Насколько серьезную опасность для РФ представляет активизация международного терроризма, корреспонденту "Ъ" СЕРГЕЮ СТРОКАНЮ объяснил гендиректор Российского совета по международным делам АНДРЕЙ КОРТУНОВ.
Фото: Григорий Тамбулов, Коммерсантъ / купить фото
— Раньше главной мишенью глобального джихада были США и их союзники, теперь исламисты объявляют врагами всех иностранцев и немусульман. Почему это происходит именно сейчас?
— Активизация международного терроризма — это все-таки не сама болезнь, а симптом серьезной болезни всей системы международных отношений. В мире идет накопление элементов нестабильности, разбалансировка механизмов управления и в экономике, и в финансах, и в сфере безопасности. Ни один серьезный конфликт последних десятилетий нельзя считать успешно разрешенным: посмотрите, что происходит в Ираке, Афганистане, на Африканском Роге, в Ливии. Когда организм ослаблен, когда утрачен иммунитет, вирусы найдутся.
Терроризм существовал и в годы холодной войны — "Красные бригады" в Италии, Ирландская республиканская армия, баскская ЭТА. Но в условиях биполярной системы террористам было труднее развернуться: почти не было "ничейных территорий", таких потоков бесхозного оружия и доступных финансов. Сегодня у террористов появились возможности, о которых их предшественники могли только мечтать.
— Почему мы говорим об исламском терроризме?
— Идеология радикального ислама оказалась эффективным инструментом мобилизации экстремистов. Радикальный ислам заполнил нишу, которую занимали радикальные левые идеи — от маоизма до троцкизма. Добавим к этому колоссальные доходы от нефти исламского мира, часть которых идет на подпитку террористов. Учтем слабость умеренного ислама, который не всегда способен противостоять радикалам. И не будем забывать о сложнейших социально-экономических проблемах, с которыми сталкивается большинство исламских стран. Вот на этом компосте и расцветает исламский терроризм.
Современный терроризм заполняет те лакуны, проникает в те щели, до которых может добраться. Шансы на успех у террористов выше там, где власть слабее.
— Можно ли говорить, что исламисты проиграли битву спецслужбам в самой Америке?
— Это преувеличение. Страх перед терактами остается, и это легко увидеть в любом аэропорту, в любом госучреждении.
— Недавно Барак Обама говорил о децентрализации деятельности "Аль-Каиды". Она сдает свои позиции или обрела второе дыхание?
— "Аль-Каида" как организация, возможно, и сдает позиции. Если же говорить об "Аль-Каиде" как о явлении, то я не вижу оснований для оптимизма. Вирус терроризма способен к неожиданным мутациям. А любой конфликт, любой коллапс очередного "неудавшегося государства" дает террористам новые возможности. Посмотрите, что происходит в Сирии: неужели у кого-то есть иллюзии, что этот, вероятно, крупнейший в мире очаг международного терроризма удастся быстро локализовать?
— Насколько серьезно разворот в глобальном джихаде может затронуть Россию?
— К сожалению, у нас многие считают, что нарастание хаоса в мировой политике не создает особых проблем для России и, напротив, дает ей новые возможности. По этой логике чем глубже Запад завязнет в борьбе с терроризмом, тем лучше для нас. Это очень недальновидная и опасная позиция. Россия остается объектом террористов — не только наши посольства и граждане за рубежом, но и объекты в самой РФ. В силу самых разных причин — исторических, географических, культурных — мы более уязвимы для терроризма, чем многие другие страны. А живя в стеклянном доме, глупо бросаться камнями в окна соседей.
Конечно, наши западные партнеры далеко не всегда последовательны и принципиальны в противостоянии терроризму. И у них проявляется соблазн развернуть его против геополитических противников. Но попытки управлять международным терроризмом никогда не были успешными.