Новейшую российскую историю невозможно описать без периода правления Владимира Путина, заявил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. По его словам, Путину "совершенно неважно, какой след в личном плане он оставит, ему важно, что будет со страной". Замдиректора Института российской истории РАН Сергей Журавлев и политолог, историк, профессор МГИМО Андрей Зубов ответили на вопросы ведущего Андрея Норкина.
Фото: Рамиль Гали, Коммерсантъ / купить фото
В среду Российское историческое общество утвердило концепцию единого учебника истории и отправило документ президенту. Согласно проекту, в учебнике не появятся имена Бориса Березовского и Михаила Ходорковского, зато будут описаны события мая прошлого года на Болотной площади.
— Как вы думаете, можно ли сейчас говорить о том, что дискуссия — она была очень долгой и очень горячей — завершена, поскольку утверждена концепция, документ отправлен президенту? Я думаю, что, скорее всего, он ее одобрит, вряд ли он будет его как-то править. То есть все споры закончены, можно начинать учить детей по этому учебнику. Сергей Владимирович, ваше мнение.
С.Ж.: Нет, конечно. Во-первых, учебника-то еще нет. Наверное, нужно поправиться и сказать, что есть пока еще только концепция создания учебника — это дело будущего. А возможно, что будет не один учебник, а несколько учебников, чего бы мы хотели, например, а точнее даже не учебников, а линеек учебников, потому что это будет и учебник, и книга для учителя, и комплекс карт и других пособий, в том числе источники по истории России.
— Насколько тогда важна концепция, тот некий документ, который сейчас был утвержден историческим обществом?
С.Ж.: Вот это принципиальный и очень важный вопрос, на который пока ответа нет. Все прекрасно понимают — и разработчики этого стандарта или концепции, и общественность, — что главным вопросом ближайшее время будет вопрос о том, насколько жестко будущие авторы учебника должны будут ориентироваться на те установки, которые прописаны в утвержденном сегодня стандарте или концепции.
— Андрей Борисович, ваше мнение?
А.З.: Вы понимаете, я вообще с самого начала и до сих пор являюсь принципиальным противником единого учебника по истории. Так же, как и любого единого учебника по любой гуманитарной дисциплине в России. Понимаете, мы в МГИМО, например, преподаем философию, в том числе и я, по разным учебникам, причем как сделанным русскими учеными, так и переводными с иностранных языков. И это абсолютно нормально. В обществе есть разные взгляды, разные подходы. Каждый профессор должен преподавать по тому учебнику, который ему ближе идейно, иначе никакого преподавания не получится, никакой свободы не получится.
Дело в том, что в нашу Конституцию вложен принцип многообразия мнений. И почему-то вдруг решили в учебнике истории многообразие мнений превратить в полную унификацию мнений по истории России. Не могу сказать, что мне это непонятно, но мне это глубоко неприятно. А причина этого очень проста.
Это остатки, рудименты тоталитарного сознания в нашем обществе, когда все хотят сделать однообразным, по воле, в общем, первых лиц государства, разумеется. Я внимательно читал эту концепцию единого учебника, там есть очень много вещей, по которым ведется дискуссия и во всем мире, и среди ученых в нашей стране. Делать этот учебник, игнорируя многообразие мнений, идеологически выбирая лишь одно суждение, да и то нравственно, может быть, далеко не безупречное, мне кажется глубочайшей ошибкой. Я надеюсь, что этот единый учебник, если и будет написан и люди за него деньги получат, то, по крайней мере, он никогда не станет реальным единственным учебником преподавания истории в русской школе. Иное было бы мне крайне неприятно.
— Сергей Владимирович, вы упомянули, что, может быть, это будет все-таки не один учебник, а, может быть, даже целая линейка.
С.Ж.: Здесь сразу несколько комментариев: во-первых, я бы призвал не верить страшилкам, которые рассказывают по поводу этого учебника. Здесь нужно иметь в виду следующее: во-первых, никакого возврата к 1937 году — тоталитаризму и так далее — произойти не может.
Уже по той простой причине, что мы находимся не в условиях железного занавеса, что мы находимся в условиях открытого общества, когда помимо учебника или учебников, школьник имеет возможность пользоваться и интернетом, и обилием разнообразной литературы, книг, воспоминаний и так далее. Поэтому никакого такого стандартного, единого мнения, которое внедряется в общественное сознание, быть не может. Просто по объективным причинам быть не может единого учебника, который давил бы на общество.
Во-вторых, что значит эта работа по единому учебнику? Это значит, что государство, конечно, поскольку школа является государственным учреждением, хочет тоже иметь свою позицию по поводу нашей истории. Это право государства — иметь свою позицию. Но поскольку государство историю не пишет, то оно доверило ученым-историкам, исходя из современных представлений, которые выработала историческая наука — и отечественная и зарубежная — сделать вот такой стандарт, не учебник, подчеркиваю, а стандарт, как бы каркас, основанный на основных сюжетах.
— Андрей Борисович, пожалуйста, прокомментируйте.
А.З.: Безусловно, не получится единообразие мозгов, как было в тоталитарное время. Потому что, конечно, люди имеют доступ к интернету, к массе литературы, но большинство этим не пользуется в отношении истории. Подавляющее большинство наших подрастающих граждан будут черпать свои знания об истории на всю жизнь из тех уроков истории, из учебника истории, который будет в школе. На это и направлена идея единого учебника — сформировать единое представление об истории, в первую очередь об истории, конечно, XX века, но не только.