Работа, равенство, братство

Франция переживает бум "солидарной" экономики — молодое поколение все чаще выбирает работу в компаниях нового типа, а не на обычных, капиталистических, предприятиях

Ирина Кнеллер, Париж

Доротея училась на географа, потом в магистратуре по экологическому туризму, а в итоге работает сегодня... на ферме. Обучающей. Сюда приводят детей знакомиться с домашними животными. Не нашлось работы по специальности? Вовсе нет. "Я на работе на своем месте,— объясняет Доротея,— в моей работе есть смысл и цель. Ведь это счастье видеть, что малыш-аутист вдруг заговорил. Да даже то, что кто-то из детей просто обрадовался, что страх перед курицей, которую он раньше боялся, пропал, дает веру в завтрашний день..."

Пример не единственный. Все больше французов в поисках профессиональной гармонии обращаются к "социально-солидарному" сектору.

Что такое "солидарная" компания? Это предприятие, которое помимо деловой выгоды хочет приносить пользу обществу. От этого зависит, чем компания занимается (сажает экологически чистую морковку, перерабатывает отходы, открывает кооперативные ясли) и как организована. Чаще всего это небольшие структуры — кооператив, ассоциация, фонд, но может быть и крупной — банк, страховое общество. Эти компании занимаются социальной помощью и экологией, иногда коммерцией — реализацией товаров мелких производителей. Словом, если компания руководствуется принципом: "Мы работаем, чтобы сделать в обществе что-то лучше", то она относится к "социально-солидарной" экономике. Здесь трудятся не только за деньги, но и за интерес. За уверенность, что приносишь пользу.

Работа в солидарной структуре не связаны ни с идеями хиппи, ни с политической ангажированностью. Профессиональные типажи здесь самые разные.

— Кто-то раньше работал в социальной сфере, у кого-то душа болит из-за общественной несправедливости, а кто-то приходит из крупной корпорации с чувством, что много от общества получил и пришло время отдавать,— говорит Селин Клаври, глава отделения Социального предпринимательства при коммерческом вузе ESSEC.— Но часто этих людей объединяет то, что они пережили драму, которая изменила их отношение к жизни. Один оказался на улице. У другого ребенок родился инвалидом. И вот с этим, "своим", злом они и хотят бороться по мере сил.

Работа в "социально-солидарной" сфере действительно имеет куда более личные и тонкие причины по сравнению со службой в государственном и частном секторе. И в последние несколько лет Франция переживает настоящий бум солидарности.

Зарплата, соцпакет, высший смысл

Сегодняшняя молодежь имеет дело с иным рынком труда, чем старшее поколение. Найти работу даже после престижных вузов трудно, постоянный контракт почти невозможно. В семьях кого-нибудь да задели увольнения и безработица. Родители вкалывали всю жизнь, проработали на своем заводе четверть века, а их в одночасье выбросили вон. В глазах "поколения Y", то есть тех, кому сейчас от 20 до 30 лет, традиционная экономика лишена привлекательности. К тому же у них вообще другой подход к работе.

— У молодых французов,— объясняет социолог Сесиль ван де Вельде,— очень личное, эмоциональное отношение к работе. Они хотят вкладываться в свое дело целиком, и им крайне важно видеть в нем смысл, ценность.

Понимать, во имя чего ты трудишься, и чувствовать, что нужен на своем месте,— императив, которому классическая модель французского бизнеса уже не отвечает. И даже те из молодых, кто в систему вписался, часто чувствуют себя в ней некомфортно и ищут выхода: переквалифицируются или совмещают основную работу с добровольческой деятельностью.

— Я мог бы сделать карьеру в крупном фармацевтическом холдинге,— рассказывает журналу "Экспресс" тридцатилетний Лоик Буланже, глава отдела стратегического партнерства в НПО Care France,— но для меня принципиально, чтобы мой труд помогал преодолеть нищету в мире.

Поэтому, получив престижный диплом по химии, Лоик отучился еще в магистратуре по менеджменту экологических проектов, поработал в паре корпораций... и перебрался в НПО. Занимается теперь развитием партнерских программ с крупными холдингами, которые ведут проекты в странах третьего мира.

— Сегодняшние выпускники школ и вузов,— анализирует Селин Клаври,— верят в личную ответственность. Они видели, как сурово обошелся рынок с их родителями, и сами сталкиваются с жестким отбором. Они стремятся к самореализации и хотят изменить мир. Но в отличие от старшего поколения для нынешней молодежи это не мечта, а цель. Они убеждены, что могут добиться ее своим трудом, внести свою лепту, и не боятся рвать с традициями.

Дороже денег

В "солидарном" бизнесе много не заработаешь. Если смысл существования фирмы — дать работу "неблагополучным" кадрам (инвалидам, бывшим заключенным и т.п.), то почти вся выручка инвестируется в развитие дела, чтобы нанять еще больше людей. Зарплаты ставятся в жесткие рамки, доходы гендиректора в такой компании не сопоставимы с заработками в частном секторе.

