"Самая большая проблема –– в режиссерах и сценариях"
Тимур Бекмамбетов об отечественном кинематографе
На этой неделе режиссер представил в Москве свой новый продюсерский проект — комедию "Горько". Одну из главных ролей в картине сыграл Сергей Светлаков. Герои ленты решили утроить тихую, европейскую свадьбу, но отчим невесты, крупный чиновник, требует шумного застолья. С Тимуром Бекмамбетовым побеседовала обозреватель "Коммерсантъ FM" Арина Мороз.
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Василий Шапошников / купить фото
— Мы сейчас с вами разговариваем, а в соседнем зале идет ваш фильм, и все время оттуда доносится дикий хохот. Как угадать, что зрители будут смеяться?
Т.Б.: Я вам скажу, что, прежде всего, нужно угадать, с кем это делать. У нас есть девушка, зовут Маша Затуловская, которая руководит запусками этих проектов, есть Илья Бурец, и есть, конечно, Андрей Першин, режиссер этого фильма, без которого точно этого чуда бы не случилось.
— Я так понимаю, что еще много здесь отдано Светлакову, и вы не в первый раз с ним работаете?
Т.Б: А, да, слона я не приметил. Конечно же, он наш партнер, сопродюсер этого фильма, мы с ним много дружим, работаем, в некотором смысле. У меня есть Костя Хабенский, с кем я много чего в жизни делаю и — сейчас — Сережа Светлаков.
— Этим летом мы разговаривали с Гошей Куценко по поводу вашего прошлого проекта "Игра в правду", и он рассказывал, как убедил вас участвовать в этом проекте, как долго не мог вас просто застать в Москве. Сколько времени вы сейчас проводите в Москве, сколько в Америке?
Т.Б: Я живу много в Москве, в Америке, в Китае. Поскольку мы выросли в Советском Союзе, где практически невозможно было никуда поехать, эта жажда перемещения в нас всех осталась. Я точно знаю, что это мой дом, это моя страна, где я вырос и живу, а весь мир для меня — это бесконечное количество возможностей перемещаться по разным поводам. И Лос-Анджелес — это одно из них, где просто я работаю, в командировку езжу туда.
— А в Китае что вы делаете?
Т.Б: В Китай я очень хочу. Даже во сне это иногда является: я живу в Китае, утром просыпаюсь, иду в какой-то китайский ресторанчик-забегаловку, ем палочками, и вот это моя жизнь. Это интересно: представить себя в другом мире, и жить в другом мире.
— В последнее время разговор со многими кинематографистами заканчивается тем, что они говорят, что в России очень тяжело снимать, очень тяжело окупаются картины, еще тяжелее получить госфинансирование. Вы как раз эту господдержку имеете. Расскажите, с другой стороны, как работать с нашим государством, насколько эта система правильная, насколько она легкая для вас?
Т.Б: Я не могу себе представить ситуацию, как бы мы развивались без этой поддержки. Государственное внимание к нам позволяет строить планы долгосрочные. Я могу, конечно, ошибаться — может случиться кризис, и все это прекратится, но, имея эту поддержку, мы можем строить планы на годы вперед. У нас сейчас есть отдел девелопмента, который занимается разработкой новых проектов, и там работают люди, которые ни на каком проекте не работают конкретном, они занимаются будущим.
Мы не могли этого сделать, а сейчас, имея эту поддержку, мы можем средства, которые мы зарабатываем от фильмов, пускать на следующие проекты. А раньше я звонил по телефону всем, кто есть в Москве, когда мы делали "Дозоры", и говорил: "Помогите нам сделать "Дозор", потом другому: "Помогите нам сделать такой спецэффект". Сейчас мы можем строить некие планы.
Очень долго критиковали эту систему, надо было дождаться этого момента, когда она начнет приносить плоды. Сейчас он наступает, потому что вышли фильмы все: и "Легенда 17", и "Метро", и сейчас "Сталинград" — вышли фильмы, которые запускались три года назад, и нас два года мучили, что: "Где же результаты вашей деятельности?". Но они просто технологически не могли быть раньше.
— Фильмы "Елки", "Горько" сняты при поддержке?
Т.Б: "Горько" — нет, "Горько" — это уже мы реинвестировали собственные средства, "Елки" — при поддержке.
