Скоро год, как действует закон о введении статуса иностранного агента в отношении НКО. Уже можно сделать предварительные выводы относительно последствий его применения. Генеральный прокурор РФ Юрий Чайка, выступая летом в Совете федерации, сказал, что "с 2010 года по 2013-й занимались политической деятельностью 215 НКО". Но это всего лишь 0,1% всех общественных организаций, которые можно отнести к так называемому третьему сектору. Общественность выражает озабоченность, президентский совет по правам человека обращается напрямую к Владимиру Путину с просьбой пересмотреть закон. Неужто из-за этих 0,1%? Оказывается, проблем много.
Во-первых, теперь ни одна НКО не застрахована от попадания под каток Генеральной прокуратуры с требованием признать себя иностранным агентом. Для этого достаточно пригласить на круглый стол по обсуждению вопросов внешней (не внутренней!) политики американского или любого другого (хоть белорусского!) дипломата. Так произошло в Костромском центре поддержки общественных инициатив. Исполнительный директор этой организации Александр Замарянов оштрафован на 100 тыс. руб., и приговор вступил в законную силу. Любопытно, что скажет Конституционный суд, куда обратились костромичи.
Или другой пример: иностранным агентом признан Муравьевский парк устойчивого развития, который занимается охраной редких видов журавлей в пойме Амура,— провинность заключается в том, что эта НКО получила иностранный грант.
Из этих совершенно разнородных примеров видно, что любая российская общественная организация может получить клеймо иностранного агента, если этого захотят проверяющие органы. Например, местным администрациям это может позволить избавиться от неугодных НКО, доводя их штрафами до закрытия.
Во-вторых, теперь западные фонды сворачивают свою деятельность в России: к ним просто боятся обращаться. Причем речь идет не о фондах, открыто преследующих политические цели, а о помогающих инвалидам и детям-сиротам. А отечественный бизнес переживает нелегкие времена: в первой половине этого года зафиксировано 25-процентное падение сборов налога на прибыль. Поэтому только у считаных компаний и предпринимателей сохраняется возможность систематически оказывать помощь "третьему сектору".
Государство пытается как-то спасти ситуацию. В 2013 году в федеральном бюджете заложено 8,3 млрд руб. на гранты для отечественных НКО. Но эта сумма все равно недостаточна, да и где гарантии, что она не будет секвестрирована уже в 2014-2015 годах? Ведь правительство, признав непростую бюджетную ситуацию, собирается на 5% урезать все статьи расходов, кроме защищенных, к которым поддержка "третьего сектора" не относится.
В-третьих, оказалось, что государство, декларируя открытость и доброжелательность по отношению к НКО, никак не может избавиться от застарелой привычки никогда не говорить правду.
5 апреля 2013 года Владимир Путин в интервью немецкой телерадиокомпании ARD сказал, что за четыре месяца после принятия закона об иностранных агентах из-за границы в адрес российских неправительственных организаций поступило более 28 млрд руб., в том числе 855 млн руб. через дипломатические представительства. Комментируя эти цифры, он абсолютно справедливо заявил: "Разве наше общество не должно знать, кто и на что получает деньги?" Через несколько дней 58 представителей российских НКО обратились к президенту с просьбой обнародовать список организаций, которые получили эти деньги, и суммы, которые были ими потрачены. И вот, наконец, из Минюста пришел ответ: оказалось, что данные об иностранном финансировании НКО предназначены "для служебного пользования". Данные, на основании которых организация должна публично признать себя иностранным агентом, засекречены! Так применялись законы в не самые лучшие советские времена.
Итак, вот первые итоги действия закона об иностранных агентах — вред благотворительности и ущерб престижу власти.