Столь захватывающей избирательной кампании, как в этом году, в Новом Свете не было давно. Здесь есть все — яркие и весьма разнообразные кандидаты, настоящая интрига, неожиданные результаты, столкновение позиций, конфликт идеологий. Наконец, общественный запрос на перемены, которые в той или иной форме обещают все претенденты.
В республиканской партии все уже ясно, среди демократов борьба продолжается. Но с кем бы ни встретился в финале сенатор-республиканец Джон Маккейн — с Хиллари Клинтон или Бараком Обамой, предстоит настоящая битва взглядов и образов. И гражданам будет из чего выбирать.
В сегодняшней России принято крайне скептически относиться к демократии. Распространено мнение о том, что демократические процедуры — не более чем большое шоу, в котором соревнуются деньги, решают все политические технологии, а голоса избирателей — просто способ юридического оформления чьих-то больших интересов.
Если демократию действительно рассматривать в таком ключе, то в России она, конечно, есть. Более того, она очень похожа на американскую. Достаточно вспомнить ноябрьскую речь Владимира Путина в Лужниках перед конгрессом его сторонников. Телевизионная картинка тогда заставила вздрогнуть: выключи звук — и полное ощущение, что транслируют избирательную конвенцию одной из главных американских партий.
Весь антураж до мелких деталей скопирован с заокеанского образца. Как, кстати, и сама тогдашняя речь — та самая, где упоминались «шакалы» у посольств и перечислялись многочисленные враги. Каждое слово в этом выступлении было просчитано политтехнологами с целью достижения главного эффекта — явки. Президент при этом выглядел не столь убедительно, как обычно, ведь вести американизированные кампании — не его стихия, он не раз демонстрировал, как ему противен популизм.
Чем тщательнее заимствуется форма, тем меньше в ней остается содержания. И если в кампании-2007 был хотя бы один реальный противник — пассивность избирателей, то наполнить интригой выборы-2008 вообще невозможно.
Кстати, совершенно непонятно, почему Москва на этот раз так уперлась в вопросе о мониторинге ОБСЕ. Ожесточенная торговля из-за пяти дней (камнем преткновения стал срок приезда миссии) совершенно бессмысленна. Что такого могут увидеть наблюдатели в эти дополнительные дни? Кампания такова, что даже фальсификации и злоупотребления не нужны, все и так понятно. Напротив, следовало бы раскатать перед европейцами красную дорожку — наблюдайте сколько влезет, а потом отчитайтесь. Был же казус лета прошлого года, когда ОБСЕ пришлось признать, что парламентские выборы в Казахстане стали шагом к демократии, хотя барьер преодолела только одна партия — президентская. Но само голосование действительно было корректным, не возразишь.
Вообще, современные авторитарные режимы идут в ногу со временем. Заскорузлые диктатуры давно не в моде. В прежней международной системе «правильная» ориентация (на одну из сверхдержав) вполне искупала массовые убийства и репрессии собственных граждан. Геополитическая крыша гарантировала неприкосновенность. После распада старого миропорядка откровенное неуважение к демократии стало опасным, и пришлось адаптироваться к новым реалиям. Теперь все и приспособились — политическое поле заранее (за годы) форматируется под достижение необходимого результата. Так что приезжать за неделю или за месяц — довольно бессмысленно. Во всяком случае там, где речь идет о стабильных и устойчивых странах.
Для ОБСЕ отказ от мониторинга — наилучший выход, позволяющий сохранить лицо и статус. Ведь если оценка никак не влияет ни на исход голосования, ни на восприятие его итогов внешним миром (а довольно часто это именно так), то репутация организации страдает.
Выборы в Думу в декабре 2007-го публично критиковали все, а БДИПЧ ОБСЕ приехать отказалось вовсе. Что не помешало президенту Франции Николя Саркози позвонить Владимиру Путину и поздравить его с успехом. При том что делать этого ему не предписывал никакой протокол — не президента же выбирали.
Конфликт с ОБСЕ — выражение подспудного стремления России быть как Америка. Потому что американцам, приверженцам по-настоящему суверенной демократии, безразлично, будет ли кто-то наблюдать за их демократическими процедурами или нет, а если будет, то какой вердикт вынесет. Во многих штатах пускать наблюдателей на участки просто законодательно запрещено.
