Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Просим Вас совершить акт милосердия и помиловать Светлану Бахмину, бывшего юриста ЮКОСа, отбывающую наказание в мордовской колонии. Дома у нее остались два мальчика—семи и девяти лет. Она уже отсидела половину срока (4 года), а значит, у нее появилось право на условно-досрочное освобождение. Руководство колонии дало ей положительную характеристику. Кроме того, Светлана Бахмина на седьмом месяце беременности. Мы надеемся, что Вы воспользуетесь своим конституционным правом и помилуете Светлану Бахмину.
Члены Общественной палаты Алла ГЕРБЕР, Николай СВАНИДЗЕ, Евгений ЯСИН, Вячеслав ГЛАЗЫЧЕВ, Генри РЕЗНИК, Анатолий КУЧЕРЕНА, Павел ГУСЕВ, Леонид РОШАЛЬ (позже к ним присоединился Михаил ГОРБАЧЕВ.—«О»)
Дмитрий Анатольевич, мы голосовали за вас, потому что вас рекомендовал Путин. Я полностью поддерживаю вашу политику: став президентом, вы принимали быстрые и верные самостоятельные решения. Но когда я думаю про Светлану, про то, что ее не выпускают из тюрьмы на седьмом месяце,—у меня в голове не укладывается, как такое может быть.
Анна АКПАРОВА, руководитель IT-проекта, Москва
Не вижу причин для отказа Светлане Бахминой в УДО. Она не социально опасна. Она уже понесла наказание. И просто надо быть милосердным к беременным женщинам, имеющим дома малолетних детей. В данном случае наказание за пределами разумного и справедливого.
Инесса КАПУСТЯНОВА, главный бухгалтер, Ростов-на-Дону
Господин президент, когда вырастут дети этой несчастной женщины и узнают о судьбе своей матери, кто сможет им объяснить: «С чего начинается Родина?» Если это для вас возможно, утвердите ее помилование.
Петр НИКОЛИН, складской рабочий, Санкт-Петербург
Милосердие и снисхождение—признак сильной и порядочной власти.
Юлия ЗАХАРОВА, специалист по рекламе, Москва
У меня самого маленький ребенок, и я с содроганием вспоминаю, как тяжело было моей жене на последних месяцах. Пожалуйста, освободите несчастную! Призываю мужчин как отцов!
Дмитрий СИДОРОВИЧ, журналист, Минск
Никакое дело о налогах не может встать на одни весы с судьбами трех детей и их мамы.
Марина БЕЛОКОНЕВА, инвестиционный аналитик, Москва
Для руководства страны, провозглашающей семейные ценности наиактуальнейшими в год семьи, освобождение матери двоих малолетних детей было бы достойным решением и своего рода знаковым событием.
Лариса ГОЛИК, художник-иллюстратор, Кельн
Господин президент, помогите, пожалуйста, мне как гражданину гордиться не только нашей страной, но и нашим государством.
Андрей КОТЛЯРОВ, системный администратор, Санкт-Петербург
Даже если что-то и было на ее совести, то четыре года заключения и трое детей все искупили.
Вероника ФИРМАН, экономист, Москва
Выпустите вы уже ее—намаялась тетка, хватит. У нас в стране достаточно претендентов на вакансию в кутузке, кому было бы полезно баланду попробовать.
Сергей АНДРИЯНОВ, Нарьян-Мар
А как тут быть с принципом «нет наказания без вины»? Ведь будущий ребенок Светланы ничего противоправного не совершал. Семимесячный плод уже защищается государством, избавление от него посредством аборта, например, считается преступлением. Преступлением должно считаться и его заточение в тюрьму.
Арвидас МОНТРИМАС, адвокат, Вильнюс
Никогда не выступал за досрочное освобождение Ходорковского. Считаю, что он сидит по делу. Но наказание Бахминой неоправданно жестокое.
Федор ЕРМОЛАЕВ, аналитик, Москва
А кто сейчас невиновен из финансистов, людей бизнеса и т д.? Я таких не знаю. Просто обычно никого не трогают. Если уж наказывать, то всех. А так как всех не накажешь, надо что-то менять. Дай Бог, президент проявит гуманизм.
Ольга БАЖАНОВА, финансист, Москва
7 лет—невероятно долгий срок, после него возвращение полноценным в общество уже невозможно. Ее срок—это срок троих ее детей тоже.
Анна ЧЕРНОВА, муниципальный служащий, Томск
Потрясена положением Светланы. Если Ходорковский, Лебедев и Невзлин понимали, в какую игру они играют, и принимали ее правила (риски тюрьмы и пр. туда входили), то за что страдает Светлана, попавшая под бесчеловечную карательную машину,—мне искренне непонятно.
Наталья КОПЫЛОВА, менеджер
Уже так много народа подписалось под обращением. И не может быть так, чтобы столько людей ошиблось в этой женщине.
Илина ЛИТВИНОВА, студентка, Москва
* * *
Из письма Светлане Медведевой и Людмиле Путиной
[…] Пошевелите сердца ваших мужей. И если они ценят в вас вашу женственную и материнскую сущность, то вы разбудите в них и милосердие. Тем более у одного из них есть конституционное право помилования, а другому достаточно сказать три слова: «Я не сержусь».
Используйте свое высокое положение, чтобы будущий гражданин или гражданка России родился на свободе.
Елена БОННЭР
ПОЗИЦИЯ
Именем Корпорации
Среди писем о Светлане Бахминой есть и эти два. Жестокость, глянувшая из них, не оставляла надежды на милосердие—не судебное. Человеческое.
