ТЕЛЕГРАММЫ С БОРТА ТЕПЛОХОДА
В конце августа 1939 года из Ленинградского порта на борту теплохода «Мария Ульянова» убыл в Нью-Йорк на всемирную выставку Краснознаменный ансамбль красноармейской песни и пляски. В его задачи входило «культурно обеспечить» советский павильон. 31 августа с борта теплохода в Москву ушла оптимистичная телеграма: «Все бодры веселы вместе командой теплохода готовимся мюду помогает много ансамблю к/п Елизарьев» (к/п—капитан парохода, МЮД—Международный юношеский день.—«О»). Правда, безмятежность улетучилась на полпути—началась война в Европе. Посреди моря-океана «Мария Ульянова» развернулась и взяла обратный курс на Ленинград: советское участие на всемирной выставке было отменено, отзывался и ансамбль, которого вместо Америки ждал бросок на «освобожденные территории»—мобилизовывать братьев украинцев и белорусов, воссоединенных в едином Советском государстве при разделе Польши. Но пока теплоход был в море, с его борта ушла еще одна срочная телеграмма: «В ЦК ВКП(б) Заявление. Прошу меня принять в члены Великой партии большевиков. Народный артист СССР профессор-орденоносец А. Александров. 23/9 1939 г.».
Депеша поступила в Главное политуправление Красной Армии, которое работало на правах огромного отдела ЦК. Начальник Главпура, бывший ближайший помощник Сталина по святой святых режима—Особому сектору ЦК, бывший редактор «Правды», а до этого рядовой член партии «Поалей Цион» Лев Мехлис доложил: «Секретарям ЦК ВКП(б)—тт. Сталину, Андрееву, Жданову.
Народный артист СССР профессор-орденоносец тов. Александров Александр Васильевич обратился через Политуправление РККА в Центральный комитет ВКП(б) с заявлением о желании вступить в члены ВКП(б). Заявление подано Александровым по его собственной инициативе. По этому вопросу я беседовал с тов. Ворошиловым, и он высказывается за прием Александрова в члены ВКП(б). Политуправление РККА поддерживает просьбу профессора Александрова и просит ЦК ВКП(б) рассмотреть вопрос. Приложение: заявление т. Александрова. Начальник политуправления РККА Л. Мехлис. № 31677». На документ наложил резолюцию Сталин: «Не возражаю». Это означало директиву: принять Александрова ускоренным и упрощенным порядком, непосредственно на Политбюро, без требуемого уставом кандидатского стажа. 5 октября Оргбюро принимает Александрова в партию, 7 октября оформляется решение Политбюро.
Так молниеносно в партии оказывались единицы (известно два похожих эпизода—с писателем Михаилом Шолоховым и фельетонистом «Правды» Давидом Заславским). Так что октябрь 1939-го стал рубежным в биографии отца-основателя ансамбля: уезжал он в Америку непартийным большевиком, а возвратился с партийным билетом. Логично, что автор музыки Гимна СССР захотел стать полноправным членом партии. Нелогично, что желание быть партийцем возникло у него в открытом море.
НЕ КОРЫСТИ РАДИ
Сразу отметим: Александров шел в партию не ради материальной выгоды.
Советское государство щедро одаривало своих певцов. Особенно после ежовщины. Что было у Александрова к 35-му году? Скромная квартира в Москве по адресу: Соймоновский проезд, д. 7 (комнаты в кирпичном доме напротив взорванного большевиками храма Христа Спасителя славились высоченными потолками—строились они для певцов храмового хора), «неоднократные благодарности, грамота ударника, собрание сочинений Ленина и «Капитал» Маркса. Благодарность от МВО» (цитата из автобиографии А. Александрова.—«О»). После «большой чистки» довольствие выросло ощутимо: «В 1937 г. звание народного артиста Союза ССР. В 1939 г. орден Трудового Красного Знамени. От наркома обороны имею награды: двое золотых часов, персональную машину, радиолу и радиоприемник». За звание и за ордена приплачивали ежемесячно солидные по тем временам суммы, выдавали проездные билеты на поезда. Улучшилось и жилье: новая квартира в «сталинском доме» по адресу: Садовая (Земляной Вал), № 14/16. Это именно про этот дом спустя несколько десятилетий напишут: «…с огромными квартирами, необъятными комнатами, коридорами и потолками, уходящими в поднебесье—жили люди по-человечески и в нечеловеческую эпоху» (отметим, кстати, что в 1943 г. Александров в очередной раз будет поощрен квадратными метрами—он станет жить в доме № 2 по улице Серафимовича, в знаменитом «Доме на набережной»).
