В прошлую пятницу очередь в кассы бродвейских театров (где в день спектакля можно купить билет практически на любое шоу за полцены) была поистине ужасающих размеров. Она начиналась на задворках гигантской гостиницы «Марриотт-Маркиз» на Сорок шестой улице, тянулась через весь блок (около 100 метров), делала небольшую петлю, складывалась, устремлялась в обратном направлении, снова складывалась, и так шесть раз — пока две китаянки (одного роста, в одинаковых белых спортивных куртках, с одинаковыми сумочками через плечо и одинаковыми улыбками на лицах) дружно не закивали в ответ: «Да, да, мы последние». Стоять не хотелось, но выхода не было: я обещал сводить гостей из Москвы на мюзикл.
За мной тут же пристроился молодой человек в черной рубашке, темных очках и с прикинутым мобильником. На мобильник я обратил внимание вынужденно, поскольку, разговаривая по нему, молодой человек держал согнутую в локте руку на отлете, энергично ею двигал и периодически попадал мне в спину. «Сорри»,—каждый раз извинялся он.
— Так, мама, я уже в очереди, — кричал он по-русски в телефон с характерным южным акцентом. — Тут, правда, народу — тьма, пока не одевайся.
Обернувшись, я сказал, что очередь обычно движется быстро.
— Ну, блин, всюду наши! — воскликнул молодой человек, и по его интонации нельзя было понять, радует его это или огорчает. — Сейчас шел по Пятой — одни русские кругом. Устал головой вертеть. Сам-то откуда?
— Из Москвы.
— Я из Сочи. Пятый год в Нью-Йорке живу.
Я подумал, что мы, как попутчики в купе: пока дойдем до касс, успеем излить друг другу душу. Однако мой собеседник с этим не торопился.
— Смотри, что творится, москвич, — сказал он, поводя рукой в сторону очереди, которая теперь была почти такой же длинной позади нас, как и впереди. (На этот раз в голосе его отчетливо слышалось раздражение. Даже, пожалуй, праведный гнев.) — Это же полный бардак! Прохода нет от этих туристов. Захочешь в театр как человек пойти — забудь. Понаехали, блин.
— Туризм — одна из важнейших статей городского дохода, — вступился я за приезжих.
— Кого ты слушаешь? — спросил он. — CNN? Я тут живу, плачу налоги. Мусорка поехала, видишь? На мои деньги. Вон коп стоит — я его содержу. А эти приезжают и пользуются.
— Но это же хорошо, — неуверенно возразил я.
— Что хорошо? Что я у себя дома должен в очередях из-за них стоять? Дайте мне привилегии. Сделайте для нью-йоркцев отдельную кассу.
— Напиши мэру, — предложил я. — Может, он не догадывается.
— Да бесполезно. У нас мэр — …
— Какой же выход?
— А никакого. Стоять.
К счастью, очередь действительно двигалась быстро, и минут через сорок нам продали билеты. Причем, что характерно, без всяких привилегий. Если, конечно, не относить к таковым саму возможность жить в этом городе.