Тот же факт, что в самой Америке существует развитая и глубоко укорененная система демократического контроля, сдержек и противовесов, инструментов воздействия политических партий на ситуацию, для нас малозначителен. Потому что мы в это теперь просто не верим — нет никакой демократии и выбора толком у них там никакого нету…
Вопрос о наличии реального выбора непраздный. Несколько лет назад в развитых странах действительно стало заметным стирание прежних идеологических развитий. Программы партий тяготели к центру и нивелировались. Наиболее ярким примером этого стала идеология «новых лейбористов», или «третьего пути»: попытка совместить идеи социального государства со стимулированием рыночной конкуренции. Именно на этой волне Тони Блэр провел серьезные преобразования в Великобритании, к центру смещался и социал-демократический канцлер Германии Герхард Шредер. Правым, напротив, приходилось зачастую апеллировать к социальной справедливости.
Коридор политики (особенно в Европе) сузился, а выборы стали более персонифицированы — граждане больше голосовали за личности, чем за программы. Однако в последний год ситуация начала меняться.
Выборы во Франции показали, что идеология возвращается в политику. Кандидаты в президенты — Сеголен Руайаль и Николя Саркози — олицетворяли разные взгляды на развитие страны и разные подходы к необходимости реформ. Парадоксально, что левые, которые традиционно воспринимались в качестве прогрессивной силы, занимали консервативные позиции (ничего не менять), а консерватор Саркози пришел к власти под лозунгом перемен.
Впрочем, в сегодняшней Франции это норма. Студенческий бунт зимой 2006 года, когда правительство осторожно попыталось реформировать правила найма на работу, по форме напоминал события 1968-го, но нес противоположный пафос. Не «Долой прогнившую систему!», а «Руки прочь!» от нее.
Идейный раскол очевиден и на нынешних выборах в Америке. Правда, в соответствии с масштабом страны и ее ролью в мире идеология на сей раз имеет вполне глобальное измерение. По сути, в центре дискуссии — как обеспечить мировое лидерство Соединенных Штатов, значительно подорванное за годы правления администрации Буша. Тем более что от этого лидерства сейчас, в условиях поистине глобальной экономики, зависит и благосостояние простого американца. Того самого, которому всегда было глубоко плевать на внешнюю политику.
Когда в политику возвращаются идеологии?
Тогда, когда возникает потребность в объяснении действительности и ее изменении. Поскольку именно идеология, то есть концептуальный подход к окружающей реальности, дает инструментарий, при помощи которого что-то можно понять, а потом трансформировать.
На заре XXI века стало понятно, что объяснений явно не хватает. Дела в мире идут совсем не так, как предполагали в начале прошлого десятилетия, в период провозглашения «конца истории» и окончательного торжества одной из идеологий. Жизнь быстро опровергла те иллюзии. А общая нестабильность и неуправляемость процессов, к тому же чудовищно быстрых, требует реакции.
Ощущается потребность в идеях, и демократическая среда реагирует на эту потребность. Пусть медленно, пусть не всегда адекватно, пусть с риском ошибиться и предложить ложный путь, но она это делает. И политический мир приходит в движение, что на практике выражается в таких кампаниях, как та, что сейчас разворачивается с США. Кто бы ни победил на выборах, в Америке не будет революции. Но можно быть уверенным, что и застойного болота там не будет.
России, если судить по нашим избирательным «страстям», идеи ни к чему, а ответы на вопросы мы знаем и так. Министр финансов довольно провозглашает нашу страну «тихой гаванью» в бурном море финансового кризиса и приглашает всех найти укрытие у нас. Жизнь практически удалась.
Перефразируя видного отечественного государственного мужа, можно сказать, что политика — не место для дискуссий. Их и нету. Не случайно ведущие кандидаты на выборах дебатов не ведут. Говорят, не с кем. На самом деле — не о чем.
У демократии — особенно современной — уйма недостатков и отвратительных проявлений. Она манипулятивна и лицемерна, продажна и легковесна. Но она представляет собой ту саморегулирующуюся среду, которая способна отвечать на дух времени, как ни пафосно это звучит. И не случайно американские выборы-2004, на которых во второй раз победил Буш, были такими скучными, а его соперник Джон Керри наводил такую тоску своим унылым резонерством. Просто тогда еще не сформировался общественный запрос на что-то новое, вот политика ничего и не предложила. Сейчас все иначе — есть запрос и есть вызовы.
Надо полагать, когда оба этих компонента возникнут в России, у нас тоже развернется реальная кампания, которая сейчас кажется совершенно ненужной.
Фото: JASON REED/REUTERS; ГРИГОРИЙ СЫСОЕВ/ИТАР-ТАСС; СЕРГЕЙ КУЛИКОВ/PHOTOXPRESS.RU