Грузия—страна, в которой я родился и вырос, печать которой несу в каждой складке своего характера, которую до сих пор ощущаю как свою первую родину—смертельно больна войной. Она готова идти за лидером, ведущим ее к катастрофе. К моральному коллапсу.
Мой мир—мир грузинского русского, который я лелеял долгие годы и в котором все эти годы находил пищу для души—за два дня осетинской бойни разрушен до основания. Вот сижу и перебираю осколки. В военном городке на горе Махат, на которую пришлось одно из бомбометаний российской авиации, когда-то—в другой жизни—жила девочка Жанна, моя школьная любовь. В Вазиани, в пехотной учебке, прошли первые полгода моей армейской службы.
Моя семья обосновалась в Тбилиси в 20-е годы прошлого века, когда четырнадцатилетним подростком из раскулаченной семьи туда приехал мой дед. Уехала в 90-е, натерпевшись голода и косых взглядов в спину. Русскими оккупантами и русскими туристами мы стали тогда лишь для уголовной и полууголовной шпаны, для политических горлопанов—дрессировщиков толпы. Вокруг нас всегда хватало людей, говоривших нам вполне искренне: «Не обращайте внимания на дураков. Это пройдет. Мы с вами братья». Не прошло. Дураки победили. Быть может потому, что объяснения в братской любви звучали много тише умноженных мегафонами воплей звиадистов?
Голос великого философа, ратника духа—Мераба Мамардашвили, сказавшего: «Если мой народ проголосует за Звиада Гамсахурдиа и его национал-большевизм, я выступлю против своего народа»,—разлетелся по всей Грузии, но, увы, не перекричал, не вразумил страну, начавшую свой затяжной марш в националистический тупик. Молчание тех, кто был согласен с Мерабом, но не нашел в себе смелости противостоять Звиаду,—главная причина всего, что происходит сегодня с Грузией, которая решила допить до дна налитую тогда чашу великогрузинского шовинизма, запятнав себя грехом геноцида в Осетии. Мамардашвили называл это «полным нравственным дальтонизмом». Да, только воля самих грузин, в которых не ослепло нравственное чувство, могла остановить войну, казавшуюся такой праведной,—войну за свои территории, отторгнутые лукавой Россией. Войну, вылившуюся вовсе не в поединок с Русским Голиафом, а в кровавую баню для стариков и детей. Не остановила. Но по-прежнему только воля самих грузин, а не российское оружие может и должна остановить милитаристский раж грузинского лидера. Который, кстати, все годы правления предпочитает наращивать военный бюджет вместо того, чтобы строить жилье для грузинских беженцев из Южной Осетии и Абхазии. Но, видимо, люди, вынужденные ютиться в общежитиях и у родственников, которым год от года внушают, что только русский солдат препятствует их счастливому возвращению домой,—необходимый компонент в горючем коктейле Саакашвили.
Даже вынося за скобки—как это делает политическая верхушка Грузии—миротворческий статус российских войск в Южной Осетии, гордо именовать случившееся войной с Россией, равно как и восстановлением трижды конституционного порядка, можно было бы при единственном условии: если бы грузинские войска атаковали исключительно российские базы.
Сейчас—время опомниться. Время понять: Мишико подставил вас всех.
Грузию спровоцировала на это Россия? Спровоцировал Кокойты? Да кого это сейчас волнует?! Сколь ни велико лукавство российских политиков, придумавших раздавать южным осетинам российское гражданство, все же не они лишили Грузию Южной Осетии. Это сделали грузинские уголовники, в 1991-м совершавшие рейды на Цхинвали, расстреливая прохожих и грабя магазины. Это довершил Саакашвили. Это узаконили те, кто был против, но не посмел восстать.
Молчащие, эта война разрешена вами. Как когда-то не была предотвращена нами, промолчавшими русскими, другая война—первая чеченская.
Россия вела себя в Чечне так же, как Грузия в Осетии? Да разве чужим грехом можно искупить свой собственный?!
Я вылавливал эти военные страшные сводки о бомбежках Грузии, и каждое название вызывало в памяти какую-нибудь картинку: сюда мы ездили с классом на экскурсию, здесь я гулял по берегу, слушая монотонный шорох волн...
Да, у войны своя логика. Она всегда одна—наиболее эффективное уничтожение противника. Но только остановив кровавую логику войны, Россия сможет выйти из нее победителем. Мы защитили осетин. Нужно ли дальше карать Грузию, лишая грузин, возможно, последнего шанса понять, что с ними случилось? Месть сладка, но победы её—пирровы. Каждый убитый грузинский солдат укрепляет позиции Саакашвили. Нельзя лишать грузин, возможно, последнего шанса понять, что с ними случилось.
Грузия, родной мой Карфаген!
Фото ИЗ АРХИВА ДЕНИСА ГУЦКО