Я довольно долго убеждал свою московскую квартирную хозяйку, что старость придумали трусы, и вот убедил. На 79-м году жизни она завела бойфренда. Как говорится, я знаю силу слов, я знаю слов набат. Теперь они собирались жить в пробном браке, дабы вместе ходить по театрам-филармониям-магазинам и вести прочее совместное хозяйство.
Это означало, что квартиру, которую я снимал без малого 10 лет, предстояло освободить. Пожилым не терпелось (их можно понять: у них, в отличие от молодых, впереди не было всей жизни), и хозяйка вкрадчиво спросила, может ли она начать «небольшой ремонтик», пока я поищу новое жилье—я опрометчиво кивнул, и однажды, вернувшись с работы, не обнаружил в квартире ванны, зато обнаружил бригаду гастарбайтеров. Словом, жилье было нужно срочно.
Драмы в том не было—большинство в мире живет в съемном жилье, я сам в свое время с любопытством открывал для себя рынок аренды Лондона, где по одну сторону Гайд-парка был мир заоблачных цен Кенсингтона, Бромптона и прочей Москвы-на-Темзе, но тут же, в шаге от самой дорогой в мире улицы Кенсингтон-пэлейс, жил не тужил райончик Бэйсуотер (тот, про который Голсуорси писал: «Она жила на плохой стороне парка»), где цены падали втрое, хотя удобства в виде метро и парка оставались прежними.
Вот и в Москве мне были потребны метро, парк-сквер-сад для бега и возможность на машине добраться равно легко до любой из моих многочисленных—каюсь—работ. То есть не «фешемебельный» (по определению одной знакомой), но все же центр. Центр второй ценовой категории.
Москва, если кто из иногородних не в курсе,—это такой мегаофис, заточенный не под жить, а под делать деньги (в чем, кстати, сильное отличие ее от европейских столиц, включая Петербург). Поэтому главный признак крутости москвича—как раз жить не в Москве, пусть из пригорода до офиса приходится добираться по пробкам. Найти место для жилья, удобное для жизни, в Москве трудно (здесь нет ни Латинского квартала, ни Петроградской стороны), но все же парочку подходящих я знал.
Увы, я не знал многого другого.
БИЗНЕС ПО-РУССКИ
То, что в Москве (впрочем, и в России в целом) нет крошечных, в одну комнату, агентств недвижимости, где объявления об аренде и фотографии жилья удобно выставлены прямо в окне—для меня новостью не было. У нас ведь если бизнес—то непременно в 40 тысяч курьеров, а когда в таком агентстве снимают трубку, то говорят, что агент «обязательно перезвонит», а он ни фига не звонит, а если звонит, то заспанно спрашивает «а чо нада», после чего приходится вежливо отвечать «а ничо».
После общения с третьим или четвертым солидным агентством я пошел на прием к частному специалисту: главному редактору газеты «На Рублевке» златокудрому юноше Эдуарду Дорожкину, подрабатывающему в сторонних изданиях колонками про рынок квартир, эдакому Есенину недвижимости.
Дорожкин ловко, как пятерых тузов к шестому прикупному, выложил мне адрес сайта, «единственного реального» в поисках жилья. Записывайте, дарю: www.cian.ru—главная риелторская база данных. Я там проторчал неделю, как вуайерист на чердаке против бани, и вскоре уже понимал, что «маленькие агентства» в России есть, просто они, не выдерживая аренды-налогов-поборов, работают в Сети. Вот риелторы Сережа и Руслан плотно окучивают один из интересных мне районов. Вот Ангелина Ивановна—другой. Фраза «ваши 40» в их объявлениях означает передачу 40 процентов от риелторского вознаграждения посреднику, приведшему клиента. Правда, Сережа с Русланом наивных посредников кидают. С Русланом я познакомился на просмотре, куда меня привела как раз Ангелина Ивановна. Квартира не понравилась, но я машинально сказал, что «подумаю», а на выходе получил, как любовник тайком на балу, записочку от Руслана с номером телефона. Я позвонил. Руслан предложил «мои 20»—но чтобы духу Ангелины Ивановны близко не было.
