В Музее современного искусства Парижа открылась первая за тридцать лет выставка фовизма. Двести пятнадцать шедевров художников со всей Европы, выставленные под общим названием "Фовисты, или 'испытание огнем'", призваны напомнить о неизменном влиянии французского искусства на своих соседей. Но не все соседи готовы с этим согласиться.
Сам термин порожден путаницей. Первым, кто употребил слово Fauves (дикие) в своей статье об Осеннем парижском салоне 1905 года, где впервые были выставлена подобная живопись, был критик Луи Воксель. Имел он в виду художников или зрителей, "дико" реагировавших на новую живопись Матисса, Дерена и Вламинка, никто так и не понял до сих пор. Художники, нисколько не обидевшись, решили, что это относится к ним, и слово "дикие" прилипло к ним окончательно. Они тогда еще не писали манифестов и заумных теорий. Фовизм означал для них лишь победу "внутреннего зрения" (Матисс), спонтанное освобождение от академического рефлекса имитации реальности. Эпоха бури и натиска авангарда начиналась с битвы за новое искусство сугубо живописными методами, когда Вламинк хотел "кобальтом и киноварью сжечь школу изящных искусств".
Сегодня, когда удельный вес этих художников в истории искусства подтвержден высокими ценами на них, битву за приоритеты и национальный престиж ведут уже кураторы и искусствоведы, действуя как настоящие бренд-менеджеры. Если фовизм — французский бренд, то экспрессионизм — немецкий. Его немцы раскручивали у себя дома на обширной выставке "Экспрессионизм" несколько лет назад, и нынешняя парижская экспозиция — своего рода ответный шаг французов.
Раньше оба течения считались синонимами, и их всячески путали. Французы на этот раз решили утереть нос конкурентам и собрали под знаменами фовизма практически всех авангардистов Европы начала века. На выставке кроме бесспорных фовистов висят Пабло Пикассо и Жорж Брак, Пит Мондриан и Умберто Боччони. Есть работы Альбера Марке, так поразившие в свое время того же Вокселя своей непохожестью на фовистов. Среди множества немецких экспрессионистов висит и их "святыня" — норвежец Эдвард Мунк, работавший в Германии. Немцы не без основания утверждают, что именно Мунк оказал влияние на Матисса, а не наоборот. Кстати, первую "фовистскую" работу Мунка 1899 года купил Иван Морозов. Сейчас она висит в Пушкинском музее.
Список русских художников тоже впечатляет. В фовисты неожиданно зачислили Казимира Малевича, Василия Кандинского, Михаила Ларионова и Наталью Гончарову, Владимира Татлина, Илью Машкова, Филипа Малявина, Аристарха Лентулова, Петра Кончаловского. Большинство выставленных работ относится к периоду "Бубнового валета", который тем самым лишается художественного "суверенитета" и выглядит в глазах французов филиалом фовизма. Конечно, в любом самостоятельном художественном явлении, включая "Бубновый валет", легко можно найти родственные черты и влияние соседей по Европе. Легко можно доказать и обратное, приведя примеры одновременного возникновения в разных странах автономных художественных процессов, рожденных прежде всего духом времени, а не прямыми контактами. Результат спекуляции всегда зависит от поставленных целей. Но господство фовизма "от Атлантики до Урала" — явная передержка и упрощение.
Хотя удивляться тут нечему. Просто кураторы, подводя итоги века, смело потянули одеяло на себя, представив фовизм тотальным синонимом любого поиска в живописи с 1905 по 1912 год. Благо, он никогда не был школой, и его эстетические рамки всегда были предельно размыты. Настоящему бренд-менеджеру грех этим не воспользоваться.
ВЛАДИМИР Ъ-МИРОНЕНКО
Выставка в Musee d`Art Moderne de la Ville de Paris продлится до 27 февраля.