Первый роман «сумасшедшего шотландца» «Трейнспоттинг» («На игле») принес ему всемирную славу: в 1993 году он вошел в шорт-лист Букера. Снятый по книге одноименный фильм стал классикой альтернативного кинематографа. Вслед за этим на экраны вышел фильм «Кислотный дом», еще более безумный и альтернативный. Его тоже заметили и поставили на соответствующую полку под названием «Шедевры контркультуры». Известны его романы «Кошмары Аиста Марабу», «Клей», «Порно», сборник рассказов «Экстази».
Уэлш прославился, когда так называемая психоделическая литература была на своем пике. В том же жанре пытались работать и Берроуз, и Буковски. Но если у них прослеживается своего рода очарование новым декадентством, то Уэлш над этим декадентством издевается, как и над прочими человеческими слабостями, что не мешает считать его произведения контркультурой. Не потому ли, что он так нагло спекулирует темой наркотиков? Ведь все остальное—любовь, ненависть, дружба, предательство, юмор, хеппи-энды — в его книгах такое же, как в жизни обычных людей.
Сейчас в литературных кругах много разговоров о том, что большая литература умерла. Конечно, мы продолжаем читать книги, и многие писатели кажутся достойными внимания, но это — не великая литература. Не Габриель Гарсия Маркес, если угодно. Я не знаю, почему это происходит. У вас есть какие-то предположения?
Думаю, что виной тому — времена, в которые мы живем. Я убежден, что великая литература жива и является вневременным понятием — та литература, которая ставит и решает насущные проблемы своего времени и места. Дело в другом — мы просто ее не видим. Талантливым авторам в наше время сложно пробиться. Например, в британской издательской сфере много чего поменялось. Если кратко, то сейчас условия литературе диктует рыночная экономика. Мы живем в период больших перемен, люди чувствуют себя незащищенными и потому предпочитают развлечения искусству. Соответственно, издатели разделяют жанры художественной литературы: романы, детективы, детское чтиво и биографии, и это происходит в ущерб самой литературе, которая интересна безотносительно градаций и рамок.
Но это же деградация. Культура становится предметом потребления. Нам, правда, кажется, что такое происходит только в России. Вы вот живете в Дублине — вы замечаете, как это происходит?
Это происходит везде. Мы живем в глобальном обществе, законы которого диктуются рыночной экономикой. Думаю, в Ирландии и Англии это чувствуется даже больше, чем в любой другой стране, включая США.
Насколько я могу судить, современная литература так или иначе решает проблему противостояния человека и системы (корпорации, государства, чего угодно), которая пытается сделать из человека винтик. Способ сопротивления этому в литературе — тотальное безумие. Отличный пример — ваш фармацевтический роман «Судьба всегда в бегах». Но книги — это книги, а жизнь — это жизнь. Как сопротивляться?
Я пытался отыскать ответ на этот вопрос всю свою жизнь. Я все перепробовал: революционную политику, гедонистическое самоуничижение, побывал в андерграунде, на альтернативной сцене, и понял, что во всем этом чего-то не хватает. Теперь я знаю, что бунт—это жизнь по собственным правилам. В каком-то смысле это эгоистично, это твой личный побег из общества. И даже если ты относишься к людям с уважением, ты все равно причиняешь им боль. Надо просто стараться причинять эту боль по минимуму.
Я была удивлена, когда узнала, что у вас есть степень МБА. Как так случилось? Как это можно связать с вашей любовью к панку и рейву? В Великобритании образование дорого, только обеспеченные люди имеют доступ в университеты.
Все правильно. Хотя так было не всегда. Маргарет Тэтчер и консерваторы разрушили замечательную систему бесплатного образования, а новые лейбористы доделали их дело. Я получил МБА, потому что за это заплатил мой работодатель. Мне полагался лишний выходной, и два года я прекрасно проводил понедельники. Курс МБА — легкий, так что у меня как раз оставалось свободное время на написание «Трейнспоттинга».
А где вы в то время работали?
В муниципалитете Эдинбурга, в департаменте по развитию и образованию персонала.
Эта степень помогла вам как-то в вашей писательской работе?
Думаю, что полезным оказывается любой образовательный опыт, равно как и МБА. Мне как творческому человеку не хватало деловых качеств, меня этому научили. Хотя большинству авторов или музыкантов такая наука дается с трудом. Но если не знать основ, то окажешься в стороне.
