В этом году Детский музыкальный театр им. Н.И. Сац празднует 110 лет со дня рождения его основательницы. Весь сезон — юбилейный. О своей матери Наталии Сац рассказывает дочь — Роксана Николаевна
Фото: РИА НОВОСТИ
Фото: Elena Lapina
Фото: PhotoXpress
Такой театр — единственный в мире. Несколько поколений детей были "обречены" на этот "оазис культуры" — родители считали своим долгом привести сюда ребенка. В обязательном порядке. Иначе какие они родители? И, конечно, на "Синюю птицу" — легендарный спектакль-балет. И обязательно нужно было остановиться перед входом, задрать голову и увидеть ту самую синюю птицу на крыше театра, замершую в воздухе вопреки законам физики, гравитации и архитектуры. Меня тоже сюда привела мама. Я ничего не помню. Только женщину, которая вышла на сцену и начала рассказывать про птицу, про балет. Моя детская память сохранила именно ее. Прошло много лет, и я привела в театр сына и дочь. На сцене появилась женщина. Я узнала ее по голосу, по интонации. Она смотрела на меня, на моих детей и рассказывала про то, как нужно сидеть тихо и слушать.
Роксана Николаевна Сац — дочь легендарной Наталии Сац. Ей 86 лет. Тот возраст, который уже не скрывают, которым только гордятся. Она почти каждый вечер выходит на сцену со знаменитыми "вступляшками", каждый день на работе. Официальная, многолетняя должность — заведующая литературно-педагогической частью.
Она не пропускает гастролей и бегает по лестницам быстрее меня. Звонит мобильный телефон. Девушка в трубке хочет договориться о передаче вещей Наталии Сац в хранилище при музее. "Вы нарушили договоренность. Должны были позвонить полчаса назад. Теперь я вам перезвоню",— говорит Роксана Николаевна. В это же время она распаковывает пакет с барбарисками и укладывает их в подарочную кружку — сегодня день рождения одного из актеров театра. "У меня одна комната в квартире полностью заставлена вещами мамы, там ее платья, книги, письма. Конечно, было бы хорошо передать в музей, но я должна доверять тем, кому передаю".
Этот театр действительно единственный в мире. Хотя бы потому, что здесь думают о том, что маленьким детям нужно сходить в туалет и купить в буфете петушка на палочке. О том, что малыши, которые еще ходят в памперсах, не могут сидеть без родителей, тем более долго, тем более тихо, и им в фойе показывают миниатюрную оперу "Кошкин дом". Да, сейчас все "маркируется" значком 6+, 12+ и так далее. Но в театре Сац эти маркеры не работают. Я видела здесь женщину, которая слушала оперу с грудным ребенком на руках. Видела трехлеток, которые сидели на взрослых спектаклях и никому не мешали. В этом театре нет возраста — ни для зрителей, ни для артистов. Дети есть дети.
Сюда можно прийти хотя бы ради спины главного дирижера — Алевтины Иоффе. Она — молодая строгая блондинка, ничего красивее ее спины во время работы я не видела. Она дирижирует так, что это отдельный, самостоятельный спектакль. Ее же проект — Детская филармония, когда знаменитые драматические артисты читают детям сказки в сопровождении симфонического оркестра театра. Можно прийти ради постановок художественного руководителя театра — Георгия Исаакяна, который распаковывает вещи после ремонта, среди которых — "Золотая маска". А можно привести сюда ребенка в детскую оперную студию к великолепным педагогам.
Роксана Николаевна рассказывает мне о матери, как делала это всегда. "Я хочу сделать героиню из вас",— прошу. Она в ответ только улыбается.
— Ну, какая из меня героиня? На детях выдающихся личностей природа отдыхает. Она имеет на это право, ведь так славно перед этим потрудилась. Природа щедро одарила маму, а нам, детям, досталась лишь легкая пыль. Мой старший брат Адриан был талантлив безусловно, но ему не хватило воли. О ушел рано...
Легендарный спектакль-балет "Синяя птица"
Фото: Елена Лапина
— Вы, как Юрий Трифонов, принадлежите к поколению детей "больших родителей". Детей, чье светлое солнечное детство обрывается в один момент и сразу наступает ад, кошмар, в прямом смысле слова. Интернат, детдом, болезни, епрессированные родители. Это остается болью на всю жизнь...
— Остается. Но ни одного дня я бы не променяла на что-то другое, я ни от чего не отказываюсь. Да, была светлая полоса детства, светлая, но бездумная. Родимое пятно детского дома осталось со мной навсегда. Ведь родимые пятна не смываются, какую косметику ни положи. Я могла бы быть более образованной, ведь у меня нет настоящего образования. Я не знаю языков.
Детский дом — это всегда согнутые плечи. Эти учреждения делают детей сутулыми на всю жизнь. И очень тяжело потом выпрямиться. Спрессовывание личности в массу убивает индивидуальность. Уже будучи взрослой, я никак не могла отделаться от желания спрятаться. Но все же я не дала перемолоть себя. И мама в ГУЛАГе не дала себя сломать. Я сижу напротив вас только потому, что полууголовники, посторонние люди, выменяли все, что имели, ради яиц и кружки молока, когда я умирала. Они спасли меня. И не только меня.
