В донском хуторе Малые Озерки неродные дети воспитываются в каждой седьмой семье. Местный глава Иван Степанович Гель очень гордится такой статистикой: «У нас самая большая плотность приемных детей по Волгоградской области!»
Все началось в 2000 году, когда Евгения Тарасова с мужем Иваном пришли к хуторскому главе с просьбой поддержать их решение взять ребеночка. Решились супруги на это после трагедии—у них в одну ночь от неисправной проводки в доме сгорели взрослые дочь и сын с внучкой. Сначала взяли двух девочек, потом еще сестру с братиком. А вслед за Тарасовыми потянулись хуторяне, семья за семьей, к главе—«за детьми».
— Говорят, детей часто из-за денег берут,—размышляет Иван Степанович.—В том числе и из-за денег! И не надо этого стесняться!
«ДЕТСКАЯ» ЭКОНОМИКА
«Зарплата» родителей в приемной семье—от 5220 рублей за одного ребенка плюс 1044 рубля за каждого последующего. Кроме того, каждый ребенок получает ежемесячное пособие: дошкольники—4420 рублей, с 7 до 18 лет—5050. Плюс единовременная выплата при поступлении в семью—8680 рублей. В итоге получается солидный приработок, особенно на фоне сельской безработицы.
— Если бы платили по 4 тысяч рублей за родных детей, то все бы рожали!—уверен глава Малых Озерков.—Но я всегда сразу людям объясняю: если брать детей в коммерческих целях, ничего не выйдет. Заведите лучше кроликов, поросят или собак породистых. А надоест, вывезите в степь, да и выкиньте. А от дитя не избавишься, ему второй удар будет. Одна тут у нас самогон гонит. Пришла, говорит, хочу взять ребеночка, подружку своей дочке. А я ей: «Ты что? Мы со дня на день уголовное дело на тебя заведем. Народ спаиваешь! А ты дитя захотела!» Я, говорит, потому и самогон гоню, чтоб дитя прокормить…
Далеко не всем кандидатам в родители Иван Степанович с кондочка выдает положительные характеристики в местный отдел опеки и попечительства. Нужно, чтобы у семьи и жилищные условия были мало-мальски приемлемые, и огородик какой-никакой для пропитания, и, конечно, незапятнанная биография.
Долго не решался глава Озерков удовлетворить запрос на детей и от супругов Кошаевых. Александр Кошаев как-никак оттянул три срока: то теленка украдет, то мешок зерна—такой вот хулиган. Вернулся из тюрьмы, женился на Людмиле. Закодировался. Хозяйство завели. Приходят к главе—хотим ребеночка взять. Сначала Иван Степанович отказал категорически. Поставил условие: «Год пройдет, посмотрим на вас». Следила-следила администрация за Кошаевыми: оба работают, на прекрасном счету, хозяйство огромное завели—овцы, коровы, огород. «В общем, дали Кошаевым дитя—Кольку, рожденного от бомжихи в хуторе Стародонском,—рассказывает Иван Степанович.—Прихожу к ним на Новый год Дедом Морозом, смотрю: в коридоре вагон подарков. Мальчик стоит на стуле и стихи наизусть рассказывает. Папаша Кошаев суетится вокруг. Идиллия!»
Через год Кошаевы взяли еще двух сестренок, затем—14-летнего мальчика, у которого умерла мама. А потом и маленькую Сашеньку из Иловлинского роддома 11 дней от роду, туда ее мать подкинула на воспитание. И получилось у них пятеро детей. И все бы хорошо, но ударило папаше Кошаеву что-то в голову, и он себе в Иловле другую нашел, помоложе. Ушел из семьи, когда младшей Сашеньке было 4 месяца.