КТО НУЖЕН
Даже если вы далеки от проблем сдачи и найма, рекомендую все же заглянуть на вышепомянутый сайт «циана». Почувствуйте цианистый привкус объявлений центрального интернет-агентства недвижимости. Зато потом у вас будет противоядие.
Я, например, выработал иммунитет к обильным «сдам строго славянам» и даже к прицельному «киргизам не сдаю» (встретилось один раз такое—полагаю, речь шла о квартире неподалеку от посольства Киргизии). Я начал спокойно воспринимать даже «некурящих славян без домашних животных и без детей с пропиской в Москве или МО». Я не ожидал одного: что я сам, некурящий, спортивный, в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил—вовсе не идеальный квартиросъемщик.
— Нет, боюсь вы хозяев не устроите,—сказал мне первый же агент (дело было еще до Руслана и Ангелины), которому я выложил всю правду: что моя семья живет в Питере и что я работаю в Москве журналистом.—Ну, статейку тиснете или снимете там чего.
— Да ладно, я пошутил,—пошутил я.—Я питерский чекист.
— Еще хуже,—сказал агент,—хозяева подумают, что вы квартиру отберете. Знаете, давайте время не тратить. Я уже по голосу слышу, что вы им не подойдете.
Удивительно, но и второй звонок привел примерно к тому же, и я уже собирался вновь обращаться к Дорожкину, как третий агент сжалился и посоветовал придумывать легенду: что я буду снимать квартиру на двоих с женой, которая переезжает из Ленинграда («Из Петербурга»,—поправил я. «Из Ленинграда»,—поправил агент), что мы оба—менеджеры среднего звена в сети супермаркетов, ожидаем повышения, а по этой причине детей в ближайшие 5 лет категорически не хотим.
И представляете: сработало!
Мне показалось, что я вжился в требуемый образ: русские, пара, лишенные вредных привычек (включая детей), которые будут платить, но в налоговую не заложат, потому что хозяева не желают ни-за-что.
Но на самом деле это было только вершиной айсберга. Русские—второй сорт для самих же русских. На самом деле даже самый разлюли-патриот мечтает сдать квартиру иностранцу. Самые чистые, ухоженные и, кстати, не самые дорогие квартиры, особенно в центре, русским не сдаются вообще. У меня вышел забавный случай: я разболтался с агентом владельца одной симпатичной квартирки о жизни в Лондоне, и он организовал просмотр. Квартира в переулках у Бульварного кольца была и впрямь неплоха. Мы с хозяином почти ударили по рукам, как он спросил про мой паспорт. Я достал краснокожую паспортину. Хозяин удивленно вскинул брови, спросив, двойное ли у меня гражданство. Тут удивленно вскинул брови я. И милейший пенсионер со строевой выправкой, с которым мы только что прекрасно общались, вдруг посуровел: «Знаю я вас таких! Девушек водить будете! Или еще хуже, не девушек!» «А будь я англичанином, что, не водил бы?»—выдавил я из себя. «Тогда бы других водили, приличных. У них и мужчина с мужчиной в браке живут!»
Квартира уплыла. Но зато я узнал окончательную правду об арендаторе мечты. И что русские люди—даже со строевой выправкой—точно толерантны.
Но только применительно к иностранцам.
КТО СДАЕТ
Легкомысленный Дорожкин, весь в своей Рублевке, махнул рукой на мой вопрос, хватит ли тысячи долларов снять маленькую «однушку» в центре.
— Ну, чуть больше. Полно таких.
Увы, он отстал от жизни минимум на полгода. Сегодня за 30—35 тысяч рублей у не самых престижных, близких к вокзалам, станций метро кольцевой линии если и сдается что-то однокомнатное, то убитое в хлам.
