Несмотря на то что писателя относят к известной когорте «деревенщиков», на самом деле он скорее полемизирует с ними—и с иронией относится ко всем «плакальщикам по ушедшему». Первая книга Бориса Екимова вышла в 1974 году, всего же им было создано более 200 произведений, самые известные из которых—сборники рассказов «За теплым хлебом», «Ночь исцеления», романы «Родительский дом», «Пастушья звезда». Писатель живет в городе Калач-на-Дону, куда и дозвонился «Огонек».
Борис Петрович, вас все называют затворником—вы живете в небольшом городке, а летом и вовсе на отдаленном хуторе… Большинство писателей, как правило, сегодня стремятся поближе к крупным городам—там проще выжить… Ваш «уход от мира»—это сознательная позиция или так получилось?..
Ни от какого мира я не уходил. Просто Калач-на-Дону, где я провожу большую часть времени, находится далеко от Москвы. А у нас так сложилось, что всякий писатель, который живет не в столице, с точки зрения москвича выглядит затворником. А вообще дело не в расстояниях даже, а в том, что очень сильно наши жизни различаются, провинциальная и столичная. В последние 20 лет провинция в культурном смысле и даже в бытовом все более отдаляется от Москвы. Я приведу совсем уж парадоксальный пример—вот даже из-за того, что люди были вынуждены за колбасой в Москву ездить—уже из-за этого Москва ощущалась ближе. Ну, и конечно, любой учитель или инженер ездил в Москву по делам, да и просто так… А сейчас представьте себе—учитель молодой, с окладом в 2 тысячи рублей—как он поедет в Москву из Волгограда, если один билет до столицы стоит 3,5 тысячи рублей, о гостинице я уж и не говорю… Экономическое расслоение привело к тому, что люди стали жить более обособленно, менее нуждаться друг в друге. С точки зрения глобализации это естественно, но в провинции это переживается тяжелее. Хотя бы потому, что вместе с Москвой ушли не только колбасные магазины, но «ушла», например, и Красная площадь, ушла Третьяковская галерея, Пушкинский музей и так далее. Вместе с Москвой от нас ушли лучшие театры… Ведь это будет фантастика, если представить, что сегодня человек из Калача или станицы Голубинской поедет в Москву специально в Большой театр…
Вы активно пользуетесь интернетом, интересуетесь творчеством коллег… Скажите, почему сегодня писатели не высказываются по наиболее наболевшим общественным вопросам? Почему они перестали задавать интеллектулаьный и моральный тон в обществе?
Тут сложный вопрос. Раньше молчали из-за цензуры, но старались писать то, что подсказывали дар и совесть. Во времена перестройки «говорить» для писателя было насущно, необходимо—иногда даже важнее, чем писать. Сегодня писатель—настоящий—занят своим первейшим делом—литературой. А писательская судьба в первую очередь тяжела оттого, что иногда пишется, а иногда—нет. Помните в какой-то степени отчаянное эссе Юрия Казакова о том, как мучительно чувствовать, что ты не можешь писать. Поэтому писатель—настоящий— должен проводить какую-то часть жизни в молчании. Это даже необходимо.
Однако это «молчание» противоречит законам книжного бизнеса. Даже известный писатель сегодня поставлен в такие рамки, что вынужден писать по роману в год, а также раздавать интервью, светиться в печати—иначе тиражи упадут…
Это большая беда. Вообще, как правило, ни один хороший литератор не живет результатами своего основного труда. Нельзя литератору зарабатывать литературой—зарабатывать на жизнь нужно другим. В газету идти работать, в журнал… Если же писатель рассчитывает жить на заработки от продажи своих книг, он вынужден писать романы и повести на потребу. Именно по штуке в год. Бывали, конечно, и исключения, когда писатель писал много и талантливо—Достоевский, Бальзак, Дюма… Но в большинстве случаев это невозможно без потери качества и смысла.
О вымирании деревни у нас пишут уже 30 или 40 лет. Много строк и вы этому посвятили. Большинство писателей-деревенщиков винят в последние 20 лет в развале деревни цивилизацию, урбанизацию. Но ведь главный удар по деревне—если уж говорить об этом—нанес сталинский режим, который физически уничтожил лучших, соль земли в 20—30-е годы, а затем война… Урбанизация же—это экономически закономерный процесс, в каком-то смысле неизбежный…
Конечно, самые лучшие представители деревни были уничтожены в 30-е годы: высылали в первую очередь крепких хозяйственников, а не лодырей… Но и урбанизация тоже виновата. Точнее, методы, которыми у нас ее насаждали и насаждают. У нас в отличие от западного мира урбанизация всегда, во все времена происходит почему-то насильственным образом, в спринтерском режиме… И сегодня фактически процесс «раскрестьянивания» продолжается экономическими методами. Главное несчастье деревни сегодня в том, что работы на селе сегодня практически нет. До 80 процентов сельских тружеников сегодня по-прежнему сидит без работы и, главное, без особой надежды на будущее. Вот сельские люди и разъезжаются по городам, подаются на заработки на Север, в Москву, Петербург, Сочи. Молодых людей в деревнях практически не осталось. В наших краях, например, за 10 лет потихонечку сократилось вполовину количество населенных пунктов. Их просто нет больше на карте. Этот процесс в чем-то естественный, но в чем-то и искусственный. Многое делается по недомыслию—есть такое прекрасное слово. А с исчезновением крестьян вымывается и само понятие «народ»—потому что, по моему убеждению, народ все-таки—это в первую очередь те, кто живет на земле. И от земли питаются и культура, и быт, и мораль.
Фото Геннадий Гуляев