Чуть более половины россиян — 52% — чувствуют себя свободными людьми. Однако своего влияния на политическую или экономическую жизнь страны они не ощущают. К такому выводу пришли специалисты "Левада-центра". Руководитель отдела социально-культурных исследований "Левада-центра" Алексей Левинсон ответил на вопросы ведущей Дарьи Полыгаевой.
О том, что граждане лично оказывают какое-либо влияние в этих сферах, высказались 17% опрошенных. С уверенностью о такой возможности для себя говорят только 3% респондентов.
— Как вы считаете, какие выводы можно сделать из этих результатов? Я так понимаю, россияне свободу воспринимают больше как что-то такое лично-бытовое?
А.Л.: Мне кажется, что у народа в целом свободы в опыте просто нет, свободы в таком серьезном смысле этого слова. В России нет свободы, есть воля. И поэтому встречаются такие довольно парадоксальные результаты. У нас самыми свободными себя считают безработные. Еще наибольшее число людей, говорящих, что они свободны, среди самых молодых, среди студентов. Это такая студенческо-молодежная вольница. Так что вы правы, это, скорее, область таких субъективных ощущений. Но еще мы довольно давно следим за этим индексом свободы — он стоит высоко.
Можно было бы радоваться, но дело в том, что свободными себя чувствуют не те люди, которые борются за свободу и ее добились, а те, кто по обстоятельствам жизни более свободен. Поэтому люди более зажиточные свободнее людей бедных. Значит, это свобода такая, которая в кошельке или в кармане. Еще существенно, что лояльность к существующему порядку вещей тоже делает человека если не свободным, то ощущающим себя свободным: я за все то, за что полагается выступать, поэтому я чувствую себя хорошо. Свобода — это еще такой своего рода внутренний комфорт.
— А можно говорить о какой-то тенденции, как меняются эти ощущения россиян?
А.Л.: Они меняются так, как и ряд других показателей, они испытывают плавные колебания в другую сторону вместе с другими показателями самочувствия. Иногда бывают пониже, иногда бывают повыше. Сами эти колебания, не скажу, что отражают какие-то серьезные изменения в социальной композиции общества. Дело в том, что там, где свобода действительно возникает как какое-то реальное явление, но, скажем, переживание свободы было очень острым у участников многотысячных митингов в Москве. Это все же переживания достаточно локальные, а не всеобщие. И такие инструменты, как всероссийский опрос, суть не отражают.
— А можно сказать, что о свободе в таком социально-общественном смысле, может быть, даже в философском, задумываются более образованные люди?
А.Л.: Наверное, да, потому что среди людей, находящихся на руководящих должностях, процент тех, кто чувствует, что они несвободны, выше, чем в других социальных группах. Это не к тому, чтобы посочувствовать нашим начальникам, а к тому, чтобы сказать, что люди, положение которых позволяет видеть несколько шире ситуацию, чем остальным, более скептически настроены по поводу свободы.