Минфин предвидит серьезные проблемы при формировании бюджетов на 2016-2017 год, если до этого срока не удастся повысить эффективность госрасходов, сообщил глава Минфина Антон Силуанов. Экономист, советник Института современного развития Никита Масленников ответил на вопросы ведущих Дарьи Полыгаевой и Алексея Корнеева.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ
"Там и темпы роста экономики будут сокращаться, и наши доходы не будут так расти, а обязательства все равно будут увеличиваться", — сказал Силуанов. Он отметил, что надо провести инвентаризацию расходов и от некоторых придется отказаться.
А.К.: Господин Масленников, о каких конкретно обязательствах говорит глава Минфина?
Д.П.: Пенсионный фонд?
А.К.: О тех ли, в том числе, о которых говорил президент Путин?
Н.М.: Я думаю, что они имеют в виду примерно одно и то же. В первую очередь, конечно, полномасштабное исполнение указов президента от мая прошлого года, инаугурационный пакет. И, естественно, достаточно высокие риски с пенсионной реформой, потому что она проводится таким удивительным образом, что дефицит не только не сокращается в ПФР, но, может быть, даже еще и подрастет.
Д.П.: Что делать-то будут? Силуанов говорит про инвентаризацию расходов, что от зарплаты все-таки будут платить бюджету: от чего могут отказаться?
Н.М.: Это не совсем только 2016-2017 годы: это вообще весь разбег после 2016-2017 и до 2020 года. Это вариант того, что от Минфина все время ожидали: это действительно правильно и верно, когда выкладывается такая долгосрочная стратегия, потому что власти все-таки должны знать длинную финансовую матрицу — какие у нее потоки и на каком свете мы живем. Но это не такая большая новость. Может быть, размер дыры в бюджете в 10 трлн руб., о котором говорят эксперты, несколько поражает воображение, но уже ведь по текущей трехлетке, 2014-2016 годов, высказывалось неоднократно.
Правда, тут трудно упрекнуть, что это делал Минфин, но многие чиновники, которые отвечали за подготовку бюджета, массива документов по бюджету в Белом доме, говорили, что примерно около 3 трлн руб. доходных бюджета в ближайшие три года находятся в такой пограничной зоне, зоне риска. Можем собрать их, а можем не собрать, поэтому здесь, конечно же, сыграли эти 3 трлн, то есть это отставание от прогнозов, заложенных в бюджет, налицо. Это достаточно большие объемы возмещения НДС, там на сегодняшний день уже порядка 1,5 трлн руб. Сколько еще будет: у нас закрываются олимпийские стройки, потом начинается Чемпионат мира по футболу 2018 года, социальные и оборонные обязательства, обязательства всех ветвей властей, которые уже набраны к этому времени. Это некая оценка того, что может случится, что мы недополучим средства.
При этом, естественно, все будет переложено на государственный долг, он вырастет к 2020 году, по оценкам Минфина, в рамках той же бюджетной стратегии с нынешних 12% ВВП до 18% с небольшим хвостиком при определенной Минфином максимальной предельной планки. Это красная черта, за которой уже надо существенным образом корректировать всю финансово-экономическую политику в 20% ВВП. Сами они, когда презентовали эту стратегию, высказались таким образом, что главных коридоров, в которых можно поискать эти дополнительные средства, два.
Во-первых, это повышение налоговой нагрузки на сырьевой сектор экономики, во-вторых, это неналоговые доходы. Что касается неналоговых доходов, это таможня и приватизация, в первую очередь. Предполагается таким образом, если у нас есть доходы от таможни, усиливать экономические связи. Если приватизация, то, стало быть, программы, которые намечены, должны быть реализованы, а не провалены, чтобы не повторилась ситуация последних лет, когда назначают доход от приватизации госимущества и далее в госкомпаниях примерно где-то на 350-400 млрд руб. в год, а выбирается эта планка где-то так на миллиардов 50-60.
Рынки плохие, конъюнктура никуда не годится, инвесторы не доверяют резкоконтинентальному климату, не особенно хочет тут покупать эти активы. Но основания увеличения доходной базы бюджета объективно существуют. А что касается повышения нагрузки на сырьевой сектор экономики, надо еще тысячу раз подумать, потому что мы по добыче нефти вышли уже долгосрочную плату, физически она расти не будет.
Д.П.: Да, уже не может.
Н.М.: Поэтому увеличивать еще — это значит обрекать себя на четкое понимание, что мы от нефтяного экспорта больше ничего не получим, потому что ценовая конъюнктура тоже сейчас, по различным оценкам, неблагостная. В последней корректировке, которую Улюкаев представил в понедельник, средняя годовая цена на следующий год формируется где-то в $101 за баррель, имея в виду, что в этом году за 11 месяцев — чуть больше $107 за баррель. Есть достаточно железобетонные расчеты и Минэнерго, и нефтяных компаний, и экспертных сообществ. При нынешнем налоговом режиме в сырьевых отраслях — нефтяной и газовой (в газовой — в меньшей степени, в нефтяной — в большей степени) — нерентабельны к разработке до половины запасов.
Это значит, что просто невыгодно разрабатывать новые месторождения. Остается шельф — там, где действительно будут действовать налоговые льготы, но это все-таки еще "бабушка надвое сказала". У нас даже технологического, инженерного опыта нет для реализации такого рода сверхкрупных проектов.