«Огонек» решил посчитать, сколько заплатит Россия за независимость двух новых закавказских республик и свою новую позицию в мире.
ПРЯМЫЕ ТРАТЫ
Военная помощь. Российская армия становится единственным гарантом независимости Абхазии и Южной Осетии, а раз так—России придется содержать на территории республик свои базы, а заодно вооружать и обучать местные армии. Связанные с этим расходы, по оценкам экспертов, будут невелики.
— Вооруженные силы Южной Осетии до начала конфликта насчитывали порядка 2500—3000 бойцов, Абхазии—порядка 5000,—говорит заведующий лабораторией военной экономики Института экономики переходного периода (ИЭПП) Виталий Цымбал.—Если численность этих армий останется прежней, то для того, чтобы оснастить их и обеспечить достаточный резерв техники и боеприпасов, вполне хватит трофейного оружия, вывезенного с баз в Сенаки и Гори. Так что поставок вооружений в эти республики с нашей стороны не предвидится. Разве что возможны поставки Абхазии небольших кораблей береговой охраны и так называемых береговых ракетных частей, которые используются для поражения кораблей в прибрежной зоне. Но затраты на это будут невелики. Абхазия вполне сможет компенсировать эти расходы санаторно-курортным обеспечением наших военнослужащих.
— Скорее всего, будет взят курс на приведение армий этих республик в «нормальное» регулярное состояние и их превращение в придаток Вооруженных сил России,—говорит научный редактор журнала «Экспорт вооружений» Михаил Барабанов.—Оснащение и вооружение этих армий, видимо, будет стандартизировано. В среднесрочной перспективе возможны поставки им современной артиллерии, противотанковых средств, танков Т-72.
При этом увеличивать численность своих вооруженных формирований республики не будут. Наоборот, эксперты считают—в связи с постоянным присутствием российских контингентов местные армии, скорее всего, сократят.
Военное присутствие потребует дополнительных затрат на создание новых военных объектов и восстановление старых.
— Фактически объекты военной инфраструктуры придется в значительной мере создавать заново,—говорит Михаил Барабанов.—В Абхазии это относится к аэродрому Бомборы в Гудауте и военно-морской базе в Очамчире, в Южной Осетии—к военному городку и вертолетодрому в Цхинвали. Военные базы для российского контингента придется создавать с нуля.
Где именно встанут российские войска, пока не ясно. Информагентства, со ссылкой на неофициальные источники, сообщают: десантно-штурмовая часть разместится в Гудауте, в Очамчире обоснуется часть кораблей Черноморского флота, а в осетинской Джаве—мотострелковая бригада. Во сколько обойдется восстановление Очамчирского порта, пока не ясно, однако проект по восстановлению порта Сухуми абхазская сторона оценивает в 30 миллионов долларов. За неимением других цифр можно взять эту как ориентир и для Очамчирской гавани. Добавляем к этому до миллиона долларов на катера береговой охраны (стоимость одного катера на мировом рынке—около 100 тысяч долларов) и расходы на строительство объектов для российских войск—не больше нескольких миллионов долларов. Вооружения и боеприпасы—трофейные. Итого расходы на военно-техническую поддержку—до 50 миллионов долларов в течение 3—4 лет, а скорее всего много меньше.
Сумма для военного бюджета России небольшая. Но это не всe расходы. Основные траты военного характера, по словам экспертов, будут связаны с модернизацией частей и инфраструктуры Северо-Кавказского военного округа России. Во-первых, должна будет ускориться профессионализация расквартированных там частей, ведь по закону воевать за пределами РФ могут только контрактники. Во-вторых, поставлять современные вооружения нужно в первую очередь в Северо-Кавказский, а не Московский, Сибирский и Дальневосточный военные округа. При этом перевооружение должно быть масштабным и ускоренным. Здесь счет уже пойдет на миллиарды долларов в год.
Расходы на экономическую помощь намного выше. Так, только на первоочередные мероприятия по восстановлению Южной Осетии из бюджета России выделяется 25 миллиардов рублей. По оценкам главного экономиста ФК «Уралсиб» Владимира Тихомирова, всего на эти цели может уйти 35—45 миллиардов рублей. Еще 23 миллиарда планируется потратить на модернизацию Рокского тоннеля и части Транскавказской магистрали, которую планируют финансировать за счет целевой программы по развитию транспорта России в 2010—2015 годах. Еще 10 миллиардов предлагают потратить на дорожную сеть Южной Осетии и 7 миллиардов—на возведение обходов Владикавказа и Моздока.
