Комикс — оружие мигранта

Когда начинаешь говорить о выставке комиксов в большом серьезном музее (в этом случае — Palais de la Porte Doree), волей-неволей приходится произнести для начала ряд банальностей. Да, комикс — это не обязательно развлекательный жанр, это может быть большая литература. Часто, чтобы рассказать важную, в том числе свою собственную историю, люди не садятся за роман, не берут в руки камеру, а рисуют комикс. И на это есть свои причины, а не только желание угодить ленивому читателю. Собственно, об этих «своих историях» на выставке и идет речь.

Об историях и истории. В подзаголовке — «Комиксы и иммиграция: 1913–2013» (по-французски Bande Dessinee, рисованные полосы). На первый взгляд сочетание почти произвольное, но два этих явления оказались накрепко связаны. Люди, которые изобрели этот вид искусства в Америке начала прошлого века, в основном были эмигрантами. Шотландец Уинзор Маккей и ирландец Джордж Макманус (последний рисовал популярнейший газетный комикс о комических приключениях Джиггса и Мэгги, разрывающихся между мечтой влиться в американский средний класс и любовью к пьяноватому существованию в эмигрантском комьюнити, и истории этой четы были очень важны для самоопределения ирландских американцев). Уильям Айснер — нечто вроде фигуры отца для всего мира американских комиксов. Отойдя от детективных историй, в 1970-х он стал рисовать романы о жизни еврейского сообщества Нью-Йорка, печальные и остроумные, вполне в духе не то Зингера, не то Сола Беллоу. Джо Шустер и Джерри Сигел, люди придумавшие Супермена,— оба дети еврейских эмигрантов из Центральной Европы. И их героя это напрямую касается: он сам эмигрант, беглец с погибнувшей планеты Криптон, вынужденный искать призвание и строить карьеру на новой земле. Супермен выражает в рисованных историях американскую национальную гордость, во Франции (а французский акцент на выставке — все же доминирующий) на его месте — Астерикс, борец за свободу родной Галии от римских захватчиков. И его тоже придумали два эмигранта — польский еврей Рене Госсини и итальянец (практически римлянин) Альбер Удерцо.

Есть еще множество таких сюжетов, но в отдельный жанр комиксы об эмиграции превратились в 1980-х, когда рисованные картинки были решительно осознаны искусством. Настоящий расцвет же начался уже в 2000-е, эмиграция стала одним из главных сюжетов социальных комиксов, особенно во Франции. Истории отъездов и прибытий, потерь и обретений дома, частные одиссеи и энеиды стали появляться сотнями.

В первую очередь тут вспоминается недавно переведенный на русский замечательный «Персеполис» — речь в котором не только о выживании после иранской исламской революции, но и о мучительной адаптации к французской реальности. Однако рисованная автобиография Маржан Сатрапи, естественно занимающая на выставке одно из центральных мест,— лишь вершина айсберга, часть огромной интереснейшей культуры, очень плохо известной за пределами франкофонного мира.

Эта новая волна вполне очевидным образом связана с постколониальным положением, с включением в западную культуру голосов тех, кто раньше был нем или непереводим, их попытками обрести новую, адекватную ситуации речь. Но, кажется, вся история комикса совсем не случайно связана с судьбами эмиграции. Комикс — всегда промежуточное пространство. Газетное развлечение? Бульварное чтиво? Свободное от снобизма поле для эксперимента? Субкультурное гетто или место серьезных художественных и интеллектуальных открытий? Текст или все же картинки? Ответа тут не может быть. Комикс всегда зависает в промежуточности, везде немного незаконен, полуисключен из культурных конвенций. И сто с лишним лет к нему обращаются люди, сами находящиеся в таком положении — промежуточности, полубездомности, неуверенности и исключенности. У них нет времени на литературу и денег на кино, им не подходит современное искусство. Потому что за ними прежде всего истории — то, что можно легко перевести с собой, из страны в страну, из языка в язык. Комиксы тут идеальны.

Париж, Palais de la Porte Doree, до 15 апреля 2014

Игорь Гулин