В российские стартапы вкладываются сотни миллионов рублей ежегодно, а выживает примерно один из десяти проектов. Эксперты называют множество препон на пути развития отечественных стартапов — от неблагоприятного экономического климата и отсутствия реальной господдержки до низкого качества образования и проблем с рынком сбыта.
Самими распространенными сферами, в которых появляются стартапы в России, являются информационные технологии и сервисы, туризм, финансовые услуги, мобильные приложения. Все опрошенные BG специалисты сходятся во мнении, что до 80% всех стартапов приходится на рынок IT, поскольку сектор растет, а эта сфера не требует дорогостоящего оборудования или инфраструктуры — барьеры по входу в отрасль низкие. Кроме того, в большинстве своем начинающие бизнесмены — это молодые люди, у которых нет опыта и глубоких знаний, допустим, в реальном секторе экономики. По данным экспертов, среди всех инвестиций 2012 года в России около 70% были в "легкую" IT-сферу (то есть в интернет, игры и электронную торговлю).
По оценке Павла Житнюка, управляющего партнера iTrend (маркетинговое агентство для компаний, работающих в высокотехнологичных секторах экономики), всего 10-15% от общего объема стартапов являются удачными.
Пузырь, который еще не лопнул
"Сейчас рынок стартапов — это такой большой пузырь, который еще не лопнул. Распространенная стратегия, например, такая: проинвестировать в стартап, "накачать" его деньгами, сделать некий первичный продукт, создать проекту паблисити, чтобы продать его следующему инвестору с прибылью. О конечной доходности в этом случае мало задумываются", — говорит он.
Сергей Филимонов, руководитель отдела венчурных проектов холдинга GS Group (международный холдинг, ведущий свою деятельность на телекоммуникационном и других инновационных рынках), говорит, что стартап может быть просто инвестиционным проектом на начальной стадии, для которого при правильном бизнес-планировании и команде профессионалов вероятность успеха велика.
"Стартап может быть и инновационным, то есть непредсказуемым и рискованным начинанием. Таких проектов, как правило, не так много, как может показаться при сегодняшней активности венчурных инвесторов и стартапов. Традиционное распределение такое: из десяти портфельных проектов пять погибнут, три сведут концы с концами, один покажет приемлемый результат и один окупит вложенные средства и принесет инвестиционный доход", — рассказывает он.
Провальная треть
Эдуард Каналош, инвестиционный директор фонда "Сколково", говорит, что согласно Dow Jones Venture Source в США в 2004-2007 годах было профинансировано 4483 стартапа, из которых все еще (спустя шесть-девять лет) находятся в портфеле инвестора 70%; 9% полностью провалились и были списаны; 20% были проданы (с различной степенью прибыльности для инвестора) и 1% вышел на биржу, то есть из инвестиций, результат которых известен, 30% полностью провальны. "Однако это не означает, что остальные 70 процентов были удачны. В группе инвестиций, которые не были списаны, прибыльность инвестора варьирует от отрицательных цифр до IRR (internal rate of return — внутренняя норма доходности. — BG) больше 30 процентов. Согласно недавнему гарвардскому исследованию, инвестиционные цели достигаются не более чем в трети инвестиций в стартапы. В РФ венчурный рынок достаточно молод, и соответствующей статистики не накоплено", — констатирует он.
По словам основателя, главного редактора интернет-издания, посвященного стартапам, towave.ru, Алексея Божина, инвестиции в стартапы и окупаемость — это сложные взаимоотношения капитала и надежд. "По моим данным, из десяти проектов выживает не больше одного. Выживает — это хотя бы через год все еще работает. Есть и другие цифры, что выживают не больше пяти проектов из сотни. По моему наблюдению, в России выживает 8-10 проектов из 100. Причем это могут быть проекты, которые даже ничего не зарабатывают, а просто сайт работает", — говорит он.
Безубыточность — уже победа
Что касается доходности, то, по словам господина Житнюка, во всех случаях по-разному. "Зависит от отрасли. Для большей части стартапов достичь точки безубыточности — уже победа. Очень хорошую доходность показывают стартапы — финансовые сервисы, такие как платежный сервис Qiwi", — приводит пример господин Житнюк.
Сергей Филимонов говорит, что бытует мнение, что венчурные инвестиции несут бешеные прибыли — приводят в пример Google и другие "кремниевые" проекты. "Но эти примеры нетипичны. Стабильная доходность удачного венчурного фонда может оказаться далеко не выдающейся: 20-30 процентов годовых", — говорит он.