Мы с мамой снова встретились в 1944 году в Алма-Ате. Я приехала из детдома, она из ссылки. Я была такой худой, что смотреть страшно. А мама... Она начала ставить "Мадам Баттерфляй" и создала ТЮЗ Казахстана.
— Ваш отец (торгпред СССР в Польше Николай Попов), он же фактически отказался от вас.
— Папа был гораздо слабее мамы. Ведь это она его бросила, ну и мужское самолюбие... Я даже не знала, что они развелись. Он долго вытравливал из себя любовь к маме... Его арестовали в конце 1938 года. Новая жена исчезла из его жизни так же внезапно, как и появилась.
Театр — дом. В данном случае "Кошкин дом"
Фото: Елена Лапина
— Вы безоглядно, почти слепо были преданы своей матери. И принимали ее превосходство безоговорочно... У вас был несомненный писательский дар, талант. И ведь вас как ребенка стоило только направить...
— Мама часто рассказывала, что мечтала родить дочку, причем самую обыкновенную. К тому же я прочла у Паустовского, что, если у человека плохая память, ему нельзя заниматься писательством. А у меня действительно плохая память. Я решила, что должна идти по пути трудового, рабочего человека. И все же меня тянуло что-то придумывать и записывать. Многое в моей жизни было не благодаря, а вопреки.
— Вы осознанно взяли фамилию Сац, как будто программируя себе судьбу.
— По метрике я Попова. И не Роксана, а Ксения. Фамилия и обязывает, и раздражает. Недавно молоденькая корреспондентка аттестовала меня "дочерью Наталии Сац". Я уже давно не дочь, но я Сац. Мамин театр в Казахстане уже гремел, а она не только не была реабилитирована, но даже не амнистирована. А мне нужно было получать паспорт. И один "доброжелатель" посоветовал дистанцироваться от этой фамилии, так как над мамой снова сгущались тучи. И тогда я решила, что буду Сац назло и фамилию никогда не изменю. Все издержки, все трудности — мои. Но и звучание — тоже мое. И оно есть. Когда наш Детский музыкальный театр в Москве был на грани закрытия, фамилия Сац сработала. Эта фамилия заставляет все время быть на цыпочках.
— При этом вы признаете, что фамилия сломала судьбу вашего мужа (актер Юрий Карпов).
— У нас было 40 лет счастья и огромной любви. Мой муж, Юра, был красив до невероятности, а я рядом с ним выглядела серой мышкой. Но я смотрела в его глаза и казалась себе красавицей, потому что он меня такой видел. Ему мешала моя фамилия, ведь его взяли в труппу Центрального детского театра, который основала его теща, по конкурсу, но не давали ролей. Да, его все любили, обожали, но актерская судьба не сложилась. Он проработал в Детском театре 39 лет и умер от стресса — страшно испугался, что испортил спектакль.
— Вы отработали в школе 18 лет...
— Я, кстати, неплохо зарабатывала, в том числе репетиторством. У меня была даже своя методика — за 10 уроков я могла подготовить по русскому языку до весьма приличного уровня любого ученика. То, что сейчас происходит с методикой преподавания, с этими бесконечными тестами,— кощунство для языка и над языком. Если я напишу "корова, карова и кырова" — ученик едва ли не случайно выберет правильный вариант. Но зрительный образ — неправильный — у него останется. Зачем учить на неправильном материале? Не понимаю. Нужно учить логике, структуре, любованию словом. Я, как могла, старалась увлечь ребят любовью к поэзии, но штампами пронизана вся наша жизнь. Нас вынуждают обучить им. Поэтому перед экзаменами я говорила своим ученикам: "теперь мы будем делать из сосны фонарный столб" и начинала "расчленять Онегина".
Детектив-балет "Шерлок Холмс"
Фото: Елена Лапина
— Вы же были сложившимся, известным профессионалом, заслуженным учителем, а ушли в одночасье.
— Я больше ничего не могла дать детям. Пропала увлеченность, влюбленность в то, что я делала. Как говорил знаменитый педагог Ушинский: через 10 лет у учителя появляется усталость, а через 20 — отсталость. Я до отсталости не дотянула два года. Мама, Наталия Ильинична, в то время создавала Детский музыкальный театр. Ей были нужны люди, на которых она могла опереться. Она мне звонила каждый день и звала в театр.
— С детьми нужно...
— Детей нужно увлекать настоящим и добрым. Не правда, что зло заразительно, добро не менее заразительно. А ребенок, человек, изначально добр. Если вписать доброе в ребенка, как в книгу, то оно будет отпечатано в душе, и уже не сотрешь. Ты обязан улыбнуться людям, обязан поздороваться. У нас в театре гардеробщица будет держать пальто ребенка, пока он ходит смотреть цветочек на клумбе. Да, у нее маленькая зарплата, да, ей нужно уходить, но в театре, который создавала Наталия Сац, люди должны работать за идею. Вот за то, чтобы дети улыбались и здоровались. Знаете, как сказал режиссер Дмитрий Бертман, "в этом театре никогда не разбавляли сок".