Квартирный рост соответствовал росту карьерному. Александров рос в званиях и пользовался расположением Кремля, Старой площади и Лубянки. Он был выездным в самые невыездные годы. Почему же правота марксистско-ленинского учения открылась ему именно в сентябре 39-го? Что заставило беспартийного композитора, дирижера, педагога, признанного и обласканного властью, связать свою судьбу с партией большевиков формально?
ПОД ПРИСМОТРОМ
Рассекреченные архивы приоткрывают совсем другую историю славного коллектива и его руководителя, и по жанру это не парадный рассказ о «визитной карточке» советской культуры, а настоящий триллер. Агентурные комбинации и агентурно-оперативная работа органов опутали ансамбль. Процветало легендирование. Подозрения и проверки были тотальными. Следили и доносили на работе и в гостях, в коммунальных квартирах и в купе поездов, на рыбалках и в банях. Велось наружное наблюдение. Сверху спускались агентурные установки. Шел неустанный розыск агентов разведок буржуазных государств и других государственных преступников. Особо следили за агентурно-оперативной работой по пресечению «Т» (то есть террористических) намерений. Ведь артисты выступали на правительственных концертах в Большом театре, на торжественных приемах в Кремле.
Из агентурной справки на хормейстера Самуила Карловича Мусина, 1909 года рождения, еврея, беспартийного: «Будучи в Париже с ансамблем в 1937 году, завел знакомство с белогвардейцами, проводил их на концерты. Закупал в Париже чуждую литературу. При переезде из Франции в Чехословакию на территории Польши уехал от ансамбля, по его словам случайно, на другом поезде. Уходил в город один, чем нарушил указание командования. Вел разговоры, дискредитирующие ансамбль, говорил, что репертуар ансамбля к черту не годен, что репертуарная политика ансамбля неверная, надоело петь и противно слушать куплетную форму, ансамбль не поет, а квакает. Держит себя высокомерно и обособленно, не общественник и доверия не заслуживает» (после этой справки Мусина отчислят, но он чудом останется жив—до 70-х годов будет успешно преподавать хоровое дирижирование в Новосибирской консерватории)…
Певец Георгий Иванович Кузнецов (1897 года, из мещан Егорьевска Рязанской области) высказал предположение, что из Америки вряд ли вернутся все. Почему? Да потому что в Америке «будет уверенность в завтрашнем дне. Если я кладу в карман рубль, то стоимость этого рубля не снизится и назавтра». Он имел в виду доллары. «Как же присяга?»—спросил осведомитель. «Это филькина грамота»,—ответил Кузнецов. В ходе проверки всплыли факты о его брате: «Брат Кузнецова Г И.—Кузнецов Алексей Иванович, артист хора ГАБТа, высмеивает постановку дела в органах НКВД по вопросу усиленного наблюдения за сценой во время посещения театра членами правительства». Налицо террористическая группа в одной, отдельно взятой советской семье…
Из директивы: «Необходимо предложить комиссару ансамбля произвести просмотр людей по национальному признаку, со всей очевидностью имеются поляки, немцы и др. В частности, вызывает подозрение, что Верхулевский Ростислав Евгеньевич не украинец, а поляк»…
На певца Алексея Ивановича Гольтяева тревожные сигналы поступали из коммунальной квартиры: «Во время передачи речи тов. Сталина 11/12—37 г. когда все в квартире буквально бросились к радиоприемникам, ГОЛЬТЯЕВ выключил свое радио зовел патефон с заграничными фокстротами и приоткрыл дверь комнаты в коридор чтобы затруднить слушать доклад т. Сталина. [...] В прошлом году Гольтяев А И. в квартире занимался травлей и антисемитизмом жильцов (ГРЕЙНЕМ и др.). Этот вопрос разбирался на правлении жакта с участием общественности и факт травли антисемитизма был установлен» (из заявления от 30 марта членов партии Сильвестрова и Блюмфельд, орфография сохранена.—«О»). [...] Сейчас Гольтяев вновь начинает активно хулиганить и особенно это направлено против коммунистов по квартире. Он грубо вытолкнул домработницу из общественной комнаты»...
Певец Иван Григорьевич Жиронкин постоянно муссировал «высказывания против советских законов, жаловался на дороговизну, высказывал черносотенные взгляды на евреев. Пел в церковном хору»…
При всей чекистской заботе о кадрах ансамбля контингент оставался для органов «трудным» и был далек от идеалов заповедей морального кодекса строителей коммунизма.
