У Феликса Комарова судьба сложилась счастливо. Получилось выстроить жизнь так, как он сам хотел, невзирая на обстоятельства и очень часто — вопреки им. Путь от простого инженера до персоны, имя которой значится во всех VIP-списках, получился у него, по его собственному признанию, на удивление прямым: «Все просто — ставил перед собой цель и шел к ней». После этих походов остались знаковые вехи: доктор экономики, знаменитый галерейщик и коллекционер, благотворитель, ресторатор, учредитель инвестиционно-строительного фонда «Норд Стар», создатель уникальной художественной галереи в Нью-Йорке World Russian Gallery. А еще первый глава представительства компании «Роллс-Ройс» в Москве и единственный россиянин — член Рокфеллеровского клуба.
***
Русскому менталитету присущ фатализм и некая, как говорят, «генетическая безалаберность». На такой платформе трудно быть успешным. А вам вот удалось. Вы как-то иначе смотрите на жизнь?
Знаете, я для себя вывел афоризм: «Каждому из нас от природы дается шанс стать человеком. Но не все, к сожалению, этот шанс используют». Что же касается науки быть успешным — я не оговорился, речь именно о науке, — то постичь ее в состоянии любой, было бы желание. Как мне кажется, существует некая модель жизненного успеха. Я вижу ее в форме пирамиды. Мы рождаемся, попадаем в квадрат, в основание этой пирамиды. Квадрат — это песочница. Нас много, мы маленькие, дружелюбные, мы играем, обмениваемся лопаточками, что-то лепим из песка. Но жизнь идет вверх. Сечение пирамиды уменьшается, и чем выше ты поднимаешься, тем скорее ты должен быть готов к тому, что на самом верху останешься один. Кем-то непонятый, непринятый, бедный или богатый, но неповторимый — один, но, самое главное, в полном согласии с самим собой. Это состояние внутренней гармонии и баланса и есть успех.
Недавно начался новый, 2008 год. Сегодня много людей придерживаются восточного календаря. А вы?
Скажу так: большая часть моей жизни прошла не по восточному и не по западному календарям, а по нашему, по российскому. Так что 1 января каждого года просто прибавляю к прожитому еще один отрезок времени, отпущенный мне на земле. Я не оглядываюсь назад, а думаю о будущем годе-плюсе.
Раз речь зашла о новом годе, хочу поделиться своим непреложным правилом: нельзя уходить в него с долгами, с невыполненными обязательствами. То есть всем тем, что тянет человека обратно, что тормозит и как бы стопорит будущее. Разумеется, кто-то в новом году победит, кто-то проиграет. Но у побежденных должен сохраниться ключевой стимул — в следующем году преодолеть неудачи. Без этого через дебри обстоятельств не продраться.
Много лет вы прожили за границей, в Америке. Есть ли сегодня такое понятие — «эмигрантская доля»?
Великий писатель Иван Бунин сказал, что эмиграция — это большая беда, там жизнь режется по-живому. Но когда меня спрашивают об этом, то отвечаю так: я из России никуда не уезжал, я просто был в командировке, как бы из Москвы в Москву проездом. Конечно, десять лет, проведенные в Америке, были для меня непростыми, но они были интересными и во многом полезными. И я глубоко почувствовал значение слова «ностальгия». Это очень сильное чувство, не все его преодолевают.
Несмотря на то что вы были «далеко от Москвы», на чужбине, вы сумели не только продержаться на плаву, но и оказались в чужой стране заметной личностью, небедным человеком. Может быть, вы даже станете олигархом?
Я не олигарх в прямом, миллионнодолларовом понятии этого термина, я скорее олигарх от искусства. На мой взгляд, это прекрасное звание. Я понимаю его по-своему: олигарх — это результат грандиозной работы, стечения определенных обстоятельств, работы ума плюс удача. Я искренне и с большим вниманием отношусь к людям, которые сумели заработать большие деньги, у нас или в Америке. Ведь зарабатывать много — это талант, который не каждому дан. Правда, к сожалению, среди успешных бизнесменов немного людей с широким кругозором, многие из них не всегда знают, куда девать заработанные миллионы, как ими распорядиться.
Сегодня средства массовой информации Запада поднимают тему русских денег, поднимают с негативом, с каким-то вторым, даже третьим смыслом. А меня радует, что наши богачи покупают и раритетные картины, и футбольные клубы, и роскошные замки. Я считаю, такие вложения плюсовыми для России, а для западной экономики — не удивляйтесь — минусовыми. Наши олигархи практичные, умные люди, они приобретают не проходные вещи, а то, что стало брендовой частью европейской, мировой экономики и культуры. Да и в Россию нынче приходит много западных денег. Это хороший, свежий, попутный ветер.