Тем не менее, как часто напоминают в эти дни (в нынешнем ноябре Франция подводит итоги «Месяца социальной и солидарной экономики») на этот сектор в стране приходится уже 10 процентов ВВП и 14 процентов рабочих мест, причем в руководящем составе большинство — люди с прекрасными дипломами, с опытом работы в престижных компаниях. Популярность солидарной экономики стремительно растет: за последнее десятилетие занятость здесь скакнула вверх на 23 процента (в обычном частном секторе всего на 7 процентов), а всего сейчас здесь работает 2,5 млн человек. И главное, удовольствие от работы на порядок выше! Интересное дело, равновесие между профессиональной и личной жизнью, обстановка в компании, зарплата — всем этим человек, который трудится на «солидарном» поприще, в среднем, доволен больше, чем его коллега в обычной компании.

В правительстве даже появилось соответствующее министерство (министерство социально солидарной экономики.) Больше того, ему удалось провести через парламент законопроект, который впервые официально очерчивает границы нового сектора и открывает ему путь к масштабному финансированию. Механизм такой: фирме, чья деятельность представляет «выраженный общественный или экологический интерес», будет присваиваться соответствующий статус. Общественный инвестиционный банк (BPI) выделяет на кредитование таких социально-солидарных компаний 500 млн евро, из них 20 млн специально на «социальные инновации». Для мелких структур с благородными целями — частных предприятий, кооперативов, ассоциаций, — это просто манна небесная. Но и государство тоже в выигрыше: социально-солидарную экономику в правительстве именуют не иначе как «ставкой на будущее». Новый закон, призванный юридически оформить, структурировать и развить этот сектор, имеет целью, в конечном счете, создать в ближайшие пять лет сто тысяч рабочих мест и не дать мелкому бизнесу раствориться в крупных корпорациях. В министерстве подчеркивают, что социально-солидарные предприятия перед лицом кризиса устойчивее, чем обычные. Кроме того, аналогичные экономические структуры формируются сейчас во всех европейских странах, и во Франции хотят заранее подвести юридическую и политическую базу.

Такое признание не объясняется одним лишь поколенческим фактором. Развитие солидарной экономики — прямое следствие кризиса… и в то же время поиск лекарства от него. В ней видят укрытие от безработицы, главного бича французского рынка. Камерная структура, взаимная ответственность, прямая отдача, стабильный спрос: солидарная фирма выглядит надежнее, чем частная, где в любую минуту можешь попасть под сокращение.

Именно в условиях кризиса на первый план выходит принцип взаимовыручки. Во многих компаниях создаются фонды взаимопомощи, с годовым бюджетом около 100 тысяч евро, на экстренный случай: с неоплаченными счетами и кредитами шутки плохи. От бизнеса вообще ждут ответственности. По данным опросов, 60 процентов французов считают, что фирмы должны так или иначе участвовать в разрешении социальных проблем, поэтому логика солидарности понемногу распространяется и на крупные предприятия частного сектора. Только надо разграничить: продавать колбасу под ярлыком "bio" — не солидарность, а маркетинг. А вот финансировать фонд в поддержку трудоустройства и борьбы с неграмотностью, как банк Societe Generale,— солидарный demarche — поступок.

Vinci, Veolia, Total, L'Oreal и прочие акулы капитализма подчеркивают, что социальная или экологическая ангажированность для них — деловое кредо. Благородство? Не только. С одной стороны, имидж. Societe Generale несколько лет назад даже вычислил, что фирмы с репутацией меценатов лучше котируются на бирже, а с другой — надо подступаться к неохваченному рынку в странах третьего мира. Налаженное сотрудничество с мелкими ассоциативными структурами и НПО станет для этого удобной базой.

Появляются "гибридные" должности, где нужна двойная специализация: исходная (например, продажи) плюс знание социальных или экологических вопросов.

— Интерес к специалистам двойного профиля растет и будет расти,— прогнозирует Арно Муро, глава сети "социально-солидарных" предпринимателей Ashoka во Франции.— Востребованность на рынке труда будет напрямую зависеть от того, сумеет ли человек на каждом этапе карьеры перемещаться из классического делового мира в социальный и обратно.

Донкихотство на деловой основе

Взаимопроникновение социального и капиталистического бизнеса — феномен более или менее конъюнктурный: реалии кризиса, выход на рынок труда нового поколения, повальное увлечение экологией. Но, в принципе, "солидарная" компания по устройству недалека от обычной. Это залог выживания.

— Социально-экологические приоритеты в мире быстрой прибыли смотрятся дико, но они укладываются в нормальную деловую традицию,— говорит Бернар Базийон, директор французского отделения консалтинговой группы KPMG по "социально-солидарным" вопросам.— Долевое управление, вложение выручки в развитие проекта, равноправие сотрудников — все это рычаги успешного бизнеса.

— Но в чем сложность ситуации для "солидарной" компании,— оговаривается Селин Клаври,— здесь от сотрудника требуется универсальность. "Солидарный" предприниматель должен быть толковым менеджером, чутким социальным работником, убедительным оратором и политиком. Каждое решение принимается сразу в двух измерениях: экономическом и социальном.

