методе лечения. Сибирская девчонка буквально вырвалась из-под скальпеля — ни один из врачей, лечивших ее многие годы, ничего не знал о радиойоде. А она узнала от московской подруги. Разумеется, я не против операций, но, согласитесь, пациент имеет право знать и делать выбор: позволить разрезать себе шею или решиться выпить всего-навсего одну таблетку. И хотя пока ни о каких возможных последствиях думать мне не хочется, я верю, что мой выбор был все-таки правильным. И достигнутый результат будет аналогичен оперативному вмешательству — произойдет значительное, а главное, стабильное снижение функции щитовидки, только без наркоза и разрезов. Бывают случаи, когда прием I-131 нужно повторять заново. Лечебный эффект наступает не сразу, заключение о том, насколько успешным оказалось проведенное лечение, делают через 3-6 месяцев, после соответствующих анализов. Прошел месяц с небольшим, как я вернулась в Москву. Чувствую я себя хорошо, по крайней мере, тремора рук нет точно, как и других неприятных ощущений, которые меня сопровождали многие годы.