Ноги мага

Музыка / Джаз

В субботу в Международном центре культуры и искусств дал концерт секстет одного из самых знаменитых бас-гитаристов мира Маркуса Миллера. Для ВЯЧЕКА КРИШТОФОВИЧА кульминационным моментом этого выступления стала, однако, не музыка, а танец.

Большинство тех, кто хотя бы раз слышал игру Маркуса Миллера, наверняка уверены, что его правая рука — это адский стальной отбойный молоток, вышибающий из бас-гитары все мозги и внутренности. Такой образ только на первый взгляд кажется нелепым, ведь на самом деле инструмент, к которому прикасается этот невероятный музыкант, в буквальном смысле становится живым существом. А вот рукопожатие этого невысокого человека, который выглядит значительно моложе своих 54 лет, такое же, как и у обычного смертного.

Несмотря на всю свою сумасшедшую славу, Маркус Миллер не считает себя великим артистом. Хотя, безусловно, знает, что именно таким эпитетом обычно сопровождают рассказы о нем в Нью-Йорке, Париже или Токио. Достаточно сказать, что он — первый музыкант, чье имя на обложке альбома "Music From Siesta" великий Майлз Дэвис поставил рядом со своим. Было это в далеком 1987 году. С тех пор Миллер успел записать дюжину сольных альбомов, получить с десяток премий Grammy как продюсер, музыкант и композитор, поучаствовать в нескольких сотнях студийных записей, причем не только с джазовыми, но и с популярными исполнителями (вроде Элтона Джона или Уитни Хьюстон).

В Киев Миллер привез материал своей последней пластинки "Renaissance" (2012), но, положа руку на сердце, надо признать: что именно он играет на концерте — дело десятое. Образно говоря, этот музыкант — танк; не Т-34 или "Пантера" (хотя у него и есть альбом с таким названием), а высокотехничный убийца "Абрамс" со 105-миллиметровой пушкой. И если он несется в вашу сторону — у вас нет шансов. Хотя, понятно, это --сладкая смерть.

Пережить ее был готов весь вместительный зал Международного центра культуры и искусств, и музыкант не обманул публику, пальнув в нее два десятка крупнокалиберных снарядов. Одна из песен называлась "Детройт". Стоит ли говорить, что музыкант-афроамериканец не мог не отреагировать на то, что Мекка американского машиностроения и черной музыки превратилась в город-банкрот. В исполнении секстета Миллера эта композиция, как, впрочем, и другие, звучала похлеще и забористей хард-рока.

Кроме собственных вещей, музыкант сыграл попурри из песен Боба Марли, которого, кажется, слушатели не опознали, хотя там цитировались и очень известные мелодии легендарного растамана "Get Up, Stand Up" и "I Shot the Sheriff". Отреагировал зал только на прозвучавшую на бис битловскую "Come Together", хотя подпевать ей не стал.

Отчасти, наверное, такая сдержанность публики объяснялась пиететом перед самим Маркусом Миллером, который, к слову, во время концерта успел поиграть еще и на кларнете, с которого в детстве, собственно, и начал обучение музыке. Со своим же титульным инструментом артист тоже успел попроказничать, неожиданно сменив во время выступления свой легендарный Fender Jazz Bass на дешевую корейскую бас-гитару. Фонила она жутко, но тут, в общем-то, и вспомнилась старая истина: важна не цена инструмента, а то, в чьих руках он находится.

Впрочем, главный сюрприз ожидал зрителей в середине концерта. Перед его началом, пытаясь объяснить корреспонденту "Ъ" суть фанка (именно этот стиль методично культивирует музыкант), Миллер сказал: "Понимаешь, чувак, например, соул — это что-то возвышенное. А фанк проще станцевать, чем объяснить. Знаешь, во времена моей юности если ты не умел танцевать, то не мог рассчитывать снять девушку на дискотеке". И вот посреди концерта Миллер внезапно отложил инструмент и несколько минут танцевал. Вероятно, только таким образом и можно пояснить белым, что же такое фанк.

