Во-первых, вспомним, как все начиналось. После кончины либерального Иоанна Павла II, который любил каяться за «исторические грехи» Католической церкви, на папский престол вступил жестковатый немец, глава Конгрегации вероучения, вошедшей в историю под мрачным именем «Священная инквизиция». Кардинал Йозеф Ратцингер, принявший имя Бенедикта XVI, уже в инаугурационной речи «забыл» мусульман, перечисляя конфессии, с которыми намерен сотрудничать. Один из первых своих папских визитов Бенедикт нанес в Регенсбург, где много лет преподавал догматику на богословском факультете.
Вот самая скандальная часть папской речи в Регенсбурге—это цитата из письма византийского императора Мануила II Палеолога: «Покажи мне, что нового принес Мухаммад, и ты найдешь там только нечто злое и бесчеловечное, как его приказ распространять мечом веру... Кто желает привести кого-то к вере, нуждается в способности хорошо говорить и правильно мыслить, а не в умении творить насилие и угрожать».
Поняв, что их обозвали дураками, а их пророка—кровопийцей, мусульмане пошли громить католические церкви и резать их служителей на пространстве от Марокко до Индонезии. Вскоре Папа извинился—и мусульмане, точнее их богословская элита, принялись доказывать, что они не дураки, а Мухаммед—не кровопийца. Провокация Бенедикта XVI сработала на 100 процентов, даже больше—он вовлек исламские интеллектуальные круги в дискуссию на языке католической схоластики. Жаль, правда, зарезанных священников и монахинь…
НЕ ВАЖНО, КАКОЙ ТЫ ВЕРЫ, ВАЖНО—КАКОГО ДУХА…
Пауза и замешательство после регенсбургской «выходки» Папы длились недолго. Уже в ноябре 2006-го Бенедикт XVI едет в Турцию, где совершает массу ритуальных жестов, выражающих дружбу с мусульманами. Но проходит еще почти год, прежде чем в октябре 2007-го рождается на свет сенсационное послание 138 мусульманских улемов (ученых-богословов), предложивших христианам—и Папе в первую очередь—вместе побороться с вызовами секуляризации и глобализации. Оно официально называется «Общее слово для вас и нас» и занимает 29 страниц. Сенсация была, во-первых, в том, что послание подписали практически все авторитетные толкователи исламского закона—от ректора каирского Университета Аль-Азхар до главы Совета муфтиев России. А во-вторых, все это почтенное собрание узрело своего главного партнера в лице нового Папы, которого годом ранее исламский мир проклинал как богохульника.
Улемы начинают с констатации статистического факта—мусульмане и христиане составляют более половины населения Земли. Значит, «будущее планеты зависит от мира между» этими общинами. Основа же такого мира—не общая догматика, не принятие Иисуса как Бога или Мухаммеда как пророка, а только «любовь к Богу Единому и любовь к ближнему». Вот вам и «жестокая религия огня и меча»! Далее улемы делают совершенно уж неожиданный для западных представлений об исламе вывод: «Религиозная свобода—наиболее важная часть любви к ближнему». Заканчивается все предложением о сотрудничестве.
С католической стороны первым откликнулся апостольский викарий для стран Аравийского полуострова епископ Пауль Хиндер. Он неожиданно обиделся за иудеев, которых улемы не упомянули, а, между прочим, паства улемов довольно враждебно ведет себя на Ближнем Востоке именно в отношении иудеев. Первый сколько-нибудь серьезный ответ на инициативу исламских мудрецов последовал не от Папы-консерватора, а от либеральной группы священников—католиков и протестантов. Конечно, и они первым делом напомнили об иудаизме—о том, что иудеев надо любить хотя бы за то, что им первым Бог открыл истину. Далее христиане-либералы вполне в духе Иоанна Павла II начинают бурно каяться перед «мусульманскими братьями» за Крестовые походы и прочие обиды. Потом следует довольно пространный «гимн любви», причем авторы, среди которых сторонники однополых проявлений этого чувства, не скрывают своего глубокого удивления тем, что, оказывается, и для ислама любовь—главный принцип отношений с Богом и ближним. Раньше они считали, что такое возможно лишь в христианстве.
Папа, как и ожидалось, ответил более конкретно. Признав позицию улемов вдохновляющей и интересной, он инициировал новый богословский диалог Католической церкви с исламом. Причем сделал это Бенедикт XVI в торжественной обстановке, пригласив исламских богословов на официальную аудиенцию в свой дворец. В общем, год между регенсбургской речью и посланием 138-ми не прошел даром. Папская аудиенция стала результатом кропотливого труда тысяч ватиканских дипломатов, направленного на усиление позиций Ватикана в западном мире за счет «эксклюзивного» контакта Папы со столь пугающим Запад миром фундаменталистского ислама, под знаменами которого выступает миллиард в основном голодных и обиженных жителей Азии.
