Самый лаконичный театральный фестиваль «Европейское театральное пространство в Петербурге» показал на сцене брянцевского ТЮЗа «Педагогическую поэму» таллинского Театра N099. Смотрела ЕЛЕНА ГЕРУСОВА.
Фото: Могучий Арсений
В афише фестиваля всего три спектакля, но проводят его сразу два театра на основании практической концепции. «Европейского театральное пространство» — часть лабораторного фестиваля ТПАМ, или « Театральное пространство Андрея Могучего», который устраивает Формальный театр в партнерстве с БДТ имени Товстоногова. Для БДТ тут перспектива такая, что авторы, участвующие в этом фестивале, ставят свои спектакли в этом сезоне в БДТ. Это своего рода наглядный комментарий к программе, заявленной главным режиссером театра Андреем Могучим. До «Педагогической поэмы» уже Иван Вырыпаев показал «Иллюзии» (театр «Практика»), на очереди — спектакль Эльмо Нюганена «Я любил немку» (Таллинский городской театр).
Театр N099 — проект уже достаточно известный. В его названии заложена точка обратного отсчета. 99-й спектакль станет последней постановкой, после чего театр обещают закрыть. «Педагогическая поэма» идет под номером 63. И ее уже знают на фестивалях, и уж совсем недавно, за пару дней до Петербурга, он побывал в Москве, в программе NET.
Cчитается, что Тийт Оясоо и Эне Лийз Семпер поставили его по мотивам одноименной книги Макаренко и труду Станиславского «Работа актера над собой». Но прямого следования сюжетам этих столь разных историй воспитания и обучения в спектакле, конечно же, нет. Хотя именно тема формирования актера и описывает суть содержания этого спектакля, довольно смело пополнившего список театральных «Открытых уроков».
В спектакле занят 26-й выпуск Школы театрального искусства эстонской Академии музыки и театра: это собственно курс Тийта Оясоо — и актриса Марика Ваарик в роли педагога. Спектакль начинается при полном затемнении, потом зритель видит огороженную бортиками хоккейной коробки cценическую площадку с крашеным дощатым полом, одновременно напоминающую и школьный спортзал, и cреднестатистический класс любой театральной школы. В центре стоит гроб, у левого борта — фортепиано. 26-й выпуск — это очень молодые ребята: первой на сцену выходит серьезная девочка и в философской форме говорит о том, что она готова. Готовность учиться — это и есть первый этап обучения. В коробку вваливается пестрая стая ее сокурсников. Ребята открывают гроб, и после забавного этюда с выбором и выкуриванием сигарет, без которых почивавшая в гробу немолодая, всклокоченная актриса — то ли в ночном халате, то ли в вечернем платье не может дышать, начинается актерский тренинг. В процессе смешиваются этюды и упражнения — жестокие и остроумные, игровые, примитивные, но при этом необходимые в освоении профессии. Ребята моют волосы, показывают зримые песни, cочиняют спонтанные этюды, демонстрируют полное подчинение педагогу. И делают все это на очень хорошей скорости. Но в какой-то момент героиня Марики Ваарик удаляется, и студенты остаются беспризорниками. В этой части «Педагогическая поэма» переходит к освоению сексуально и физиологически подробного и смелого театра. Выпуск демонстрирует отличную степень драматического напряжения, построенного на психологическом откровении, физиологическом раскрепощении и физических подробностях. К примеру, две девушки омывают друг друга своими волосами, cмоченными в ведре с половой тряпкой. В этом немом этюде идет процесс познания другого человека, ведущий к какой-то близости и общности. И смысл тут в переходе физической откровенности в психологическое откровение. Следующий за этим трагический монолог героини Марики Ваарик в стиле псведопсихологического, а на самом деле мастеровитого декламационного театра выглядит уже комично. Тем более на фоне откровенной современной лексики, которую используют ребята.
В финале спектакля загримированные под древних стариков ученики вновь выносят на сцену гроб и с искренним чувством поют над трупом щемящую балладу. Выпуск вообще отлично поет и отлично двигается. Но вот все второе действие посвящено небольшим этюдам, посвященным драматургии отношений, и, когда в действие включаются принципы психологического театра, должен бы возникнуть драматизм, 26-й выпуск выглядит чуть более слабым. Но, возможно, именно эти актеры Тийту Оясоо и нужны. Неслучайно режиссер открыто демонстрирует такой прием, чтобы до настоящих слез разругаться, его ученики сначала едят репчатый лук. Если для выполнения нужных режиссеру задач — неважно, луковое на сцене горе или какое-то другое, то его право. Проблема «Педагогической поэмы» в другом, собственно педагогический метод тут оказывается не слишком выверенным, сам выбор оставленных в спектакле этюдов тем более обнаруживающий слабость учеников в драме выглядит не всегда обязательным. Да и сама история с почивающим в гробу, но актерски все же побеждающим всю молодую и явно талантливую биомассу учеников педагогом немного смутная. Марика Ваарик, кстати, работает в этом спектакле в рамках психологического гротеска.