Еще есть бюджет Южной Осетии: он на 60 процентов состоит из российских денег. В этом году речь шла о 1,5 миллиарда рублей дотаций.
С Абхазией ситуация благополучнее—бюджет республики формируется без дефицита. Другое дело—устаревшая и разрушенная еще в начале 90-х инфраструктура, но тут речь может идти об инвестиционных проектах. Правда, не стоит забывать и о выплатах пенсий и пособий жителям Абхазии и Южной Осетии, до 90 процентов которых имеют российское гражданство.
Итого экономическая помощь республикам может достичь 100 миллиардов рублей в течение ближайших нескольких лет, в том числе до 45 миллиардов—в этом году. Большую часть помощи получат осетины.
Правда, по мнению некоторых экспертов, Южная Осетия может превратиться в «черную дыру» российского бюджета.
— Опыт Чечни показывает, что на самом верхнем уровне происходит потеря примерно половины суммы, еще что-то должно достаться остальным этажам бюрократии. В итоге реально тратится 15—20 процентов средств,—говорит старший эксперт ИЭПП Сергей Жаворонков.—Деньги могут списывать на военные цели и на восстановление экономик республик. Резерв списания денег на пенсии и пособия исчерпан—по некоторым оценкам, реальное число пенсионеров в Южной Осетии и Абхазии примерно в 2 раза меньше, чем в базах данных Минфина.
КОСВЕННЫЕ ПОТЕРИ
Бегство капитала, пожалуй, один из самых серьезных рисков, связанных с признанием двух республик. Так, только за 25—26 августа российские биржи просели почти на 10 процентов, инвесторы потеряли десятки миллиардов долларов. При этом прогноз неутешительный—рынок, скорее всего, будет падать до конца года. Особо рьяные пессимисты говорят—на 20 процентов. Причина обвала—иностранцы спешно уводят деньги из России.
— Надо вспомнить, что до признания Осетии и Абхазии были собственно военные действия, был «Мечел», была история с ТНК-ВР, другие более мелкие события, которые поставили перед инвесторами ряд вопросов,—говорит главный экономист «Тройки Диалога» Евгений Гавриленков.—Сюда же надо добавить внешний фон—все в мире чего-то боятся, да еще цена нефти скорректировалась. Это уникальное сочетание негативных факторов. В последние дни действительно на рынок давит признание независимости двух республик. Все понимают, что фундаментальный пересмотр позиций только начался. Многое будет зависеть от реакции США, а она—от результатов президентских выборов. Так что неопределенность сохранится еще как минимум несколько месяцев.
— Геополитический фактор отвечает за 15—25 процентов от всего снижения рынка,—размышляет Владимир Тихомиров.—Остальное связано с мировыми процессами. С конца июля начали серьезно корректироваться сырьевые рынки, растет доллар. Мы имеем дело с комбинацией политических и фундаментальных факторов. При этом не думаю, что инвесторы ушли надолго—как только появится хоть малейший намек на стабилизацию отношений, они вернутся. Особенно инвесторы из политически неангажированных стран, например из Азии. Ведь наш рынок сейчас, пожалуй, самый недооцененный в мире.
Правда, многие перестали надеяться на быстрое возвращение иностранных капиталов и призывают государство и сами компании поддержать биржи. Как-никак только за 25—26 августа потеряно почти 90 миллиардов долларов. Но главное беспокойство экономистов вызывает другое: падение становится затяжным, а инвесторы серьезно переоценивают свои риски. Для многих Россия теперь—слишком опасное место.
— С экономической точки зрения в связи с признанием новых республик ничего страшного не произошло,—говорит Сергей Жаворонков.—Но экономика, как и политика, реагирует на определенные реперные точки, которые обозначают переход из одного состояния в другое. Для инвесторов никогда не было секретом, что в России не все в порядке, например, с защитой частной собственности, но последние полгода на рынке было определенное положительное настроение—считали, что избрание нового президента обозначит отказ от крайних форм государственного насилия. Сейчас таких ожиданий больше нет. Грузия спровоцировала кризис доверия по отношению к Медведеву, его репутация в глазах инвесторов пострадала.
Еще одно неприятное последствие кризиса—падение национальной валюты к доллару на 1,5 рубля, если сравнивать с довоенным уровнем. В значительной мере снижение курса обусловлено общемировой тенденцией—доллар растет с середины июля по отношению к большинству мировых валют. При этом российский рубль еще «легко отделался»—он подешевел всего на 6 процентов, тогда как евро и фунт стерлинга «похудели» больше чем на 8, а австралийский доллар и вовсе просел на 12 процентов. Правда, в падении рубля есть и военная составляющая. По словам Евгения Гавриленкова, в последние годы курс национальной валюты во многом зависит от притока или оттока капитала. Война же спровоцировала отток денег из страны, а это, в свою очередь, подорвало позиции рубля. Правда, говорить о крахе российской валюты не приходится—макроэкономические показатели России стабильны, бюджет крепок, а золотовалютные резервы велики, так что поддержать рубль правительство сможет. Другое дело, что его курс становится менее стабильным.