— Наверное, устал, испугался… Не знаю,—вспоминает Людмила Кошаева.—Пришлось нам с детьми другой дом искать. Отдали 50 тысяч за халупу на той же улице и начали все с нуля. Ремонт обошелся еще в 48 тысяч. С собой из старого дома мы унесли только то, что для детей покупалось: телевизор, видик, музыкальный центр и еще кое-что по мелочи.
Людмила долго скрывала, что муж ушел, боялась, детей заберут. «Я, когда узнал,—вспоминает глава Иван Степанович,—пришел к ней, спрашиваю: «Люда, как же ты теперь одна?»—«Да мне не привыкать! Муж у меня был как шестой ребенок! Только знай, Степаныч. Я детей никуда не отдам!»
— Конечно, по строгим правилам в случае Кошаевой можно придраться к жилищно-бытовым условиям при проверке, которую мы обязаны проводить два раза в год,—комментирует ситуацию Ирина Наумова, главный специалист отдела образования, опеки и попечительства администрации Иловлинского муниципального района Волгоградской области.—Но какие могут быть хоромы на селе?! Главное, чтобы детям было хорошо, а у Людмилы Кошаевой они счастливы.
ВЗРОСЛОЕ СЧАСТЬЕ
Вот уже три года, как Людмила живет с детьми одна. Старая казачья пятистеночка заиграла свежевыкрашенными фиолетовыми ставнями. В одной комнате четверо детей на двухъярусных кроватях, в другой—мама с маленькой Сашей. Дети устанавливают дежурство по дому, сегодня Дашина очередь заправлять за всеми постель, мыть посуду и полы в доме. Затем все вместе поливают огород, в этом году на 50 сотках удалось вырастить помидоры с огурцами, капусту, морковь. Даже арбузы. Дети уже научились закручивать овощи на зиму, наварили варенье. Из живности у Кошаевых 50 голов цыплят. Корова была, да приболела, и пришлось по весне зарезать. Теперь копят деньги, чтобы к зиме новую взять.
Управившись с хозяйством, можно и на Дон съездить искупаться. Всей гурьбой забираются в старую «Волгу». За рулем—мама Люда, в леопардовых шортах, с вишневым педикюром: «Я детей и в цирк, и в зоопарк возила в Волгоград. Только теперь тяжелее стало. Гаишники останавливают: по правилам дети в креслах специальных должны быть, а у нас таких нет».
После купания—обед. «Летом мы окрошку едим, ведерную, густую, килограмма полтора колбасы туда им покупаю. Летом все легче. А зимой топим дом углем и дровами. Администрация начала нам газ проводить бесплатно. Но печь самим надо будет ставить, а это 7 тысяч».
В школу кошаевские дети ходят пешком—до нее километр. Сейчас там учатся 70 человек, 10 лет назад было 150. 21 процент учащихся—дети из приемных семей. «Рожать у нас перестали с начала 90-х,—разъясняет демографическую ситуацию хуторского масштаба Иван Степанович.—В 90-е дети рождались только в неблагополучных семьях. Детский садик вообще закрыли: в 90-е в него детей ходили 8 человек, а обслуживающего персонала—12. Садики и сейчас по округе продолжают закрывать, а ведь если обеспечить детям инфраструктуру и жилье, они вырастут и останутся на селе. 300 тысяч дом стоит. Государство что, обеднеет?»
— Дети эти никому не нужны,—говорит Людмила.—Банки ссуды нам не дают. Выдают по 4800 на питание. А в этом году только на комплект учебников в школу надо сдать 2300. А еще тетради, карандаши. Одежду мы сами покупаем, а одежда горит. Топики по 50—100 рублей. Туфли—450. Не хочется, чтобы они отличались от других в школе. Вот выкроила денег и сережки девочкам золотые купила.
Не обошлось без подарков и в конце учебного года: Ксения получила велосипед за то, что в дневнике пятерки да четверки. А Коле за тройки подарили самокат. Но потом Людмила не выдержала и купила еще один велосипед. «Бывает, конечно, я и наказываю их. Куда деваться, меня родная мама тоже ругала. Только вот на них накричу, а потом сама реву».
