Общемировой рост цен на продовольствие не обошел стороной и этот регион. На образе жизни среднего класса—по крайней мере, в «сельскохозяйственных» странах—подорожание еды, правда, никак не отразилось. Аргентинцы и уругвайцы, например, и не думают отказываться от привычки ежедневно обедать или ужинать в ресторанах, а на выходных устраивать шикарную парилью (что-то вроде нашего шашлыка, сделанного обычно не менее чем из десяти видов мяса). Однако власти серьезно заботит доступность еды для самых бедных. Ради нее в ход идут протекционистские меры—замораживание цен, снижение торговых надбавок и т п. Именно в этой практике кроются причины нынешнего острого кризиса в Аргентине, где сельхозпроизводители, «обиженные» введением очередного налога на экспорт зерновых, уже больше недели перекрывают дороги и барабанят по пустым кастрюлям перед президентским дворцом. Его нынешняя хозяйка Кристина Киршнер, пришедшая к власти во многом за счет поддержки малообеспеченных слоев, не может допустить резкого роста цен на зерно на местном рынке—неизбежного, если не ограничивать экспортные поставки искусственно.
В теории еще больше может обострить проблему реализация планов по производству биотоплива. Здесь «впереди планеты всей» Бразилия, где уже сейчас в качестве горючего для 80 процентов автопарка используется смесь бензина со спиртом, получаемым из сахарного тростника, посадки которого растут в ущерб продовольственным культурам. Бороться за дешевое топливо соблазнительно, но если при этом растет цена на продовольствие—получается слишком накладно.
На самом деле общая реакция южноамериканцев на глобальное подорожание продовольствия… позитивна. Дело в том, что агропромышленный комплекс играет во многих странах региона настолько большую роль, что рост цен на его продукцию не может не иметь положительного эффекта: увеличиваются инвестиции в большинство сельхозотраслей, растет деловая активность.
Опасаются здесь другого—глобального экономического спада. Один из самых авторитетных экономистов региона, исполнительный секретарь Экономической комиссии ООН для Латинской Америки Хосе Луис Мачинеа предрек снижение объемов и цен экспорта местной сельхозпродукции в результате глубокого кризиса в США—одном из ее основных импортеров.
Впрочем, исторически беды Запада (здесь чаще говорят Севера) обычно были на руку Южной Америке, в начале ХХ века занявшей освобожденную Россией нишу поставщика продовольствия в промышленно развитые страны. Годы Великой депрессии и обеих мировых войн стали расцветом для здешних экономик: продовольствие и европейцам, и американцам нужно было всегда. Причем в военное время поставки были такие масштабные, что с некоторыми государствами региона европейские державы расплатились только в 70—80-е годы. Франция, например, часть долга Уругваю погасила, предоставив ему лицензию на производство... коньяка.
Сейчас, однако, ситуация в мире иная: здешние эксперты не сомневаются в том, что развитые экономики ждет затяжной финансовый кризис, который заставит Штаты и Европу меньше закупать за рубежом и больше производить самим. Диверсификация экспортных рынков—это, конечно, выход для южноамериканцев, но лишь частичный. Ведь рухнуть, как считают местные эксперты, могут и азиатские гиганты, и Россия, с недавнего времени также активно закупающая здесь продукты, в частности мясо. «Мы понимаем, что в условиях возможного кризиса возрождать собственное сельское хозяйство, причем быстрыми темпами, придется и вашей стране,—говорит уругвайский экономист Фернандо Лоренсо.—Остается надеяться, что на российском рынке, как и на многих других, мы сохраним свою нишу за счет качества продукции и низких издержек».