Признание двух республик ставит крест на вступлении России в ВТО. Грузия—член организации, и без ее согласия наша страна никогда не сможет присоединиться к соглашению.
— В кратко- и среднесрочной перспективе мы скорее выиграем от этого,—говорит Владимир Тихомиров.—Вступление в организацию привело бы к открытию российской экономики, что могло негативно сказаться на местных производителях: в первую очередь сельском хозяйстве, автопроме, самолетостроении и банковском секторе.
Среди проигравших металлурги—они производят не только сырье, но и продукцию с добавленной стоимостью, например трубы, которая регулируется правилами ВТО. На определенных рынках против российских металлургов возникают расследования и заградительные меры. Эти вещи мы могли бы решать через механизмы ВТО. А вот в долгосрочной перспективе вступление в ВТО нам выгодно: сейчас ведутся переговоры по новому торговому соглашению и России было бы интересно поучаствовать в них.
К пересмотру торговых соглашений российские власти уже приступили—так, министр сельского хозяйства Алексей Гордеев заявил: в ближайшее время США лишатся квот на льготный ввоз в Россию мяса птицы, их планируется заменить отечественной продукцией. Помочь в этом должны 100 миллиардов рублей дополнительных субсидий, которые планируют выделить аграриям в ближайшие четыре года.
— Потери от невступления в ВТО очень велики,—возражает Евгений Гавриленков.—Если мы хотим стать экспортерами высокотехнологичной продукции, тех же самолетов, без ВТО это сделать очень сложно. Это существенно осложнит для наших товаров доступ на другие рынки. Невступление в ВТО—это фактически замораживание модели сырьевого экспорта.
Санкции—возможный ответ Запада на признание Россией мятежных республик. По оценкам Евгения Гавриленкова, «речь скорее может идти о неформальном давлении Запада на третьи страны, которые могли бы быть нашими клиентами, например в области энергетического машиностроения».
Сергей Жаворонков считает, что теперь серьезно затруднится доступ российских предприятий на зарубежные рынки, на их инвестиции будут смотреть с опаской. «Западные страны станут рассматривать наш бизнес как троянского коня российского правительства».
— Если же дело дойдет до санкций, то наиболее вероятный вариант—санкции по белорусскому образцу: запрет на въезд в ряд стран группы российских чиновников и предпринимателей, связанных с ними, поиск и арест счетов за рубежом,—говорит Сергей Жаворонков.—Сегодня в основном эти активы сосредоточены в Швейцарии, Голландии и Великобритании. Швейцария, Голландия и остальные страны континентальной Европы санкции вводить, скорее всего, не будут, а вот Великобритания подошла к обсуждению этого вопроса вплотную. Склоняются к таким мерам и в США, но окончательное решение будет принято в январе, после вступления в должность нового президента. Введение санкций займет от 3 месяцев до полугода.
Милитаризация экономики и рост военных расходов—главный риск в нынешних условиях. В проекте бюджета на следующий год из 9 триллионов рублей всех расходов триллион 100 миллиардов предназначаются военным. Это почти 3 процента ВВП. «Если речь зайдет об удвоении расходов, их росте до 7—8 процентов ВВП—это будет очень серьезным сигналом,—опасается Евгений Гавриленков.—Хотя, если честно, и рост на 1 процент ВВП при валовом продукте в 2 триллиона долларов— огромная сумма».
Хотя бюджет на будущий год пока не пересматривался, очевидно: роста военных расходов не избежать. Так, уже подписано соглашение о создании совместной системы ПВО с Белоруссией, обсуждается увеличение расходов на Черноморский флот, а президент Дмитрий Медведев заявил, что на размещение систем ПРО в Восточной Европе Россия ответит «военными мерами». Все это—весьма затратные проекты, и ясно—перевооружать армию, готовиться к Олимпиаде, строить доступное жилье, повышать пенсии и создавать инновационную экономику одновременно не получится. Придется некоторые проекты урезать. И уже понятно: сокращению подвергнутся не военные расходы.
Фото: ВЛАДИМИР ПОПОВ/AP; МИХАИЛ МЕТЦЕЛЬ/AP