По словам Эдуарда Каналоша, по данным Европейской ассоциации акционерного и венчурного инвестирования, в период 1980-2012 годов 1416 инвестиционных фондов продемонстрировали общую прибыльность на уровне IRR 9,26%. "Из них на посевных и ранних инвестициях прибыльность составляла -0,54 процента (отрицательная цифра), на поздних стадиях дорыночного развития компаний — 3,02 процента, в целом по венчурной индустрии 1,27 процента. Однако в 2010-2012 годах европейская венчурная индустрия продемонстрировала IRR на уровне -14,72 процента (отрицательная цифра). Другими словами, инвесторы теряли деньги на венчурных инвестициях. В то же время в США аналогичный показатель колебался около 6 процентов. Данные цифры демонстрируют переживаемый сейчас венчурной индустрией общий кризис и ставят под сомнение некоторые факторы инвестирования. Например, оценка стоимости стартапов в момент "входа" инвестора с инвестицией в последние годы была серьезно завышена против экономических реалий и теперь будет пересматриваться в сторону уменьшения в разы. Кризис венчурной индустрии, однако, не означает кризиса венчурного инвестирования как такового — альтернативы частному инвестированию в высокотехнологические стартапы нет, а основным фактором роста национальных экономик в развитом мире был и остается высокотехнологический сектор", — говорит он.
Игорь Арнаутов, аналитик "Инвесткафе", считает, что доходность от развития стартапа иногда превышает 50% в год. "Кроме этого, инвестор получает доход при последующей продаже проекта на стадии его коммерческого внедрения", — поясняет аналитик. По его оценке, в России объем инвестиций в инновационные проекты составляет $1,5-2 млрд в год.
А инвесторы кто?
В России в высокотехнологический сектор инвестируют профессиональные инвестиционные фонды (Russia Partners, Almaz Capital, Maxwell Biotech, Bright Capital и другие), фонды с государственным капиталом ("Роснано"), корпорации ("Северсталь", "Интел") и физические лица, в том числе бизнес-ангелы. "При фонде "Сколково" аккредитовано около 50 профессиональных отечественных инвесторов. Инвестиционные фонды значительно опережают другие формы инвесторов по объему инвестиций в высокотехнологические компании, находящиеся на дорыночной стадии. Кроме инвестиций, высокотехнологические стартапы получают финансовую поддержку со стороны государства. Например, за период с декабря 2010 года по август 2013 года компании — участники "Сколково"получили 448 млн евро финансирования, из которого 260 млн евро были частные инвестиции и баланс — гранты фонда "Сколково"", — рассказывает господин Каналош.
По словам господина Филимонова, люди вкладываются и рискуют деньгами в тех отраслях, где они что-то понимают и имеют собственный опыт. "Чаще всего это вчерашние предприниматели, особенно если мы говорим об американской практике. Что касается нас, то мы — международный холдинг, который существует на рынке более двадцати лет. У нас есть собственный инновационный кластер "Технополис GS" в Калининградской области, где успешно работают шесть производств. Мы обладаем собственными разработками, но всегда готовы поддерживать перспективные идеи и проекты в области телевещания. Из "Технополиса GS" мы хотим сделать не только технопарк, состоящий из предприятий, но и обеспечить жильем, инфраструктурой и культурно-досуговыми центрами сотрудников производств, а также команды стартаперов, проекты которых нам подойдут и в которые мы будем готовы вкладывать деньги", — рассказывает он об опыте своей компании.
Анна Зайцева, аналитик УК "Финам Менеджмент", говорит, что чаще всего инвестируют сами основатели проектов. "За ними следуют три F — family, friends, fools (семья, друзья и глупцы). Потом наступает очередь бизнес-ангелов. Венчурные фонды гораздо менее многочисленны, зато вкладывают гораздо большие суммы. Фонды прямых инвестиций и стратегические инвесторы совершают самые дорогие покупки", — констатирует она.
Отбор проектов
По словам Павла Житнюка, сейчас постоянно проходят стартап-конференции, на которых инвесторы смотрят питчи стартапов. "Сами стартапы обращаются в инвестфонды. Есть услуги на рынке по привлечению инвесторов — этим занимаются отдельные специалисты. В среднем вилка инвестиций в стартап колеблется от нескольких тысяч до нескольких сотен тысяч долларов", — говорит он.
Господин Филимонов рассказывает, что отбор проектов — всегда индивидуальный процесс. "Есть формальная процедура отбора — прием заявки, рассмотрение экспертным советом, инвестиционным комитетом — а есть проекты, которые просто попали в тренд, понравившись конкретным инвесторам, оказавшись в нужном месте в нужное время. В венчурном фонде процесс отбора проектов всегда дольше, ведь аккумулируются средства целого ряда инвесторов, — поясняет он. — Что касается инвестиций, то в зависимости от стадии инвестируемых проектов это могут быть и сотни тысяч, и сотни миллионов рублей. Компания GS Venture принимает проекты на любой стадии развития и готова вложить в один проект от 300 тыс. до 500 млн рублей. Всего GS Group планирует направить на финансирование венчурных проектов в 2013-2014 годах до 1,5 млрд рублей".
Эдуард Каналош говорит, что профессиональные инвестиционные фонды отбирают проекты для инвестирования, учитывая пять групп факторов — стратегия инвестора, компания и ее технология и бизнес-модель, команда компании, рынок и конкуренты и, наконец, условия инвестиционной сделки. "На выборке 13 тыс. российских высокотехнологических стартапов за последние годы получили инвестиции 1,3 процента. Среди компаний — участников "Сколково" этот показатель по данной выборке составил 4,5 процента. Процесс принятия инвестиционного решения от первого контакта до подписания инвестиционного соглашения занимает в среднем девять месяцев (по некоторым инвестициям зафиксированы периоды более двух лет)", — говорит он. По его словам, инвестиции в стартап могут составлять от копеек до миллиардов рублей: "Для высокотехнологических стартапов в России мы наиболее часто слышим суммы от 1 до 300 млн рублей".
