"Больше всего запомнилось написание бесконечных концепций"

Первым директором петербургского филиала была Авдотья Смирнова — ныне известный режиссер, сценарист и телеведущая. Она руководила филиалом всего год. Самой главной трудностью на этой должности она называет необходимость вникать в деловые новости.

GUIDE: Кто вас пригласил на должность гендиректора?

АВДОТЬЯ СМИРНОВА: Влад Дорофеев в тот момент возглавлял региональную программу. На моей памяти издательский дом всегда был одержим какими-нибудь идеями. Вот в 1995 году навязчивой идеей руководства была так называемая региональная программа. Все дело в том, что "Коммерсантъ" хорошо знали в Москве, а в регионах — нет. Региональные корпункты были довольно слабыми. И очень бедными. В том числе и питерский. Объявили конкурс на должность директора корпункта. И я его выиграла. Александр Тимофеевский, мой близкий друг, тогда был советником Владимира Яковлева (основателя "Ъ". — G). В его обязанности входило каждую неделю подавать Яковлеву аналитическую записку с разбором номеров за неделю. Периодически Тимофеевский выл от этой работы, ему было скучно в одиночку выискивать блох в газете, и иногда мы это делали вместе. Я добросовестно и с некоторым даже азартом читала совершенно непонятную мне газету от корки до корки и что-то там такое с апломбом вякала Шуре. Одним словом, к моменту конкурса я довольно неплохо себе представляла "Коммерсантъ" и его особенности. И мечтала там работать.

G: Чем вы занимались до прихода на эту должность?

А. С.: До прихода в "Коммерсантъ" я делала какие-то выставки современной живописи и пыталась писать статьи об изобразительном искусстве. Ну и начинала работать в документальном кино.

G: Приходилось ли вам принимать на этой должности какие-либо рискованные решения?

А. С.: Я пришла в 1995 году. Корпункт уже был, и в нем работали отличные журналисты — Андрей Синицын, Сергей Слюсаренко, Кира Долинина, Лена Герусова, Максим Поляков, еще много кто. Я уволила двух секретарш и позвала писать пару-тройку новых людей. Вот и все. Нам повысили зарплаты и позволили переехать в новый, более приличный офис. Вся проблема с кадрами заключалась в том, что люди у нас работали молодые и амбициозные, ничуть не хуже, чем в Москве, а денег они получали в разы (именно в разы) меньше, чем в Москве. Это было ужасно несправедливо. Даже при тогдашнем разрыве цен с Москвой. И поэтому у нас было ощущение, что мы какие-то неродные "Коммерсанту". Ну и вот, хотелось нам всем затеять какую-то свою полноценную жизнь. И мы стали пытаться завалить московскую редакцию своими текстами. В идеале, дай нам тогда волю, вся газета состояла бы из питерских заметок. Начальство смотрело на нас со смехом, но и с симпатией. А потом мы контрабандой (в смысле — без разрешения руководства московского) сделали цветную питерскую вкладку, куда собрали кучу рекламы. Потому что питерским рекламодателям хотелось в "Коммерсант", но цены на федеральные полосы были для них слишком высокими. А мы на питерскую вкладку назначили другую цену, ниже. Ну, и нам поперло. Естественно, это было чистейшей воды пиратство. Ну и Злотин с Месхидзе, люди мудрые, вызвали меня в Москву, крепко надавали мне по шее, оштрафовали меня и повысили мне зарплату. Потом приехали к нам с инспекцией разбираться. И узаконили питерские вкладки. А потом позвали меня работать в Москву. Я была директором в Питере всего год.

G: На момент выхода "Ъ" в Петербурге какие местные издания вы воспринимали как конкурентов?

А. С.: Мы, конечно, ревниво следили за "Деловым Петербургом", больше ни за кем.

G: Как воспринимал тогда петербургский бизнес и местная власть острые публикации, появлявшиеся в газете? Не было ли конфликтов, угроз?

А. С.: Такого я не помню. Что-то там такое мутное было с фирмой "Союзконтракт", но я боюсь наврать, поэтому будем считать, что ничего не было. Ну и бизнесмены очень трудно привыкали к тому, что в "Коммерсанте" не будет "джинсы". Она бывала, конечно, но за нее увольняли. По сравнению с другими газетами в "Коммерсанте" заказухи, считайте, и не было. Так что даже вспомнить нечего. А вот одну историю про другое, но про те времена я запомнила очень хорошо. Повторяю, на дворе 1995 год. Мы переезжаем в новый офис, в бизнес-центр на улице Тамбовской. И вот я там несколько раз беседую с хозяином этого бизнес-центра, господином Смирновым. Моя задача — убедить его снизить арендную плату. Для этого я в пятьсот восьмой раз придумываю новые пышные эпитеты, которыми объясняю, какая крутая газета "Коммерсантъ" и какой это знак качества и престиж для его бизнес-центра. Господин Смирнов смотрит на меня со смесью презрения (к моей глупости) и восхищения (моей наглостью). Мне 26 лет, и в бизнесе и в городских делах я не понимаю вообще ничего. То есть совсем. И вот Смирнов говорит: "Никакие вы не крутые и не особенные. Пишете про то же, про что и все. Вы такие же глупые журналисты, как и все остальные. Ничего вы про город не знаете. Вот вы, Авдотья, скажите честно, вы когда-нибудь слышали о таком чиновнике Владимире Путине? Нет? Ну вот, я и говорю. А между тем, поверьте мне, это самый серьезный сейчас человек в Петербурге. Вы даже себе представить не можете, какой это серьезный человек. И вот что я вам скажу. Вот если ваша пацанва сумеет взять у него интервью, я вам обещаю, что целый год вообще не буду брать с вас арендную плату". В редакцию я вернулась в состоянии перевозбужденной лошади. Выкликнула Слюсаренко и Синицына, которые тогда писали у нас о политике и экономике. Так и так, парни, говорю. Кто это такой, понятия не имею, но есть маза серьезно сэкономить деньги. А они посмотрели на меня так грустно и говорят: нет мазы, матушка, не дает он интервью, готовь деньги. И так и не дал интервью. Но вот тогда я первый раз услышала эту фамилию.