— А поначалу,—вспоминает Людмила,—громко заговоришь, дети шарахались. Ксюше и Даше было 4 и 3, когда мы их взяли. Они и есть толком не умели, к ложке их приучала, чтобы не спешили, не давились. И все равно еду и игрушки под подушками прятали. Вспомнить страшно. Я даже играть их учила, кукол кормить и наряжать. А сейчас они у меня и печь, и шить, и вязать умеют!
—Ксюше кто-то в школе сказал, что она детдомовская. Сколько было слез! Она за это отбутузила мальчишку и двух девчонок. А потом мы все вместе дома рыдали. Я им сказала: «Вы мои навсегда! Если попадете в беду, где бы вы ни были, найдите меня! Выйдем из положения!—Задумавшись, Людмила добавляет:—Гены—я все понимаю! Колина мама, например, пыталась к нам прорваться, но она знает, что я за детей голову оторву. Она уже четверых детей бросила, ей наплевать. Надрывать детям сердце я не позволю. Саша, мой старший, своих родственников знает, ездит к ним. Мое дело их сейчас защитить, а дальше они сами решат, как жить.
«МАМОЧКА, ДАВАЙ ВОЗЬМЕМ МАЛЕНЬКОГО!»
По достижении детьми 18 лет родители-опекуны перестают получать пособие на их содержание. Официально за каждым ребенком закреплено жилье в том месте, откуда его изъяли. Но, как правило, когда подросток достигает совершеннолетия, этого жилья уже и в помине нет. Или родители пропили, или развалилась изба, или сгорела. Подросткам податься некуда—хорошо, если поступят учиться за государственный счет. Тогда, бывает, с гостинцами проведать «родителей» приезжают.
Например, «дочка» Надя, которая учится в городе на преподавателя, купила «маме» Евгении Тарасовой газовый котел за 6 тысяч на свою стипендию, ей как раз газ подвели. «Той самой Тарасовой, которая первая с мужем Иваном в Малых Озерках детей взяла,—напоминает глава Иван Степанович.—Все бы хорошо, только три года назад у Ивана зуб заболел. Вырвали в районной поликлинике. Лишь шишка осталась да расти начала. В городскую больницу поехал, сказали, злокачественная опухоль. Иван сгорел за три месяца. Появился у Тарасовой новый сожитель и поставил ей условие: отдавай двоих младших детей обратно в приют. Либо они, либо я. Плакала Женя у меня в кабинете—и отдала».
— А у Деревянкиных какая беда! Они своих троих дочерей вырастили и пятерых приемных взяли. Образцовая дисциплина, все дети по хозяйству помогают. За каждым своя теплица закреплена, доходы от урожая—на карманные расходы. Так вот в начале лета стояли они на машине в очереди на переправу. Жара, дети решили покупаться. Младшая девочка плавать не умеет, сунула бутылку пластиковую пустую в купальник вместо круга. И вдруг ее понесло течением, бутылка выскочила. Отец бросился за ней, вытащил, а сам упал на берегу. В легкие попала донская вода. Врачи из Лога, что за 8 километров (в самих Озерках с населением в 650 человек даже аптечный пункт закрыли), выкачать воду не смогли. «Скорая» из Волгограда приехала через 9 часов. Я сказал: «Что хотите делайте! Спасайте! У мужика пятеро приемных детей!» Он умер через два дня. Жена его Света на похоронах мне сказала: «Иван Степанович, знайте, детей я никому не отдам». Так на хуторе появилась еще одна «мать-родина».
— Если бы две комнаты пристроить, я бы с удовольствием еще двоих взяла!—сказала Людмила Кошаева на прощание.—И дети просят: «Мамочка, давай возьмем маленького!» Тяжело не с ними, а без них. Я без них уже не смогу.
Фото СЕРГЕЯ ПАНИНА