Искусство свободного времени
Анна Толстова о выставке альбомов в Музее Пушкина на Пречистенке
Все жанры хороши, кроме скучного — жанр выставки об истории жанра на первый взгляд из скучнейших, если только бахтинская "память жанра" не спешит на помощь кураторам. В этом случае поспешила. Невинная камерная затея галереи "Ковчег" превратилась в едва поместившуюся в залах усадьбы Хрущевых-Селезневых на Пречистенке энциклопедию альбома, где раздел пушкинско-жуковской поры составляла хранительница Музея Пушкина Лидия Карнаухова, модернизмом занимались "ковчеговцы" Сергей Сафонов и Игорь Чувилин, а за современное искусство отвечала независимый куратор Анна Романова. Казалось бы, какая связь между "уездной барышни альбомом", насмешливо воспетым нынешним хозяином усадьбы, и альбомами Ильи Кабакова? А связь, она же память жанра, меж тем есть.
Слово, так и просящееся к альбомам,— не столько уездных барышень, сколько столичных кавалеров, просвещенных и чувствительных, перенявших моду на книжицы с набросками и виршами из Европы, что оттачивала остроумие в изысканном обществе салона и воспитывала остроту зрения, снаряжаясь в Grand Tour "снимать виды" акварелью или же сангиной,— слово это — дилетантизм. Без отрицательных коннотаций, какими оно обросло уже, кажется, к середине XIX века, века профессионалов и специалистов. В том изначальном смысле, когда понятие dilettanti означало свободные художники, не скованные заказом и цеховыми предрассудками; единого прекрасного жрецы; счастливцы, посвятившие свои досуги чистому искусству; транжиры, не знающие цену свободного времени. Когда дилетантизм, в сущности, был синонимом творческой свободы. Этим возвышенным дилетантизмом отличается, например, альбом Алексея Оленина, президента Академии художеств и директора Публичной библиотеки, с рисунками князя Гагарина, ученика великого Карла, и самого владельца, из чьих художественно-археологических увлечений вырос русско-византийский стиль.
Андрей Белый. "Поэты и политики", рисунок в альбом Г. Головина
Историк культуры, возможно, поспешит сказать, что альбом, рожденный миром дворянской усадьбы, был обречен умереть после 1917 года. Что в тетрадях Алисы Порет, ученицы Филонова, зазнобы Хармса и подружки обэриутов, мы видим осколки этого мира и обрывки этого жанра. И что сегодня — в век всеобщей полуграмотности — мы наблюдаем вырождение светской забавы в девичьи песенники и дембельские альбомы. И все же неудивительно, что именно в XX веке, так часто попиравшем все, в том числе и творческие, свободы, свободное дилетантство альбома оказывается столь востребовано в профессиональном искусстве. Альбом с его приватностью и камерностью становится едва ли не последней бесцензурной зоной для подконтрольного и подневольного советского художника. Едет ли он в вояж по Каме, как Константин Истомин, дурачится в семейном кругу, как погибший в первые месяцы войны Никита Фаворский, сын Владимира Фаворского, или отпускает на волю эротические — это когда фотографа обнаженной натуры запросто могли посадить за порнографию — фантазии, как скульптор Иван Ефимов. Даже в сталинском лагере альбомное рисование дает глоток свободы, позволяя — хотя бы на бумаге — вернуться к человеческому, домашнему существованию. Таковы хранящиеся в коллекции общества "Мемориал" письма выдающегося метеоролога Алексея Вангенгейма: с виду типичные листы старинного альбома, с рисунками, шарадами и даже собранным на Соловках гербарием, эти познавательные послания предназначались для маленькой дочки ученого.
И, разумеется, не могли пройти мимо вольнолюбивого дилетантского жанра художники, которым приходилось вести двойную — официальную и неофициальную — художественную жизнь. Альбомы Ильи Кабакова, вводившие целый ритуал просматривания-перелистывания, создали посреди советской коммунальной Москвы оазис независимого интеллектуального салона, и избранному кругу зрителей-собеседников, допущенных на территорию личной свободы художника, открывался, словно шагнувшему с балкона и "Полетевшему Комарову", безграничный простор, простор воображения. Такой же дверью в иные миры были и тонущие в бесконечных комментариях гроссбухи "Коллективных действий", фиксировавшие их поездки — побеги — за город. В этих несанкционированных вылазках в пространства свободной фантазии мастера неофициального искусства, сдавшие в издательства книжные иллюстрации, выполнившие оформительские заказы и сделавшиеся на время властелинами свободного времени, выступали истинными дилетантами — в том изначальном, высоком смысле слова.
"Альбомы нынче стали редки...". Государственный музей А.С. Пушкина, с 30 августа по 17 ноября