"Музыка объясняет себя сама"

Блицинтервью

МАРКУС МИЛЛЕР рассказал корреспонденту "Ъ" ВЯЧЕКУ КРИШТОФОВИЧУ о Майлзе Дэвисе, фанке и готовности играть любую музыку.

— Впервые я вас увидел в 2007 году, не на сцене, а в конференц-зале отеля "Хилтон" в Нью-Йорке, где вы проводили публичное интервью с вашим коллегой Джоном Скофилдом...

— О, я помню этот случай! Но, поверьте, мне приходилось готовить и куда более серьезные беседы. Например, с Роном Картером для одного французского журнала, который я вроде бы даже редактировал. Мы болтали, наверное, часа два с половиной. Это интересное занятие.

— На YouTube есть много ваших записей. И, пересматривая их, приходишь к выводу, что на басу вы играете, как Хендрикс на соло-гитаре.

— Вы действительно так думаете? Конечно, это комплимент, но я считаю, что просто играю на басу. В своей жизни я участвовал в записи более 500 альбомов с очень разными артистами — Уитни Хьюстон, Мэрайей Кэри, Карли Саймон, Элтоном Джоном, Гровером Вашингтоном-младшим, Робертой Флэк... Все эти 20, нет, уже 30 лет я просто беру в руки бас-гитару — и все. Вы слышали Лютера Вандросса? Я участвовал в записи практически всех его альбомов. Многие люди этому не верят, настолько там традиционный бас. Но если сама музыка просит меня играть "нормально", я так и сыграю. Так что я не выпендриваюсь, а просто делаю то, что нужно. Но когда я играю сам по себе, "как Хендрикс", детвора включает телефоны, а потом вываливает это на YouTube. Если вы видите меня только там, то имеете обо мне превратное представление.

— Вы много лет играли с Майлзом Дэвисом. Что это был за человек?

— Он не стеснялся быть собой: что думал, то и делал. А еще Майлз Дэвис обладал редчайшей способностью — постоянно меняться. Посмотрите, какой он разный в 1950-е, 1960-е, 1970-е годы. Когда он стал более фанковым, то собрал вокруг себя родных по духу музыкантов. Его не пугало собственное воображение. Я даже не представляю, откуда у него брались силы, чтобы жить подобным образом.

— Важный вопрос: а что же все-таки это такое — фанк?

— Быть "фанки" — это просто веселиться. Это определенный ритм, который дает импульсы мозгу, заводит тебя эмоционально и физически. Ну, а еще — способ взаимодействия инструментов. Их особая комбинация, которая заставляет всех тащиться и улыбаться. Люди говорят, что есть три элемента музыки: ритм, гармония и мелодия. Мне всегда был интересен еще один компонент — эмоция. Когда записываешь музыку на бумаге, это просто ноты. Они оживают только в момент, когда музыканты берут в руки инструменты и вкладывают в игру эмоции. Я называю это — вдохнуть воздух в то, что исполняешь.

— А как объяснить непосвященным белым людям смысл фанка и соула?

— Просто поставьте им Уилсона Пикетта, Джеймса Брауна, Арету Франклин. Они обязательно услышат, чем эта музыка отличается от любой другой. Ведь музыка — это тот же язык. Что-то очень легко, в двух словах можно сказать по-английски и одновременно очень сложно по-французски. Вы же в курсе, что иногда для одной и той же фразы на одном языке нужно семь слов, а на другом хватает и трех. Джаз — это отдельный язык. И фанк тоже. Он говорит сам за себя. Музыка вообще объясняет себя сама. Включите живой концерт Джеймса Брауна в театре Apollo. Посмотрите, как он контактирует с аудиторией, что его музыка делает с человеческими телами.

— Говорят, многое в музыке можно объяснить танцем.

— В детстве именно так мы и учились. Моя мама танцевала, тети, дяди танцевали. Я вырос в черных кварталах Нью-Йорка, где можно было легко оказаться лишним на вечеринке, если ты не умел танцевать. В других культурах, наверное, все происходит иначе. Скажем, ты веселишься, когда пьешь с друзьями пиво. В черном сообществе, если ты не танцуешь, то двигай лесом-полем.