Владимир Путин выразил соболезнования президенту ЮАР Джейкобу Зуме в связи с кончиной экс-президента страны Нельсона Манделы. Государственный деятель, дипломат, бывший помощник президента России Сергей Ястржембский ответил на вопросы ведущих Алексея Корнеева и Дарьи Полыгаевой.
Фото: REUTERS/Files, Reuters
Первого чернокожего президента похоронят с государственными почестями. В знак уважения о бывшем лидере приспущены флаги в ЮАР и других странах мира.
Д.П.: Скажите, вам доводилось общаться с Манделой?
С.Я.: Повезло. Встречался пару раз, и была возможность наблюдать его вблизи. Должен сказать, что это один из двух людей за всю мою практику дипломатическо-политической работы, которые произвели совершенно неизгладимое впечатление. Первым был Иоанн Павел II, и второй — Нельсон Мандела. Вот от обоих исходили волны добра, мудрости, совершенно всепоглощающей. Это незабываемый был опыт от общения.
А.К.: Мандела активной политической деятельностью на свободе, если так можно говорить, уже после тюремного заключения, занимался относительно недолго, если сравнивать с 27-летним заключением. То есть практически большая часть его политической жизни прошла в тюрьме. Уходил он туда, кстати, создателем боевой группы, то есть террористической группы, и там в тюрьме происходили с ним какие-то трансформации. Почему он стал действительно великим политиком? Есть ответ у вас на этот вопрос?
С.Я.: Не совсем так все однозначно. Вначале он начинал как последователь политических методов борьбы Ганди. То есть ненасильственное сопротивление. Но когда они столкнулись с довольно жестким, скажем так, репрессивными действиями, когда многие демонстрации заканчивались кровопролитием, они действительно были вынуждены создать вооруженное крыло АМК, это называлась Umkhonto we Sizwe, "копье нации", по-моему, если не ошибаюсь.
Тогда они действительно перешли к вооруженным способам борьбы. И он оказался действительно в очень длительном заключении, беспрецедентным совершенно с точки зрения жесткости условий содержания и периода, когда он находился, в том числе, в одиночке. Но, несмотря на это, и в этом феномен Манделы, он не просто не ожесточился, а он, выйдя из этого заключения, наоборот, присягнул методам политического компромисса, поиска диалога со своими противниками. Это действительно мировой феномен.
А.К.: Да, например, эта знаменитая комиссия по правде и примирению, которую он создал. Удивительно, то есть расследовать какое-то прошлое, при этом достаточно просто раскаяться, и там не выносились какие-то приговоры, просто надо было раскаяться за какие-то свои прошлые прегрешения.
С.Я.: Да, но то, что ЮАР сохранилась как страна, то, что она прошла вот эти 20 с чем-то лет своего существования без гражданской войны, то, что там не было кровопролития, то, что там не было дикой вспышки расизма, наоборот, уже направленного против белых, — это, конечно, огромная заслуга Манделы.
А.К.: Но все-таки как президент,— говорят об этом эксперты, — он оставил ЮАР с точки зрения экономики не в самом лучшем положении, не в самом лучшем состоянии.
С.Я.: Я думаю, по большому счету, у него не было и времени на то, чтобы этим заниматься, и не в этом его миссия. Его миссия, я считаю, что это был переход от одной формы правления к другой без кровопролития. Эту удивительную расовую толерантность он привил в какой-то степени обществу, эти свои взгляды, что для Африки, поверьте мне, это вообще большой раритет. И если бы Африка вообще могла бы действовать в таком духе, она бы сейчас была другим континентом.
Д.П.: Как вы считаете, его заслуги — это результат какой-то политической мудрости, или это человеческие качества Манделы позволили ему это сделать?
С.Я.: Мне кажется, одно рождает другое. Думаю, что, конечно, он пережил определенную трансформацию в тюрьме, и, входя в тюрьму боевиком, вышел оттуда человеком, настроенным на политический диалог. Конечно, там произошла определенная трансформация взглядов, но это неотрывно, конечно, от его человеческих качеств.
А.К.: Да, это политик, который делал на протяжении жизни сам себя. Эта трансформация и делает, наверное, из политика великого политика. И если, наоборот, политик не трансформируется в течение своей политической жизни, то он как политик умирает.
С.Я.: Совершенно верно, особенно на протяжении такого длительного исторического отрезка времени.