К некоторым объявлениям в «циане» прилагались фото квартир, и я день за днем, как фильм Хичкока, просматривал советское жилье с кухнями, мебелью и удобствами, знававшими времена не только Брежнева, но, боюсь, и Хрущева. Тогда я решил звонить по объявлениям, не содержавшим фотографий: наивный, я не знал, что на них—как на сайтах знакомств: если девушка не вывешивает фотографию—значит вариант уж вконец безнадежный.
Помню, было объявление про квартиру с «ремонтом в настоящем ретростиле с роялем, с окнами в сад»—на деле она оказалась с ремонтом 70-х, на первом этаже с окнами во двор, пианино из которой хозяева не вывозили, потому что за вывоз нужно было платить, причем ни о снижении цены, ни о чем другом они говорить не желали, тыча пальцем в пластмассовую жердочку на стене: «Шкафчик, смотрите, только купили!»
Никто не желал делать ремонт, а если делали, то для проформы, и в этой проформе невозможно было жить, потому что зеркало в ванной, к примеру, намертво крепилось на подходящей высоте лишь для дяди Степы.
Все это касалось квартир ценой 30—35 тысяч рублей в месяц, то есть в полторы средних зарплаты москвича. Агент Руслан начал звонить мне со словами «надо бы повысить планочку бюджета», но и в квартирах ценой в 40 тысяч было все то же самое—ну, разве разбитая кухня была чуть поновее или квартира находилась чуть ближе к метро.
Однажды я спросил Руслана, с какой цены начинается квартира, не унижающая достоинство, чистая, человеколюбивая, с мебелью из IKEA. «И чтобы было, где поставить машину? И скверик, чтобы бегать?—переспросил Руслан, к тому моменту знавший про меня практически все.—От 100 тысяч. Если ремонт дизайнерский—от 200. Это, само собой, только однокомнатные. Ну так что, поднимем планочку?»
Я не соглашался. Мой друг в Париже снимал за тысячу евро нереально приятную мансарду на бульваре Сен-Жермен прямо у метро. В Москве же хозяева отказывались показывать квартиры ценой в 1200 евро в то время, когда удобно мне (хозяева, как правило, жили за городом, и устраивали смотрины раз в неделю, сразу для всех, по принципу «вас много—мы одни», что было сущей правдой). Тем, кто не отказывались, ставили условия типа содержать их кота, или требовали предоплату за полгода вперед, или московскую прописку.
Это был фильм Хичкока с героями Феллини. Он длился, пока однажды я, вернувшись домой, не обнаружил, что в квартире вслед за ванной исчез унитаз. Таджик-гастарбайтер, улыбаясь белозубой улыбкой Азии, сообщил, что новый горшок будет через два дня. Я уже знал, что рабочий снимал квартиру на первом этаже моего подъезда, только примерно с дюжиной сотоварищей. То есть он был мне, может, двоюродный, но брат по Москве. И я дрогнул. Я позвонил Руслану и сказал, что согласен на повышение планки.
Так что пишу я этот текст в профессорской однокомнатной квартире. Два шага до Тверской. Есть сквер, где я бегаю по утрам. Правда, в кухню влезают либо стол, либо холодильник, поэтому холодильника в кухне нет. Из мебели есть диван и шкаф-купе, дверцы которого имеют привычку вылетать из пазов с диким грохотом. Слышимость в доме на уровне видимости, а занавески прозрачные, а шторы не повесить, потому что карнизы брежневские и поломанные.
Отдаю я за эту квартиру зарплату «Огонька» плюс, наверное, еще половину профессорской зарплаты.
Но жизнь налаживается. Холодильник я уже заказал, а стол из кухни перенес в комнату. Он, правда, старый, колченогий и качается, как бычок на доске, так что компьютер, того гляди, упадет, и мне пора дописывать.
Как я буду из этой материальной ситуации выкручиваться?
Ну, дело в том, что у меня самого в Петербурге есть на сдачу в центре у Петропавловки отличнейшая квартира—и с прекраснейшим, кстати, ремонтом.
Эй, ни у кого нет на примете парочки иностранцев?!
Ваши 30.
Иллюстрация АЛЕКСЕЯ БОРИСОВА