"Нельсон Мандела — это действительно мировой феномен"

Сергей Ястржембский о правозащитнике

Владимир Путин выразил соболезнования президенту ЮАР Джейкобу Зуме в связи с кончиной экс-президента страны Нельсона Манделы. Государственный деятель, дипломат, бывший помощник президента России Сергей Ястржембский ответил на вопросы ведущих Алексея Корнеева и Дарьи Полыгаевой.

Фото: REUTERS/Files, Reuters

Первого чернокожего президента похоронят с государственными почестями. В знак уважения о бывшем лидере приспущены флаги в ЮАР и других странах мира.

Д.П.: Скажите, вам доводилось общаться с Манделой?

С.Я.: Повезло. Встречался пару раз, и была возможность наблюдать его вблизи. Должен сказать, что это один из двух людей за всю мою практику дипломатическо-политической работы, которые произвели совершенно неизгладимое впечатление. Первым был Иоанн Павел II, и второй — Нельсон Мандела. Вот от обоих исходили волны добра, мудрости, совершенно всепоглощающей. Это незабываемый был опыт от общения.

А.К.: Мандела активной политической деятельностью на свободе, если так можно говорить, уже после тюремного заключения, занимался относительно недолго, если сравнивать с 27-летним заключением. То есть практически большая часть его политической жизни прошла в тюрьме. Уходил он туда, кстати, создателем боевой группы, то есть террористической группы, и там в тюрьме происходили с ним какие-то трансформации. Почему он стал действительно великим политиком? Есть ответ у вас на этот вопрос?

С.Я.: Не совсем так все однозначно. Вначале он начинал как последователь политических методов борьбы Ганди. То есть ненасильственное сопротивление. Но когда они столкнулись с довольно жестким, скажем так, репрессивными действиями, когда многие демонстрации заканчивались кровопролитием, они действительно были вынуждены создать вооруженное крыло АМК, это называлась Umkhonto we Sizwe, "копье нации", по-моему, если не ошибаюсь.

Тогда они действительно перешли к вооруженным способам борьбы. И он оказался действительно в очень длительном заключении, беспрецедентным совершенно с точки зрения жесткости условий содержания и периода, когда он находился, в том числе, в одиночке. Но, несмотря на это, и в этом феномен Манделы, он не просто не ожесточился, а он, выйдя из этого заключения, наоборот, присягнул методам политического компромисса, поиска диалога со своими противниками. Это действительно мировой феномен.

А.К.: Да, например, эта знаменитая комиссия по правде и примирению, которую он создал. Удивительно, то есть расследовать какое-то прошлое, при этом достаточно просто раскаяться, и там не выносились какие-то приговоры, просто надо было раскаяться за какие-то свои прошлые прегрешения.

С.Я.: Да, но то, что ЮАР сохранилась как страна, то, что она прошла вот эти 20 с чем-то лет своего существования без гражданской войны, то, что там не было кровопролития, то, что там не было дикой вспышки расизма, наоборот, уже направленного против белых, — это, конечно, огромная заслуга Манделы.

А.К.: Но все-таки как президент,— говорят об этом эксперты, — он оставил ЮАР с точки зрения экономики не в самом лучшем положении, не в самом лучшем состоянии.

С.Я.: Я думаю, по большому счету, у него не было и времени на то, чтобы этим заниматься, и не в этом его миссия. Его миссия, я считаю, что это был переход от одной формы правления к другой без кровопролития. Эту удивительную расовую толерантность он привил в какой-то степени обществу, эти свои взгляды, что для Африки, поверьте мне, это вообще большой раритет. И если бы Африка вообще могла бы действовать в таком духе, она бы сейчас была другим континентом.

Д.П.: Как вы считаете, его заслуги — это результат какой-то политической мудрости, или это человеческие качества Манделы позволили ему это сделать?

С.Я.: Мне кажется, одно рождает другое. Думаю, что, конечно, он пережил определенную трансформацию в тюрьме, и, входя в тюрьму боевиком, вышел оттуда человеком, настроенным на политический диалог. Конечно, там произошла определенная трансформация взглядов, но это неотрывно, конечно, от его человеческих качеств.

А.К.: Да, это политик, который делал на протяжении жизни сам себя. Эта трансформация и делает, наверное, из политика великого политика. И если, наоборот, политик не трансформируется в течение своей политической жизни, то он как политик умирает.

С.Я.: Совершенно верно, особенно на протяжении такого длительного исторического отрезка времени.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...