G: Какие главные трудности в вашей работе вы бы могли назвать?

А. С.: Главная трудность для меня была читать деловые полосы. С огромным скрипом я научилась отличать фьючерсы от форвардов. Ровно год я обладала этим сакральным знанием. Через год, на другой работе, я эту разницу забыла и уже, по-видимому, навсегда.

G: Вы человек творческий, газета же, помимо творческого подхода, требует изрядной доли экономического прагматизма: речь и о работе с рекламодателями, и о создании продукта, который бы был не только интересным, но и экономически эффективным. Эта сторона работы вам давалась легко, не приходилось ли себя иногда "переламывать", делать какие-то вещи, которые бы заставляли урезать ваши творческие амбиции?

А. С.: Послушайте, я была совершенно никем в тот момент. То есть мне, конечно, казалось, что я очень творческая и всякая такая, но вообще-то я была амбициозным нулем. Но я очень хотела всему научиться и стать великой. Мы все тогда хотели стать великими, в этом и было чудо "Коммерсанта", других туда просто не брали. Но, собственно, это было и причиной проблем и конфликтов. Потому что отдел рекламы в тот момент в питерском "Коммерсанте" возглавила тоже вполне выдающаяся девушка, Алла Флюгрант. Я ее обожала. И хотя потом выяснилось, что наша нежнейшая дружба совершенно не мешала Аллочке обманывать меня как последнюю дуру, коей, по всей видимости, я и была, и несмотря на то, что выплывшая потом правда совершенно меня потрясла, но я до сих пор вспоминаю Аллу с нежностью и не без восхищения ее удалью. Потому что все по большому счету было правильно. Алла обладала отличной коммерческой головой. И хотела денег. А я хотела, чтобы у нас был крутой корпункт и чтобы меня хвалило начальство. А вникать в бухгалтерию я совершенно не хотела. Ну и вот, каждая получила свое. Я не хотела себя переламывать и читать те бумажки, которые я подписывала. Я ненавидела бухгалтерию. Поэтому очень любила нашего бухгалтера Нелли и вышеупомянутую Аллу, которые избавили меня от нужды вникать в это во все. При этом я мнила себя видным менеджером. Идиотка. Разбираться с этим со всем пришлось моему преемнику, Максиму Полякову, а я пошла порхать дальше.

G: Что вам вообще более всего запомнилось за время работы?

А. С.: Больше всего запомнилось написание бесконечных концепций, которыми тогда увлекалось начальство. Я до сих пор могу написать страшно убедительную и абсолютно бессмысленную концепцию чего угодно. Ну и, конечно, мифология четвертого этажа запомнилась. На четвертом этаже на улице Врубеля тогда располагалось все начальство издательского дома. Яковлева тогда уже редко видели в газете, но о нем все время курсировали слухи. Володя едет. Володя приехал. Уже опять уехал. В Амстердам. На Бали. Приехал. Был в "Знаке". Нет, сюда не придет. Уже здесь, один человек его видел. Сидит у Голованова. Нет, не у Голованова. Это вообще не он.

Верховным жрецом тогда был Милославский. К нему тоже тогда не всякий попадал. Я Милославского люто ненавидела. Мне он представлялся каким-то демоном. Смешно, что много лет спустя мы с Леней по-настоящему познакомились и подружились. И сейчас я его очень люблю и уважаю, он замечательный человек. А тогда я считала, что он губит газету. Вообще, каждый из нас что-то там такое считал про газету и был уверен, что знает, как все исправить.

G: Почему решили покинуть должность генерального директора?

А. С.: Меня позвали в Москву на должность выпускающего редактора. Мне было интересно, и я тут же согласилась.

Авдотья (Дуня) Смирнова родилась 29 июня 1969, в Москве. Сценарист, телеведущая, кинорежиссер, автор многочисленных статей и эссе. Жена политика и государственного деятеля Анатолия Чубайса.

В 2012 году Авдотья Смирнова создала и возглавила Фонд содействия решению проблем аутизма в России "Выход".