— "Елки" — это абсолютно коммерческое кино, которое обязано приносить прибыль. Насколько правильно, что коммерческие фильмы получают поддержку?
Т.Б: Вы знаете, поддержка раньше давалась компаниям, а не фильмам. Я считаю, что это был правильный путь, а компания уже развивалась и решала, как тратить деньги. Стратегия какая? Что мы должны деньги тратить так, чтобы производить фильмы, которые будут находить зрителя, отработать сам технологический процесс, в том числе, включая прокат, потому что прокатываем сами свои фильмы. Вот сейчас мы подошли к этапу, когда мы производим фильмы, которые невозможно окупать. Мы там снимаем, например, проект про драконов, бюджет которого $15 млн, который не может окупаться в России. И это зона огромного риска, но мы к ней пришли уже подготовленные, то есть мы сделали несколько проектов, есть команда.
— Благодаря "Елкам"?
Т.Б.: Да, конечно, у нас появилась дистрибуция своя, свой штат людей, которые занимаются сценариями. Есть другой путь совершенно, как поступил Федя Бондарчук. Он по-другому пошел: сразу начал делать большой проект. То есть это просто разные стратегии, и нет в них "правильной" или "неправильной": я тоже не знаю, получилось бы ли у меня или нет, он тоже не знал — мы просто делали то, что считали нужным.
— Плюсы для вас очевидны, но при этом огромное количество талантливых людей осталось за бортом этой системы: Соловьев, Грымов — это последние мои интервью.
Т.Б.: Неправда. Неправда почему? Потому что Андрей Першин, режиссер, который снял фильм "Горько", Александр Войтинский, режиссер, который снял первые "Елки", Лео Габриадзе, режиссер, который снял "Выкрутасы" — все проекты, которые были поддержаны Фондом, состоялись, благодаря этим проектам. Если бы Юра Грымов пришел и сказал "У меня есть проект", то мы бы его запустили. Да, конечно же, и продюсерская ответственность за использование средств лежит на компании. Как бы мы контролируем этот процесс, но мы их тратим для того, чтобы новые режиссеры входили в кино.
— То есть выход — прийти к вам?
Т.Б.: К менеджерам, не к нам лично. Я же не снимаю, я эти деньги не трачу на свои проекты.
— Просто вы — гарант? Вы — один из шести гарантов?
Т.Б: Да, я просто пытаюсь правильно распорядиться этими стратегическими средствами, чтобы они произвели не только фильмы, но и кинематографистов. Самая большая проблема — это в режиссерах и сценариях. То есть нет проблемы ни в чем больше: ни в деньгах, даже в зрителе нет проблемы, потому что, я уверен, что рынок огромный, мы просто его не используем. То, что американские фильмы хозяйничают на нашей земле, — вина только наша. Люди очень хотят смотреть русское кино.
— Сейчас уже фильм "Горько" вышел в прокат. Что дальше?
Т.Б.: Сейчас у нас снимается фильм о драконах, это большое фэнтези, фильм про некрасивую девушку в древней Руси, которую украл дракон, но рыцарь за ней не пришел, потому что она была не очень красивая, и у нее случился роман с драконом. Это книжка замечательная писателя Дьяченко, называется "Ритуал".
Снимается фильм по мотивам гоголевского "Ревизора", который называется "День дурака": это фильм про молодого человека, который попал в провинциальный городок, где его приняли за следователя по борьбе с коррупцией. Вот все, что было дальше у Гоголя, сегодня случается. Очень смешной сценарий, очень нравоучительный и по-гоголевски мистический.
— Я видела у вас мультфильм.
Т.Б.: Мы выпустили зимой мультфильм, назывался он "Снежная королева", и сейчас мы делаем продолжение, называется оно "Снежный король" с Иваном Охлобыстиным в главной роли. Будет сниматься фильм "Елки 1914" — четвертый фильм из серии "Елок": та же самая конструкция, когда много новелл под новый год, пересекаются линии, только дело происходит в 1914 году. Николай II сказал жене своей: "Елки мы отменяем из-за войны, это дорого, да и мы не можем сейчас праздновать". И она тогда организовала движение сбора петиций за то, чтобы сохранить новогоднюю елку, праздник этот.