Залог успешного преодоления грядущего кризиса здесь видят именно в непрерывном улучшении качества сельхозпродукции. Впрочем, подобный перфекционизм у южноамериканцев в крови. Титул «животноводческий инженер» в Аргентине и Уругвае куда почетнее, чем докторская степень. Своим «качеством» южноамериканцы начали делиться и с нами—разумеется, на коммерческой основе. Их вкладом в восстановление отечественного сельского хозяйства может стать подписанный недавно контракт на поставку в Россию из Уругвая крупной партии живого скота элитных пород. Конечно, тягаться со здешними сельхозпроизводителями и в плане опыта, и в плане издержек (за тех же животноводов «играет» климат, позволяющий скоту круглый год не уходить с пастбищ) у России вряд ли получится. Но главный урок мы вполне можем усвоить—южноамериканцы никогда не жертвовали этой отраслью ради индустриализации или каких-либо социальных экспериментов.
ВЕРСИЯ
Объедают ли нас китайцы?
Одно из объяснений роста цен на продовольствие формулируется строго адресно—население Китая растет, живет лучше, ест больше и качественнее. Учитывая, что китайцев — более миллиарда, выглядит убедительно
Эта арифметическая убедительность, однако, обманчива.
«Говорить в прямом смысле о том, что китайцы нас объедают,—совершенный нонсенс. У нас вообще торговля продуктами с Китаем незначительна, при том что в 2007 году товарооборот между двумя странами достиг рекордного уровня—более 48 миллиардов долларов»,—говорит заместитель торгового представителя РФ в КНР Максим Голиков. Китай уже несколько лет не закупает российские мясо, молоко и молочные продукты, а также зерно — по санитарным соображениям. Покупают, правда, рыбу и морепродукты, причем контрабандной рыбы в Китай продается раз в семь больше, чем по данным российской таможни.
В то же время российские дальневосточные и отчасти сибирские регионы крепко сидят на китайской «товарной игле». Китайские товары, продовольственные в том числе: консервы, макаронные изделия, фрукты и овощи, составляют доминирующую, если не подавляющую часть внешнеторгового оборота Хабаровского края, Читинской области, Еврейской АО. С середины прошлого года прежде положительное торговое сальдо России в торговле с КНР впервые стало отрицательным—мы в Китай, как и прежде, гоним «большую тройку» (нефть, лес и рыбу), а вот завозим постоянно растущую в объемах и наименованиях номенклатуру товаров, включая еду. Сами же китайцы продукты потребляют свои.
Это правда, что в Китае нынче мода на все новое и иностранное, в питании в том числе. «Mакдоналдсы» и KFC множатся как грибы, в Поднебесной стали даже употреблять молочные продукты и молоко как таковое, от которого в старом Китае человек якобы и помереть с непривычки мог. Продвигают «новые продукты» транснациональные корпорации. Но сырье используется почти исключительно китайское. А тех, кто завозит что-то такое, что в Китае не производится, вроде сетевых кафе Starbucks, норовят в чем-нибудь да прижать (например, недавно кафешку под знаменитой зеленой эмблемкой буквально выдворили из пекинского Запретного города—якобы по просьбам патриотически настроенных масс).
Своих производителей китайское правительство трепетно поддерживает. Недавно введена целая система особых «сельскохозяйственных поощрений», крестьянам стали выплачивать прямые дотации на зерно и дополнительные—на приобретение элитных сортов зерновых и сельхозтехники. Премии стали получать целые зернопроизводящие уезды и волости. В целом на поддержку села в Китае за 5 лет пошло более 200 миллиардов долларов.
Что же касается цен на продовольствие, то и для Китая это—головная боль. Буквально на прошлой неделе в КНР повысились закупочные цены на рис. Значит, будут расти и розничные цены, и инфляция. Население настолько обеспокоено ростом дороговизны, что на недавней парламентской сессии этот вопрос оказался самым актуальным. По слухам, в кулуарах много говорили о том, что одна из причин последнего подорожания продовольствия в мире—это растущее потребление еды в Индии.
АНДРЕЙ КИРИЛЛОВ, руководитель представительства ИТАР-ТАСС в Пекине