Уже почти год прошел, но официальный диалог, предложенный Папой, пока не начался. В рамках подготовки к нему христианской стороны в Вене этим летом прошел международный форум «Постхристианская Европа и рост ислама». Туда католики привлекли представительную православную делегацию, в которую входил яркий молодой епископ РПЦ МП Иларион (Алфеев), сотрудник митрополита Кирилла (Гундяева), «премьер-министра» Московской патриархии. Потепление отношений последнего с католиками в последнее время заметно невооруженным глазом. Епископ Иларион выступил с докладом на круглом столе, который модерировал принц Николай Лихтенштейнский. Конечно, московский иерарх свидетельствовал об уникальном опыте полной гармонии между мусульманами и христианами в России, которая сложилась благодаря мудрой политике светской и духовной власти великой страны.
РОССИЯ ПЕРЕХВАТЫВАЕТ ИНИЦИАТИВУ?
Самое время перейти от «теоретических» разговоров о том, как они там, за границей, пытаются дружить религиями, к «практическому» для нас вопросу, а как бы этим религиям подружиться здесь, в России. Несмотря на упомянутую выше мудрую политику, большинство россиян, доверяя телепропаганде, убеждено, что от мусульман, их же соотечественников, исходит больше угроз и опасностей, чем любви.
Об этом говорится в ответе Патриарха Алексия II на послание 138 улемов, появившемся в начале года. Несмотря на общее потепление православно-католических отношений, конкуренция между Папой Римским и Патриархом Московским за бренд «христианский традиционализм» усиливается. Аккурат в тот день, когда улемы подписывали свое послание, Алексий II обличал нравственное падение западной цивилизации с трибуны ПАСЕ в Страсбурге, намекая, что западное христианство от этого падения не уберегло, а вот Россия, с ее особым путем, знает выход. В отношении к посланию улемов большая консервативность Алексия II по сравнению с Бенедиктом XVI проявилась в том, что он выступил против любых компромиссов в вере—грубо говоря, против решения вопроса, в одного ли Бога веруют православные и мусульмане. «Иначе,—говорит глава РПЦ МП,—происходит размывание собственной религиозной идентичности и возникает опасность движения по пути смешения вер».
А что же тогда делать в ходе диалога с мусульманами? Ну, во-первых, «свидетельствовать» им о своей вере (то есть в деликатной форме заниматься все тем же миссионерством, которое по отношению к своим чадам РПЦ МП не допускает?). Во-вторых, отстаивать общие социально-политические (и, значит, экономические) интересы—бороться с «диффамацией религии» (чтобы батюшек и муфтиев никто ругать не смел), снижать ксенофобию, помогать бедным и т п. Это практически совпадает с программой Межрелигиозного совета России, которым управляет РПЦ МП на правах крупнейшей конфессии, а остальные «традиционные религии» делегируют ей свое право представлять их интересы перед лицом власти. Однако эффективность такой системы очень низка. Даже элементарный вопрос внедрения «Основ православной культуры» в России, против чего выступают мусульмане, фактически заблокировал деятельность совета.
С точки зрения российских властей (и это отражено в Доктрине национальной безопасности) главная опасность, связанная с исламом, вызвана проникновением в страну таких форм этой религии, которые не связаны с «традиционным исламом» татар, башкир, народов Северного Кавказа. РПЦ МП очень активно ведет диалог с духовными лидерами Ирана, арабских стран, Турции. Цель—оградить «каноническую территорию» России от «прозелитизма» (обращения в ислам), который ведет к ксенофобии и религиозной розни. При этом, как видно из письма Патриарха, сама РПЦ МП от своей апостольской миссии отказываться не собирается, что, по большому счету, нормально для искренне верующего человека. Но едва ли мусульмане согласятся жить по таким двойным стандартам—христиане могут проповедовать, а нам нельзя. К тому же именно ислам является в современном мире наиболее динамично растущей конфессией…
***
Рим в диалоге с исламом оказался менее требователен и более гибок, чем Москва. К тому же российские мусульмане не чувствуют себя равноправными, их претензии к «православной власти» в Москве—серьезное препятствие для православно-мусульманского диалога. В общем, «неоконсервативный синтез» ислама и христианства ради преодоления конфликта цивилизаций, если ему суждено состояться, пока лучше получается у Рима.
Фото ALESSANDRA TARANTINO/REUTERS, NASSER NVRI/REUTERS