«Она получала оооочень большие деньги за свою работу, причем в ее заработок входит и риск отсидки. Так что... получила то, что заслужила. Женя». И: «Ей уже с самого начала скинули срок за двоих детей. Она прекрасно понимала, на что идет: не девочка уже была, под тридцатник, чего теперь скулить? А беременность: ну в зоне это всегда называли «условно-досрочный залет». ПУСТЬ СИДИТ! Monster».
Письма эти помимо чисто человеческой оторопи вызывают и другие мысли.
Я хорошо помню ощущение всемогущества, которое исходило от руководителей опальной ныне компании в те 90-е. Эта хрустальная стенка между всеми и людьми Большой Корпорации, сообщающая им золотистое сияние небожителей, существует и сегодня. Просто появились другие Большие Корпорации.
Те 90-е помимо того, что были временем надежд (по одной трактовке) и дикого капитализма (по другой), интересны вот еще чем—они упразднили прошлое. Как категорию.
У одних прошлого просто не было—они были слишком молоды. Другим о партийно-комсомольско-кэгэбэшном прошлом вспоминать было некстати. Самое удивительное, что и свое настоящее они строили так, что даже вчерашнее прошлое упразднялось—как документ, брошенный в бумагорезательную машинку. Сидел—торговал—банковал—пошел во власть. Каждая новая карьерная ступень отсекала старую, и та сгорала в плотных слоях настоящего. Что там с приватизационными аукционами? Кто кому что обещал в обмен на крышу? Лондонский суд разберется.
Это упразднение прошлого, которое еще вчера было настоящим, особенно заметно сегодня—в опросах, связанных с историей, даже недавней, процент в графе «Затрудняюсь ответить» растет с каждым годом. Как вы считаете, кто был прав в событиях октября 1993 года? Затрудняюсь ответить—32% (Левада-центр). Кто был прав во время августовских событий 1991 года? Затрудняюсь ответить—23% (Левада-центр). Фильм «Адмиралъ» вышел. Кто был прав тогда, в 18-м? Красные? Белые? Затрудняюсь ответить—35% (ФОМ).
Мы живем в обществе со сбитым моральным компасом. Или кто-то подложил под компас топор, как это делали заговорщики, задумавшие бунт на корабле. Что же взамен?
Корпоративная этика! Правила Большой Корпорации, которой ты отдаешь себя с потрохами. Потому что только она защитит и отмажет ребенка от армии (служба безопасности, знаем). Даст медицинскую страховку (соцпакет), квартиру (беспроцентная ссуда), машину (по бартеру, а лучше корпоративную с шофером), отправит отдыхать в корпоративном санатории.
Страна распалась на корпорации—олигархические, государственные (ведь нет же теперь сомнений, что государственная машина, ФСБ, городская власть, судопроизводство стали Большими Корпорациями), и сила их не только в колоссальных деньгах, которые там крутятся, не в мощнейших связях, которые их питают—но в колоссальной человеческой преданности миллионов людей. Большая Корпорация стала в России способом выживания маленького человека. Кто не попал в Большую Корпорацию—тому не повезло. Тот сидит и щелкает зубами на «ооочень большие» чужие деньги и мстит в интернете.
Речь не о том, виновна или нет Светлана Бахмина. Виновна, признал суд. Речь о том, достойна ли она милосердия. И это решение—за Большой Корпорацией, которая осуществляет в нашей стране, в частности, и правосудие. За той Большой Корпорацией, которая раздавила другую. Размолола в пыль. И вот теперь посреди марсианского пейзажа осталась молодая женщина с детьми. Несущая персональную ответственность за каждую бумажку.
Но вот ведь в чем штука. Против нее—тоже люди. Два человека, несущих персональную ответственность за свои росписи на бумаге. Судья Бикмаева отказала в УДО в мае этого года. И судья Маркин—отказ в УДО в сентябре. Свято верующие в могущество своей Большой Корпорации. В то, что ее сила никогда не кончится. Что они из нее никогда не выпадут, не будут списаны в утиль. В то, что им никогда не придется отвечать на вопрос: «Почему вы так поступили?»
А ведь—как в назидание всем нам—на этой неделе были обнародованы предположения, что чешский писатель Кундера сотрудничал с органами госбезопасности. Нашлась, всплыла бумажка, зарытая в самых надежных архивах. На этой же неделе в Румынии приняли к рассмотрению дело против офицеров, выполнявших волю своей Большой Корпорации и стрелявших в людей во время революционных событий 1989 года.
Но ведь то там. У нас, скажете вы, все иначе. Но лучше ли, даже избежав прямого допроса и спроса, жить и знать, что имя твое проклинается людьми. Как минимум детьми, мужем и родителями женщины? Но даже если и одним человеком?
А теперь запомните—его фамилия была Ма-га-зин. Ударение на втором слоге. Он донес на моего деда в 37-м году. Дед был главным инженером по дорогам в Ленинграде. А этот—надзирал. Если я не путаюсь в хронологии, примерно в то время, когда дед был расстрелян, этот шагнул в пустую шахту лифта. Но несмотря на его страшную смерть, моя бабушка всегда с ненавистью произносила эту фамилию. И моя мать. И я. Знает ее и мой сын. Магазин. Ударение на втором «а».
ЕКАТЕРИНА ДАНИЛОВА
Фото РУСЛАНА КРИВОБОКА/РИА НОВОСТИ