Из политдонесения № 3 о состоянии Краснознаменного ансамбля за период с 12 июня по 1 июля 1938 г.: «В ансамбле процветают пьянство, недисциплинированность, антисемитизм, бытовое разложение». Главным антисемитом оказался... Исаак Соломонович Поляк, 1909 года рождения. Он «активный рассказчик антисоветских антисемитских анекдотов, о чем ему неоднократно делали замечания товарищи ансамблисты» (резолюция Мехлиса: «Уволить»); Сергей Илларионович Зосимов «ведет разгульный образ жизни в компаниях, рассказывает о выступлениях ансамбля в Кремле, что говорил тов. Ворошилов, кто сколько пил, кто как себя вел и т п.»; танцор Михаил Поликарпович Полежаев в пьяном виде пытался зарубить шашкой свою жену. Привлекался за спекуляцию и содержание игорного дома…
Эту кафкиану можно продолжать до бесконечности: компромат был собран на всех солистов и артистов ансамбля песни и пляски, на весь обслуживающий персонал, даже на парикмахера Аркадия Борисовича Пипко, 1897 года рождения. Фигурировал ли в донесениях осведомителей и сексотов руководитель коллектива? Вопрос, по меньшей мере, наивный: органы исключений не делали ни для кого. Тем более что Александров числился у власти на особом счету.
ЛИЧНЫЙ СЧЕТ
В неюбилейной агентурной хронике основной массив «заметок», посвященных художественному руководителю ансамбля, связан с его семейными проблемами. Дело в том, что Александров руководил оркестром по принципу семейного подряда. Здесь работали трое его сыновей. Здесь же танцевала 18-летняя балерина Милочка Лаврова, сначала в роли любовницы 54-летнего генерал-майора Александрова, а затем в качестве его законной жены и матери маленького Юрочки. Особисты не щадили никого—компромат собирался на всех. И Александрову прозрачно напомнили об этом как раз при подготовке гастролей в Америку.
Самым подозрительным оказался младший из сыновей—Александр, помощник начальника оркестра, 1912 года рождения, служащий, беспартийный.
«14 августа 1939 г. Совершенно секретно. Справка на Александрова Александра Александровича. Бывш. студент Московской консерватории, сын профессора МГК, руководителя ансамбля Красноармейской песни и пляски А В. Александрова.
Имеющимися материалами АЛЕКСАНДРОВ А А. изобличается в открытых антисоветских высказываниях и антисоветской клевете на руководителей ВКП(б) и Советского правительства.
Высказываясь среди студентов против изучения военных предметов в консерватории, АЛЕКСАНДРОВ говорил:
«.. Навязали нам военные науки, а на кой черт они нам нужны, неужели они (правительство) думают, что мы пойдем на фронт. Да что мы с ума сошли. Ведь это идти на верную смерть».
Кроме того, АЛЕКСАНДРОВ открыто высказывался против изучения политэкономии, истории ВКП(б).
После злодейского убийства С М. Кирова Александров в разговоре со студентом консерватории ЛЕНСКИМ заявил:
«Киров был убит НИКОЛАЕВЫМ потому, что он отбил у НИКОЛАЕВА жену, а всю историю с белогвардейцами и Латвией выдумали для того, чтобы на этом спекулировать».
Нач. ОСОБОГО ОТДЕЛА
ГУГБ НКВД СССР
Ст. майор гос. безопасности (подпись) Бочков
«14» 8 1939 года».
Получил «черную метку» и средний сын—Владимир, музыкант-пианист, 1910 года рождения. Служащий, беспартийный. «Не так давно, будучи пьян, вместе с шофером задавили насмерть четырех и ранили двух человек» (донесение от 13 июня 1939 года).
Старший из сыновей—Борис, начальник оркестра, 1905 года рождения. Служащий, беспартийный. Особых грехов к августу 1939-го вроде не совершил, но в доверии был ограничен: «Для производственной работы в ансамбле при поездке в США не нужен». Без мотивировки.
Изучив «закрытые» документы, специальная выездная комиссия вынесла решение: никто из трех братьев Александровых в Америку ехать не мог. Александров-отец попробовал упираться. («Проф. Александров высказывает особое мнение в отношении т т. Семенова и Александрова А А., настаивая на их поездке».) Но комиссию это не убедило: «Ни художественная, ни производственная деятельность ансамбля не пострадает, если сыновья проф. Александрова в эту поездку не поедут».
Генерал Александров по законам офицерской чести должен был бы подать в отставку. Но он жил в Советском Союзе, где понятия о чести были классовыми. Вместо этого Александров Александр Васильевич подал заявление о вступлении в партию. Прямо с борта теплохода.
Использованы архивные материалы из Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного архива социально-политической истории и Российского государственного военного архива.
Фото: STOYAN NENOV/REUTERS; Е. ТИХОНОВ/ИТАР-ТАСС; ВИТАЛИЙ СОЗИНОВ/ИТАР-ТАСС