Палки в колеса
По словам господина Житнюка, несмотря на то, что в России существуют методы поддержки стартапов, которые прежде всего выражены в бизнес-инкубаторах, существуют и препоны. "И препоны эти такие же, как и для всего остального бизнеса: неблагоприятный инвестиционный и экономический климат. Отсутствие реальной поддержки со стороны государства — более того, явное несоответствие реальности и заявлений со стороны высших государственных чиновников о "поддержке малых предпринимателей", "инновационном рывке"", — констатирует он.
Господин Филимонов говорит, что, разумеется, государство помогает развиваться стартапам. "Это и технопарки, и бизнес-инкубаторы, софинансируемые государством, а также фонды, выделяющие государственные средства на гранты победителям региональных конкурсов. Однако не исключено, что этими же ресурсами можно было бы распорядиться намного более эффективно, — считает он. — Что касается несложных предпринимательских стартапов, связанных с такими сферами, как продажи, услуги, то препятствия для них есть, но они вполне успешно преодолеваются. В этом помогут программы повышения коммерческой активности молодежи и элементарное бизнес-образование потенциальных стартаперов. Но если говорить о стартапах и разработках на высоком технологическом уровне, то их фундамент — в образовании, науке, технологическом развитии, а здесь в стране за последнее время упущено немало. Сложно создать действительно прорывной проект, когда подорвана основа. Поэтому авторы и уезжают реализовывать проекты за рубеж, инфраструктура там помогает делать это быстрее и эффективнее. В числе сложностей high-tech-стартапов также и то, что российская команда, если и может разработать отечественный аналог зарубежных образцов, но сыграть на опережение — уже вряд ли. Такой стартап на открытом рынке не может быть успешным в принципе".
По словам господина Божина, проблемой является малое количество бизнес-ангелов. "Это те люди, которые инвестируют на начальной, посевной стадии суммы от $10-20 тыс. И кроме денег помогают еще своей экспертизой или связями. Без них выживаемость стартапов низкая, ибо некому давать условный $1 млн — этот проект надо вырастить, а он не получил этих начальных денег и закрылся. Также к проблемам можно отнести отсутствие поддержки государства. Одной рукой государство создает всякие фонды и комитеты, а другой — не может освободить от налогов начинающие IT-компании. Отсутствует нужная информация. Очень мало изданий пишет про стартапы. А если кто и пишет — то только про удачные проекты, которых немного. И они ходят из издания в издание и рассказывают примерно одни и те же вещи. Но складывается картинка, что все хорошо. К большим проблемам можно отнести коррупцию и работу наших судов. Это те причины, по которым очень многие стартапы регистрируют компанию за рубежом, не в России. Вы были в российском суде? Это ужас. Он не защищает инвестора никаким образом. Я общался с представителем небольшого европейского фонда. Они хотели инвестировать в российские стартапы. Потом посмотрели, что тут творится, и передумали. Для них это слишком сложно. Нельзя сказать, что невозможно. Но эти сложности им не нужны. Они предпочли инвестировать в европейские проекты и южноамериканские", — говорит господин Божин.
Игорь Арнаутов считает, что развитию стартапов в РФ мешает, во-первых, замедление роста экономики и уход части инвесторов в реальный сектор, а во-вторых — снижение инновационной активности, связанной с созданием новых проектов. "Кроме этого, коммерческому внедрению стартапа мешает низкая степень проработанности бизнес-моделей", — говорит он.
Виктория Бойцова, генеральный директор РЭО "Сервис" — управляющей компании Первого городского бизнес-инкубатора, говорит, что развитию стартапов мешает очень многое. "Неподготовленность самого предпринимателя. Свой бизнес означает работу первые пять-семь лет без отпусков, ежедневное решение каких-либо проблем, и далеко не факт, что вложенный тобой труд окупится. Проблемами являются и косность системы, и незнание программ, разработанных для поддержки стартапов, и невозможность продать разработанный продукт на российском рынке", — подчеркивает она.
Павел Житнюк говорит, что из наиболее известных стартапов ему на ум приходит вышеупомянутый Qiwi. "Кроме того, много инвесторских средств привлек тревел-сервис Ostrovok.ru, но назвать его успешным с точки зрения окупаемости пока нельзя, но его все знают. Pruffi — отличный пример в области HR", — говорит он.
Сергей Филимонов рассказывает, что к успешным проектам можно отнести астраханский Displair (компания создает устройства для создания изображений в воздухе. — BG) — это высокие технологии, мировой уровень: не догоняли, а делали свое. Чтобы развить такой проект, нельзя просто сказать сегодня: "Давайте станем все предпринимателями", провести ликбез стартапера и назавтра получить подобный результат. Требуются годы кропотливой работы, фундаментальное образование и привлечение науки — проект родился отнюдь не случайно и не по указке", — рассказывает он.