Альтернативная экономика основана на убеждении, что не все в капитализме плохо: инструменты рынка можно и нужно использовать для "солидарных" проектов. Бизнес-план адаптируется под специфику сектора и превращается в социальный: в нем обозначается общественная значимость проекта. Прозрачная бухгалтерия, четкое распределение обязанностей, хорошо поставленный маркетинг и пиар необходимы "солидарной" компании еще больше, чем обычной.

— Кто нас только не проверяет! — восклицает Франсуа Контан, директор Apprentis d'Auteuil, благотворительного фонда социально-психологической помощи молодежи.— Во-первых, мы обязаны иметь внутреннего аудитора. Далее, мы подотчетны парижской префектуре. Потом над нами четыре вышестоящих министерства. И наконец, есть Счетная палата: государство за нами очень следит, ведь благотворительность дает налоговые льготы. Но зато рейтинг прозрачности, по оценке Французского банка, у нас самый высокий. И банки дают нам ссуды без всяких гарантий.

Пятнадцать лет назад Apprentis d'Auteuil, сиротский приют при католической церкви, был в глазах общества беспомощной богадельней. Сегодня это третья по величине благотворительная структура в стране и признанный авторитет по всем вопросам, связанным с трудными подростками, фонд даже ведет программы совместно с Министерством образования. А все потому, что новый директор пришел в Apprentis d'Auteuil из совсем другого мира — банковского. Он поставил управление на сугубо деловую основу, иначе не справиться ни с организацией (200 подразделений, 4 тысячи сотрудников, 13 тысяч воспитанников), ни с привлечением средств. Государство финансирует лишь половину, остальное — пожертвования и нужно искать спонсоров. Вот тут-то приходят на помощь отделы маркетинга, связей с общественностью, юридическая служба: вложение средств в благотворительность во Франции представляет собой выгодную налоговую нишу. Маркетинговые исследования, сбор поведенческой статистики, собственные нотариусы, два десятка международных филиалов — бывший приходской приют превратился в современную корпорацию.

— Мы взяли у бизнеса методы управления, но адаптировали их к своим принципам и нуждам,— уточняет Франсуа Контан.— С бизнесом у нас одна общая установка: экономить. Но конечные цели разные. Когда мы занимаемся обучением и трудоустройством подростка, мы имеем в виду подростка. Когда фирма берет на работу "социальный элемент", она все-таки имеет в виду свои коммерческие интересы. К тому же у нас работают только "по любви". У меня от звонка до звонка не посидишь! При этом, как в обычной компании, с каждым сотрудником раз в год проводится собеседование — итоги года, планирование тренингов и т.д., то есть менеджерский подход к кадрам, в отличие от госучреждений.

Свобода, равенство, солидарность

Соотношение между "солидарной" экономикой и государством — отдельный вопрос. Во Франции традиционно сильны упования на власть как источник социальной справедливости. Но государство само опирается на те импульсы солидарности, которые лежат в основе современного французского общества.

Понятие "солидарность" появилось после Великой французской революции, когда прежние социальные связи распались и под общественное устройство нужно было подвести новый фундамент. Целый век о солидарности шли дискуссии, пока на заре XX века она не получила конкретное политическое воплощение — свод социальных законов. К этому времени под солидарностью стали понимать социальный договор: если живешь в обществе — ты перед ним в долгу и обязан способствовать его благоденствию. Но подразумевается, что для каждого это свободный выбор.

— Со времен революции для француза нет ничего дороже личной свободы,— говорит Мари-Клод Бле, историк и культуролог.— Отдать все социальные вопросы на откуп государству и получить авторитарную модель, как в бисмарковской Германии, для Франции было немыслимо. Французское "государство всеобщего благоденствия" построено на сильной, развитой демократии.

Идеей личной ответственности за справедливость весь XX век спекулировали многочисленные политические партии. Но солидарность государственная — удел левых — сегодня сдает позиции.

— И либералы, и социалисты согласны, что государственная подстраховка необходима, но у государства больше нет средств страховать всех,— продолжает Мари-Клод Бле.— Приходится возвращаться к солидарности "горизонтальной", а не "вертикальной".

Потому ли, что в последнее столетие слишком распиарили права человека или левые политики слегка переборщили, но так или иначе свои права средний француз сегодня ощущает острее, чем обязанности. Не менее чем индивидуальная свобода, французам дорога и идея личного достоинства и равенства возможностей. Мысль, что выпускник с высшим образованием вынужден разгружать ящики, просто не укладывается в их представление о здоровом социальном порядке. "Надо что-то делать!" — восклицает обыватель. Конечно, не каждый побежит открывать собственную фирму. Но кто-то сделает пожертвование, кто-то сдаст одежду или игрушки в фонд помощи, кто-то потратит время и силы там, где может пригодиться,— во Франции 12 млн добровольцев. Для одних это возможность найти себе применение на пенсии, для других — просто следующий шаг после сортировки мусора. Сами французы об этом мало задумываются, но со стороны очевидно: вот с этого ощущения — "кто, если не я", а не "кому, если не мне" — и начинается демократия.