В Союзе архитекторов развернута выставка одного из самых известных современных японских архитекторов Хироми Фуджии. 70-летний мастер приехал в Москву по приглашению Московского архитектурного института.
Рассматривая здания Фуджии, московские мастера всерьез задумывались о последствиях подобного творчества для здоровья. "Вот у нас хирурги,— задал мастеру вопрос после его лекции один из русских слушателей,— до того как человека резать, сначала режут лягушку, потом крысу, потом кролика, потом собаку, потом еще кого-нибудь. Не пробовали ли вы, до того как строить свои здания, делать их уменьшенные модели и запускать туда животных?" Если Фуджии и был удивлен традициями отечественной хирургии, виду он не подал, а поблагодарил за идею. По его мнению, животные сразу почувствуют гармонию его среды, в отличие от людей, которым, видимо, мешают стереотипы.
Хотя вопрос был задан в характерной русской стилистике "Как я его срезал", вопрошающего можно понять вплоть до хирургических ассоциаций. Если попытаться кратко определить, что Фуджии делает с архитектурой, то он именно режет. Прямоугольные объемы он разрезает бесконечными плоскостями. Каждая из плоскостей обозначена прямоугольной сеткой неважно чего — застекления, каменных или бетонных блоков, и квадратики ячеек накладываются друг на друга в хаотических сочетаниях. Как если бы пространство состояло из виртуальных шахматных досок разного размера, режущих друг друга и просвечивающих одна через другую.
Когда Фуджии объясняет свою архитектуру, он выглядит классическим европейским авангардистом. "Внутреннее может стать внешним, пол — стеной, окно — потолком. Моя цель — смутить человека, разрушить его стереотипы. Меня очень вдохновляла русская архитектура 20-х — Ладовский, Мельников — не своими конкретными формами, но своим динамизмом, способностью разрушить устойчивый порядок". Но произносит он это не с интонацией ниспровергателя основ, а с гипнотическим настроением медитации.
Вот его павильон Мато. Пол состоит из нескольких пластин, положенных под углом к горизонтали, так что идя ты как бы качаешься. Некие остатки разорванных сеток парят над головой. Я не был в этом здании. Но думаю, что, проходя по нему, ты должен ощутить относительность, хрупкость самого факта своего хождения, вертикали твоего тела, горизонтали пола, материальности стен. Что физически заставляет задуматься о том, что же тогда абсолютно. Абсолютным оказывается пространство, воздух и свет.
Принято считать, что западная архитектура очень прагматична, там все функции, денежные потоки, полезная площадь. Но вот архитектура, которая заставляет задумываться о свете, воздухе, горизонтали, вертикали — о первичных категориях бытия. Такую же структуру Фуджии предлагает и для реконструкции Москвы. Квартал между Архитектурным институтом и бульваром застраивается некими объемами, сквозь которые проходит коридор медитации с качающимися полом и стенами. Если бы это было построено, студенты Архитектурного института могли бы превратиться в философов пространства.
Но, наверное, это не получится. Такую философическую архитектуру не то что построить — помыслить рядом с Москвой трудно. Архитектура, по мысли Фуджии, если означает что-то, должна быть обозначением Ничто. Как с этим — и в Москву? У нас и возвращение к истокам, и возрождение православия, народности, державности, и Пушкин, и локальные предвыборные смыслы — а тут на тебе, Ничто. Ну представляете себе, приходят к благорассудительному вице-премьеру Москвы Ресину и предлагают ему в центре целый квартал отвести на обозначение Ничто. Нет, ничего не получится. Даже не знаю, станут ли они пытаться.
ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН