Если посмотреть на вроде бы радикальные предложения президента, касающиеся изменений политической системы, скажу сразу: на гражданах России непосредственно они никак не отразятся. И дело тут не в том, что, как объяснил Д. Медведев, встречаясь на днях в Ижевске с местными журналистами, «устройство политической системы при всей важности все-таки носит вторичный характер». Здесь президент, на мой взгляд, не прав, ибо в Конституции первична как раз политическая система. Не имея здесь возможности подробно объяснить этот тезис, скажу огрубленно: от того, как устроена власть, зависит то, какими методами она действует, какую политику проводит, какие люди ее представляют, а значит, зависит и то, насколько мы, граждане, защищены от произвола, коррупции, бедности и т д. Другое дело, что для подавляющего большинства людей эта причинно-следственная связь (надеюсь, пока) не видна. Но тогда почему изменения в этой самой политической системе никак не отразятся на нашей жизни? Попробую объяснить.
Самый обсуждаемый момент—увеличение сроков полномочий президента и Госдумы. Я—юрист, а потому оставляю политологам вопрос, для чего (для кого?) понадобилось удлинять на два года президентские полномочия и на один—депутатские. Но вот об одном из главных аргументов, выдвинутых в пользу 6-летнего срока, сказать стоит. Аргумент этот—необходимость развести по времени избирательные кампании—президентскую и думскую. Действительно плохо, когда эти кампании фактически накладываются друг на друга: в декабре проходят выборы в Думу, а в феврале уже в разгаре президентская кампания. Но напомню, такое сближение избирательных кампаний появилось только после того, как Б. Н. Ельцин досрочно ушел со своего поста 31 декабря 1999 года. В противном случае очередные президентские выборы в 2000 году состоялись бы в июле. Так что изменение сроков полномочий президента и Думы—6 и 5—если и меняют, то вполне возможно ненадолго: избирательные кампании в будущем вновь могут соединиться. Почему?
Во-первых, в Конституции закреплены три основания для досрочного прекращения президентских полномочий: добровольная отставка, отрешение от должности в связи с совершением тяжкого преступления (импичмент) и невозможность по состоянию здоровья осуществлять президентские обязанности. Кто, кроме Бога, может гарантировать, что в будущем ни одно из таких оснований не станет актуальным? А, во-вторых, ведь и Дума может быть распущена досрочно: при ее троекратном несогласии с кандидатурой премьера или при выражении недоверия правительству.
Таким образом, те, кто выдвинул подобный аргумент, сами не заметили, что подтвердили одну из печальных наших особенностей: уверенность в отсутствии политической конкуренции (ее имитацию не стоит принимать во внимание) и полную управляемость парламента.
Но ведь президент одновременно сказал и о расширении контрольных полномочий Госдумы. Для этого он предложил записать в Конституции обязанность Правительства России «ежегодно отчитываться в Государственной думе по итогам деятельности и по вопросам, поставленным непосредственно парламентом». Не стану иронизировать над тем, насколько трудно представить нынешний депутатский корпус в роли контролера, скажем, для нынешнего премьера и его правительства. Например, вот уже три года действует Закон о парламентских расследованиях. И что? Много ли их проведено и тем более, лишился ли кто из высоких чиновников своей должности?
Это, конечно, частность, но можно допустить, что жизнь повернется и в Думу придут принципиальные, самостоятельные и действительно ответственные перед избирателями депутаты. И вот правительство отчитывается перед ними. Допустим также, что Дума принимает по отчету постановление о признании работы правительства неудовлетворительной. Что последует за этим? Да ничего. «Ничего»—в том смысле, что «оргвыводы», по нашей Конституции, вправе делать только сам президент. Только он может сменить председателя правительства, любого министра и правительство в целом. И, главное, никто не сможет ему в этом помешать. Президент вправе, конечно, отправить в отставку правительство, получившее вотум недоверия. Но в равной степени он вправе распустить и Думу (получается, в качестве наказания за то, что она посмела выразить недоверие кабинету). Не стоит удивляться, что за все 15 лет у нас ни разу не была доведена до конца процедура недоверия.
Между прочим, во Франции, где тоже политически очень сильный президент, даже он при отсутствии парламентской поддержки правительства никак не может защитить этот орган исполнительной власти. Президент обязан отправить Совет министров в отставку, если последнему будет выражено недоверие (резолюция порицания) или если Национальное собрание («французская Дума») не одобрит программу общей политики правительства. Потому там бывало (при Миттеране, Шираке), что глава государства вынужден работать с правительством, состоящим из представителей совершенно другой партии. Но потому и парламентские выборы во Франции имеют ничуть не меньшее значение, чем президентские, а политика становится результатом компромисса между основными политическими силами.
У нас такого понимания политики нет не потому, что мозги наши так устроены, что традиции, мол, наши таковы (а именно этим чаще всего объясняется ненормальность нашей политической системы). Политика у нас—это «игра с нулевой суммой» (победитель получает все), то есть похожа на детскую игру «Царь горы». Но такова она потому, что «правила игры» заложены в самой Конституции.
Как относиться к словам Дмитрия Медведева о том, что «речь идет не о конституционной реформе, а именно о корректировке Конституции» и что «реформаторский зуд» в отношении Основного закона абсолютно неуместен»? Как раз конституционная реформа нам жизненно необходима. И не оттого, что у кого-то «зуд», а оттого, что существующий конституционный дисбаланс властных прерогатив системно препятствует политической конкуренции. Но и власть предержащих можно понять. Существующие правила (конструкция власти) очень удобны. Прежде всего тем, что позволяют устранить из политического пространства конкурентов и не требуют реальной политической ответственности перед обществом.
Представьте, что перед вами выбор—подвергать себя неприятным процедурам общения с избирателями, выслушивать порой несправедливые обвинения, рисковать местом в системе власти, подвергаться контролю со стороны оппозиции или избежать этого дискомфорта, правда, ценой согласия даже с теми решениями, которые вы считаете неправильными. Не собираюсь заниматься морализаторством. Но согласитесь, что каждого из нас на протяжении всей жизни подстерегают соблазны. И когда наступает время конкретного выбора, наше alter ego часто подсовывает нам такие лукавые аргументы, что мы незаметно оказываемся в трясине. Кто-то способен тонко чувствовать близость такой трясины. Но ведь «правила игры» должны быть рассчитаны не на праведников, которых во все времена было очень мало, а на «массового» человека.
Но продолжу. В послании президент озаботился представительством от «малых партий» и «повелел», чтобы «партии, получившие от 5 до 7 процентов голосов, могли бы рассчитывать гарантированно на один-два депутатских мандата». Что ж, отвлеченно говоря, идея абсолютно верная, а главное, соответствует ст. 13 Конституции РФ, провозглашающей идеологическое и политическое многообразие. И вообще, «закупорка тромбов» представительства разнообразных ценностей и интересов очень опасна для устойчивости государства. Между прочим, еще Аристотель говорил об этой опасности: «Ясно, что государство при постоянно усиливающемся единстве перестанет быть государством. Ведь по своей природе государство представляется неким множеством. Если же оно стремится к единству, то в таком случае из государства образуется семья, а из семьи—отдельный человек: семья, как всякий согласится, отличается бо’льшим единством, нежели государство, а один человек бо’льшим, нежели семья. Таким образом, если бы кто-нибудь и оказался в состоянии осуществить это, то все же этого не следовало бы делать, так как он тогда уничтожил бы государство».
Так что смысл в парламентском представительстве «малых партий» есть. Но только при одном условии. Частично об этом условии президент сказал так: «дать парламентскую трибуну малым партиям, представляющим интересы достаточно значительного числа людей». Однако только дать трибуну—это мало. Представительство «малых партий» будет иметь смысл, если, во-первых, принимаемые Думой законы станут итогом переплавки разных интересов, а не просто мнением большинства, задавливающего робкие голоса сомнений «заднескамеечников». И, во-вторых, если вообще парламент обретет подобающее ему место в системе государственной власти. Именно парламент, со всеми его недостатками, что, кстати, свойственно любой стране, является на самом деле тем местом, где политика обретает характер компромисса между разными слоями общества, разными носителями идей и ценностей. Образно говоря, если депутаты «не дерутся» в парламенте, рано или поздно ждите политических драк на улице.
Фото ВЛАДИМИРА ФЕДОРЕНКО/РИА НОВОСТИ