Гастроли театр
Роберт Уилсон сыграл сложные отношения между своим героем и магнитофоном
Фото: Пресс-служба Театрального центра СТД РФ "На Страстном"
Великий американский режиссер, гуру мирового театрального авангарда Роберт Уилсон впервые выступил в Москве как актер — на фестивале моноспектаклей Solo он сыграл в собственном спектакле по пьесе Сэмюэла Беккета "Последняя лента Крэппа". Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
С формальной точки зрения Роберт Уилсон законно вписался в программу фестиваля моноспектаклей: на сцене присутствовал действительно всего один актер. В то же время с обычным нашим представлением о театральном соло — камерном жанре, где можно обойтись минимумом приспособлений и все подчинено прямому общению актера со зрителем,— "Последняя лента Крэппа" имеет мало общего: по сложности световой, звуковой и всех прочих партитур любой спектакль Уилсона, в том числе и моно-, превзойдет любые многофигурные шоу. О том, что все прочие участники фестиваля Solo поневоле оказались в тени огромной горы по имени Роберт Уилсон, долго распространяться нет нужды.
Эта пьеса Сэмюэла Беккета исполняется нередко, знаменитые актеры в возрасте ее любят — несколько лет назад в Москве шел спектакль с участием Александра Калягина, совсем скоро с Крэппом приедет к нам Клаус Мария Брандауэр в постановке Петера Штайна, недавно пьесу Беккета сыграл в Вильнюсе Юозас Будрайтис и т. д. Бенефис обеспечен, и текста для заучивания совсем мало: герой Беккета, одинокий старик Крэпп, большую часть пьесы либо вообще молчит, либо слушает на катушечном магнитофоне собственный голос, записанный на пленку тогда, когда он был молод, когда счастье было так возможно, так близко. Собственно говоря, "Последнюю ленту Крэппа" об этом обычно и ставят — о старости, об одиночестве, о крахе надежд и о смерти.
Конечно, в спектакле Роберта Уилсона житейской чувствительности и обыденным подробностям места быть не могло. И отец абсурдистской драмы Беккет наверняка это одобрил бы: он сочинял вовсе не мелодраму о никому не нужном старике. В "Крэппе" Уилсона восседающее посреди сцены странное существо с набеленным, едва ли не клоунским лицом-маской и взъерошенными волосами вообще лишено признаков возраста. Пространство, в свою очередь, лишено признаков человеческого жилища — это павильон-ангар с симметрично развешанными лампами и расставленными столами, хранилищем-шкафом в глубине сцены и маленькими окошками под потолком, в которых кокетливо светятся кусочки голубого неба. У Роберта Уилсона все как всегда — строго расчислено и выверено до сантиметра, и трудно представить себе, что бы в этом мире можно было "улучшить".
Здесь не нужно искать лазеек для жалости к беспомощному персонажу. Если Крэпп и семенит по-стариковски, то лишь потому, что такая пластика разряжает напряжение. Уилсоновский герой не только не слаб, он обладает магической силой: первые минут двадцать над залом нарастает шум ливня, который потом остановлен одним лишь взмахом руки героя. Роберт Уилсон словно исследует резкость и плавность, его неподвижность — всегда предисловие к резкой смене позы, а каждое его движение — как переход к статике. Он может по-птичьи пискнуть или по-животному хищно "выстрелить" каким-то жестом, не то защищаясь от света, не то самостоятельно вызывая разряд атмосферного электричества. Предписанное Сэмюэлом Беккетом долгое молчание героя для минималиста Уилсона не испытание, как для любого обычного лицедея, а наслаждение: он знает, как многократно увеличить цену любого движения и как не дать зрителю отвести взгляд, когда вроде бы ничего очевидного на сцене не происходит.
Вряд ли Крэпп-Уилсон по-человечески о чем-то тоскует или сожалеет. Не с собственным прошлым герой ведет диалог, а с тишиной и темнотой, с силуэтами и предметами. Прослушав записи, он крепко обнимает магнитофон — и не потому, что аппарат только что вещал про его полузабытую любимую, а потому, что у него, кажется, роман именно с этой машиной. Уилсоновский Крэпп не нуждается в других людях. Он не боится смерти и не прощается с жизнью — скорей всего, он находится уже где-то за границей земного бытия, там, где придуманный Робертом Уилсоном стерильный инкубатор красоты должен работать без сбоев.