Знаете, ваши книги, несмотря на все описанные в них ужасы, очень смешные. К тому же вы любите хеппи-энды. Пытаетесь принимать жизнь такой, какая она есть?
Нужно много сил, чтобы справляться с теми сюрпризами, которые подкидывает нам жизнь. Юмор — потрясающее оружие. Во мне сидит этакий шотландский кальвинист, и вот он нашептывает мне, что мы все обречены… Но какой смысл переживать по этому поводу? Живите и получайте от жизни удовольствие.
Не могу удержаться, чтобы не затронуть тему наркотиков. Вас же обвиняли в пропаганде наркотиков?
Да, было и такое. Американский сенатор Боб Доул обвинял меня в этом, когда баллотировался в президенты. И теперь все эти работники здравоохранительной и образовательной системы, которые тогда обливали меня грязью и говорили, что я призываю употреблять наркотики, — теперь они выпускают брошюры с антинаркотической пропагандой, и все, что там написано, похоже, просто выдержки из «Трейнспоттинга».
Но наркотики — действительно зло. Они меняют личность, уничтожают ее. Почему люди начинают принимать наркотики?
Да, наркотики — это дерьмо. Я вытворял ужасные вещи, когда сам сидел на них. Таскал чужие вещи, воровал, грабил, врал. Именно этим и заканчивается наркозависимость, и это невесело. Но вначале наркотики кажутся отличным развлечением — именно поэтому люди употребляют их и, по-видимому, будут употреблять и дальше. Будут продолжать принимать наркотики, чувствуя, что жизнь не может предложить им ничего более интересного. И в некоторых случаях с ними трудно поспорить, убедить в том, что они не правы. И это — величайшее зло.
Как вам удалось избавиться от зависимости?
Для этого нужно примириться с самим собой, понять, почему ты ведешь себя именно так, какова основа у всего этого. Большинству людей такой подвиг кажется невозможным, потому что причины их собственного поведения кажутся запутанными и непонятными. Что касается меня, я начал принимать наркотики потому, что такова была моя реакция на события, случившиеся в тот момент в моей жизни. Я сидел на метадоне, и легче от него мне не становилось, потом я взял и завязал, и мне стало лучше, хотя поначалу отказ от наркотиков был травмой. Слезть с наркотика — не проблема, дело в другом: это можно сделать, только если вы действительно заставите себя понять, какую именно вы получаете от этого подпитку. А вот это — тяжелая, кропотливая работа. Когда вы пребываете в состоянии какого угодно опьянения, вы прячетесь от этого мира. И если вы все время прячетесь, это и есть та долгая дорога, которая прямиком ведет в ад. Надо понять, от чего человек прячется, а затем решить, как избавляться от зависимости.
Наркотики меняют мировоззрение, но то же самое мы можем сказать про книги или фильмы. В вашей жизни были книги или фильмы, или музыка, которые определенно повлияли на ваше видение мира?
На меня повлияло все, что я читал, смотрел и слушал. Из музыки — Дэвид Боуи, Лу Рид. Из книг — произведения Эвелин Вог и Джеймса Келмана, из кино — фильмы Билла Дугласа, особенно «Я знаю, что делаю».
Вы — публичный человек. У вас хорошие отношения с журналистами? Знаменитости часто страдают от уколов прессы, про них пускают странные слухи, а вы — человек неординарный и противоречивый.
Да я всегда плевать хотел на то, что про меня напишут. Есть журналисты, с которыми у меня хорошие отношения. Это те люди, которые серьезно делают свою работу. Все остальные — бессмысленная трата времени, все, что им нужно, так это заполнить место в колонке очередным дерьмом — и вылить это дерьмо на людей, которым скучно жить и нечем заняться. И к этой индустрии я не хочу иметь никакого отношения.
Лично для меня вы остаетесь примером свободного человека, который делает то, что хочет делать. У вас есть собственный рецепт, как оставаться самим собой?
Единственный рецепт — делать то, что хочешь делать, а это очень, очень тяжелая и долгая работа. Я знаю массу ребят, которые просиживают все свое время в барах и при этом считают себя творческими натурами, разглагольствуют о романах, которые они никогда не напишут, или мечтают собрать группу, которую никогда не соберут. Можно понять, когда это говорит подросток или 20-летний юнец, но когда такое случается с людьми, которым уже 30 или 40, — это тяжелый случай. Оставаться собой… Надо сконцентрироваться на том, что делаешь, и очень, очень много работать.