Продолжения знаменитых произведений умерших авторов с самого начала превратились в особый жанр. До сих пор, однако, у него было лишь две задачи — развлекать публику новыми приключениями героев и, разумеется, зарабатывать деньги. Теперь появилась третья.
Новый Джеймс Бонд научился более товарищескому отношению к женщине
Джеймс Бонд, которого никто не узнает
Официальное представление нового романа о Джеймсе Бонде "Соло" состоялось в лондонской гостинице "Дорчестер", что понятно. Именно там начинается и действие самого романа. Однако уже с первых страниц становится очевидно, что автор Уильям Бойд, хвастающийся тем, что именно его выбрали наследники Яна Флеминга для написания нового романа об агенте 007, не готов следовать канонам. Напротив, его художественной задачей стало исправить Бонда, сделав и его самого, и роман о нем более политкорректным.
Новый Бонд — скорее чиновник, чем бесстрашный секретный агент. Он беспокоится о прическе, о здоровье, о том, что еще не женат. Он читает (и не кого-нибудь, а Грэма Грина), он склонен слишком часто вспоминать страх и ужасы Второй мировой войны (действие происходит в 1969 году, и Бонду в книге 45 лет). У него куча вредных привычек. Он курит по три с половиной пачки в день, пьет все, что горит (а не только знаменитый мартини), но все это вполне политкорректные дурные привычки, которые делают Бонда человечнее. Зато Бонд начисто лишен сексизма, расизма и жестокости. Об этом говорит сам Бойд, признаваясь, что бытовой расизм и сексизм Бонда всегда были ему отвратительны: "О женщинах и африканцах я старался писать не как Флеминг. Это же невозможно сейчас читать. Думаю, если ты был представителем того класса, к которому принадлежал Флеминг, то ты, скорее всего, был расистом, сексистом, поддерживал правых и недолюбливал евреев". Все это Бойд видел в книгах о Джеймсе Бонде, и всего этого никто не увидит в его новой книге. Даже его особые отношения с женщинами (в новом романе у Бонда только две любовницы) наполнены романтизмом в лучших традициях и даже мечтами о женитьбе.
Шерлок Холмс за рабочих
Тенденция исправлять любимых героев не так уж и нова, а сейчас особенно популярна. Еще одно "авторизованное продолжение" — роман "Дом шелка" британского писателя Энтони Горовица — стало прекрасным тому примером. Любой, кто помнит произведения Артура Конан Дойля, знает, что в его романах и рассказах не было и намека на политкорректность. Американцы были дики и необузданны, русские были террористами или сотрудниками царской охранки, женщины были все как одна прекрасны, испанцы и латиноамериканцы никогда не вызывали ни малейшего доверия, а уроженцы полуострова Индостан были верны лишь собственному кодексу чести, который не просто позволял, но даже требовал удара ножом в спину. Наконец, и Холмс, и его создатель, были империалистами и уж точно не принадлежали к сторонникам женского равноправия или справедливого распределения социальных благ.
Все это, или почти все, и решил изменить Энтони Горовиц. Он заставил доктора Ватсона извиниться за все и перед всеми. Перед инспектором Лестрейдом — за то, что не совсем обоснованно критиковал его внешность и умственные способности. Перед лондонскими бедняками — за то, что не описывал их тяготы. Наконец, он исправил некоторые особенно неполиткорректные черты самого Шерлока Холмса. В романах Конан Дойля патриотизм и верность королеве описываются довольно часто. Говорится, например, о том, что в комнате Холмса хранился портрет генерала Гордона — самого знаменитого британского военного XIX века, который воевал в Китае и Индии, а погиб при осаде Хартума во время махдистского восстания. Горовиц нашел время, чтобы объяснить, что пресловутый портрет генерала Гордона — собственность миссис Хадсон, а вовсе не самого Холмса. В итоге миру явился совершенно современный, политкорректный и неузнаваемый Холмс, который остро чувствует социальное неравенство викторианской Англии, выступает за всеобщее равноправие и к тому же ведет не на жизнь, а на смерть войну с развращенными педофилами-аристократами (включая и членов королевской семьи). К оригинальному Шерлоку Холмсу горовицевский не имеет никакого отношения, однако рецензенты восприняли исправление главного символа викторианской Британии с восторгом.
От прежнего Шерлока Холмса сохранилось лишь пристрастие к табакокурению
Фото: РИА НОВОСТИ
Винни Пух против меда, креолка против Джейн Эйр
Мода на исправление ошибок не обошла даже, пожалуй, самое удачное из всех "возвращений" — продолжение историй Алана Милна о Винни Пухе "Возвращение в Стоакровый лес", выпущенное в 2009 году. И в этом случае автор Дэвид Бенедиктус заручился согласием наследников писателя. (В каждом из случаев, надо отметить, это скорее рекламный ход: права на книги и героев давным-давно истекли.) Тем не менее совершенно отказаться от политкорректности автор не смог. Винни Пуху неожиданно приходит в голову мысль о том, что он эксплуатирует пчел. Тигра внезапно вспоминает о своих африканских корнях и чуть не умирает от ностальгии.
Впрочем, пока самой успешной политкоррекцией классического произведения считается роман "Широкое Саргассово море", которое было написано еще в 1966 году, в разгар борьбы негров в США за свои права. Книга никому не известной Джин Рис с острова Доминика немедленно стала бестеллером. Это своеобразный приквел к знаменитому роману Шарлотты Бронте "Джейн Эйр", рассказанный от лица одного из самых неприятных персонажей — первой жены графа Рочестера. Роман Джин Рис стал, таким образом, феминистским и антирасистским ответом Шарлотте Бронте, которая осмелилась изобразить гордую креолку в виде жалкой и отталкивающей полубезумной злодейки.
Злободневность романа принесла ему популярность, вполне сопоставимую с популярностью "Джейн Эйр". Журнал Time включил его в свой список ста лучших англоязычных романов XX века, его экранизировали в Голливуде в 1993 году, по нему сняли сериал, и он стал основой либретто оперы.
А первой попыткой представить известную историю по-новому принято считать сразу два произведения. В 1614 году вышла "Вторая часть приключений хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского", автором которой числился некто лиценциат Алонсо Фернандес де Авельянеда из города Тордесильяс.
Кто скрывался за псевдонимом Авельянеда, так и не удалось установить. Книга оказалась такой же популярной, как и оригинал, однако содержала множество оскорбительных для Сервантеса (и лестных для его главного конкурента Лопе де Веги) моментов. Испанские историки литературы, признавая совершенную бесталанность "Второй части" Авельянеды, тем не менее предлагают поставить ему памятник. Выход книги, говорят они, настолько возмутил Сервантеса, что он взялся за собственную "Вторую часть" Дон Кихота, в которой немало места уделил ответам на оскорбления Авельянеды.
"Дон Кихот", кстати, остается самой продолжаемой из испанских книг. Попытки написать другие версии или начать повествование с того момента, где его закончил Сервантес, делаются до сих пор.
Вторым же таким произведением стала пьеса протеже Уильяма Шекспира Джона Флетчера под названием "Женский приз, или Укрощенный укротитель", которая, собственно, оказывается продолжением знаменитого "Укрощения строптивой". В ней главный персонаж шекспировской комедии Петруччо, овдовев, переносит все то, чем он истязал первую жену Катарину. Вполне возможно, сам Флетчер и не собирался превращать пьесу в гимн феминизма,— его просто интересовало, как будут развиваться события, если ситуация перевернется. Тем не менее пьесу многие считают вполне феминистской.