И родителям важно помнить, что недостача и избыток — синонимы. Оба эти слова губительны для ребенка. Желания всегда связаны с преодолением.
— Люди сейчас...
— Другие. Они забыли, что навечно ничего не бывает. Остаются только заброшенные кладбИща.
Мама видела людей насквозь. Она умела брать, но умела и отсекать. Я — нет, не умею. Но появляются люди, которые возвращают мне веру. До сих пор удивляюсь этому.
— Театр — это...
— Как скелет, который все время обрастает мышцами, мускулами, артериями... Все имеет срок годности. Но, конечно, в театре должна быть молодежь. Она несет ему обновление. При этом рождение и гибель театра очень зависят от того, кто стоит во главе. И наш режиссер Георгий Исаакян очень вовремя пришел, дал театру новую силу, влил свежую кровь. Он ведь просчитывает все с математической точностью. Каждый этап репетиций четко выстроен. И в то же время в нем есть творческая раскованность, вдохновение и еще какая-то детскость.
Есть режиссеры, которые ищут много, но редко находят. Есть авторитарные режиссеры, и они тоже могут быть успешными. Но в детском театре особенно важна человеческая порядочность.
"Дюймовочка" для тех, кто растет
Фото: Елена Лапина
— Нельзя жить, работать, смириться с...
— Подлостью и предательством.
— В театре стоит стол Наталии Ильиничны, за которым она работала. Висят ее костюмы, афиши. Мне кажется, что вы с ней разговариваете.
— Я убеждена: то, что театр жив и заявляет о себе, не может происходить без ее участия. Это ведь ее самый любимый творческий ребенок. И она не могла оставить его без своего покровительства. Кстати, Казахский театр, из которого ее выжили, сгорел. И не только он. Объяснять это необъяснимое я не хочу.
— Еще много дел впереди?
— Да, много. Хочу издать книгу. Люблю работать над сценариями будущих опер. Терпеть не могу "простоев". И на сцену выходить люблю. Не выношу растрепанности, шелухи, обрядовости. У меня была пестрая жизнь. Сказать, что судьба меня баловала... Хотя как сказать... У меня был муж — единственный, единственная школа, а театр — единственное, за что я готова отдать всю себя. Жизнь продолжается. У меня есть внучка Аня, внук Никита и правнучка Инесс. Мы все связаны с музыкой — как и хотела мама.
Как взлетела птица
Цитаты
Роксана Сац — автор многих либретто для опер, музыкальных комедий, балетов и книги "Путь к себе", цитаты из которой мы публикуем
"Мои соседи — машинистка "органов" Клавдия Ефимовна с мужем и Василий Дмитриевич Поначевный с женой и дочерью. "У него не лицо, а бесплатный ордер на арест",— сказала мама, когда впервые увидела Поначевного. Думаю, что немало таких ордеров побывало в его кожаной, через плечо, сумке, которую он всегда носил с собой. Нередко глубокой ночью под нашими окнами раздавался хрипловатый низкий гудок, затем хлопала входная дверь. "Это Васенька поехал на ночную работу",— говорила его жена Надя. По ее же словам, за эту "работу" хорошо платили... Несколько лет спустя, уже после ХХ съезда партии, я в лоб спросила Поначевного, правда ли, что меня могли посадить с его "подачи". Он чуть смутился, но тут же отпарировал: "Клавдия тоже писала и побольше моего: тоже комнату хотела получить". Двое работников "органов" хотели захватить мою комнату, вот и действовали привычными методами. Позже, реабилитируя отца, от тех же "органов" узнала, что спасла меня несогласованность действий соседей. "Факты", приводимые в письмах-доносах, взаимоисключали друг друга, и уж слишком явно просматривался личный интерес".
"Спустя несколько месяцев после завершения стройки мне принесли буклет, рассказывающий о здании театра. Я обратила внимание автора на фактическую ошибку: в буклете было написано, что скульптура Клыкова "Синяя птица на золотой арфе", ставшая символом театра, находится рядом со зданием, а не венчает его купол. Автор обиженно возразил: "Никакой ошибки нет. Неужели вы не понимаете, что установить такую скульптуру на крыше технически невозможно, как бы ни мечтала об этом ваша Наталия Ильинична". Я рассказала ему, как Наталия Ильинична добилась, чтобы из Кузбасса пригнали единственный в своем роде строительный кран, но даже его огромной стрелы не хватило... Как молодой крановщик сделал какой-то очень рискованный маневр, и кран с огромной птицей вдруг стал прогибаться. Как начальство приказало немедленно опустить скульптуру, но крановщик уже занес ее над крышей, сделал еще более рискованный маневр, и птица словно сама влетела в уготовленное для нее гнездо..."