По приезде в Штаты я заметил, что американцы неохотно дают деньги взаймы и осторожно их во что-то вкладывают. Но сегодня они все больше верят нашей экономике, нашим успехам и поэтому своими богатствами «делятся» с нами.
Вы единственный из русских — член Рокфеллеровского клуба. Как известно, это самый закрытый клуб богачей.
Чтобы стать членом этого клуба, мало иметь деньги и быть известным, необходимо получить пять рекомендаций от действующих членов, трое из которых — члены совета директоров. Только после этого со мной беседовал сам председатель клуба.
Рокфеллеровцы очень консервативны, собираются только в своем здании, при особом церемониале. Но мне первому удалось этот ритуал изменить, пригласив всех членов к себе в галерею. Гостями стали примерно 500 человек. Играла музыка, выступали актеры, поэты, музыканты, пел детский хор. Вокруг были картины, скульптуры русских художников, которые привлекли большое внимание. Угощение на столах было конечно же русское — блины, икра, водка.
Как восприняли русский размах?
Забавно было смотреть на оживленных, раскрепостившихся членов Рокфеллеровского клуба, в другое время показательно сдержанных. Но люди есть люди, и при виде 4-килограммовых банок с черной икрой чопорность изменила даже избранным рокфеллеровцам. В 1997 году меня избрали «Человеком года» Рокфеллеровского клуба. Я, помню, выступил тогда с короткой речью. Говорил о России, о нашей экономике, о перспективах развития страны. Мне очень хотелось быть правильно услышанным и понятым, так что был эмоционален и свой далеко не безупречный английский подкрепил языком жестов. В конце приема какой-то американский журналист попытался поддеть меня по поводу моего произношения, но я, не задумываясь, ответил: «Я так говорю, потому что боюсь, что пострадает мой русский». Фраза имела успех.
Говорят, вы придумываете самые фантастические проекты и воплощаете их в жизнь. Что, с вашей точки зрения, было самым удачным?
Одним из самых успешных и, быть может, знаковых считаю открытие в Москве представительства фирмы «Роллс-Ройс». С той поры прошел уже десяток лет, но, как говорится, есть что вспомнить. В Америке я познакомился сначала с руководителем американского отделения «Роллс-Ройса», а потом и с президентом головной компании. Когда заговорили о России, я предложил им открыть представительство знаменитой фирмы в Москве. За окном — середина 1990-х, время для России памятное, так что не буду говорить о первой, похожей на оторопь, реакции моих собеседников и прочих подробностях «обкатки» этой идеи. Разговоры о перспективах спроса на самые дорогие в мире автомобили в сложные для России времена — а машина собирается вручную, салон из кожи бегемота, в год делается всего 1200 «роллс-ройсов» — выглядели по меньшей мере экстравагантно. Но все же вскоре мне удалось реализовать это предложение. Открытие московского отделения посетили посол Великобритании, представительница английского королевского дома. И я рад, что сегодня российский рынок — один из ключевых для этого знаменитого бренда.
Любопытно, кто первым из русских купил «роллс-ройс»?
Первый покупатель приехал из Сибири, второй — из Казахстана, третий — из Душанбе. Я бы добавил, что в те времена человек, покупающий «роллс-ройс», как бы вызывал огонь на себя, учитывая расцвет преступности и общее неблагополучие. Так что первые владельцы были мужественными людьми.
Продавать такой товар в тех условиях — тоже не для слабонервных…
Но не для человека, который падал с вертолета, разбивался на машине, занимался русским искусством в Америке. Не зря меня американцы называли сумасшедшим. Журналист «Нью-Йорк таймс», написавший обо мне большую статью, так и назвал ее: «Сумасшедший Комаров переделывает облик Манхэттена».
Речь, наверное, шла о создании знаменитой Русской галереи?
О ней. Живя на Манхэттене, я открыл для себя целый мир и целый мир открыл в себе. Ведь Манхэттен — это средоточие самых необыкновенных музеев, кинотеатров, ресторанов, магазинов, церквей. И вот в центре этого молоха, по адресу Пятая авеню, 800, я открыл Всемирную русскую галерею. Она была единственным частным бизнесом на знаменитой музейной миле. В галерее были представлены работы Эрнста Неизвестного, Михаила Шемякина, Олега Целкова, других русских художников, живущих на Западе и хлебнувших, как вы выразились, эмигрантской доли. Мне удалось помочь этим художникам. Хотя в Америке я помогал не только художникам — нашим спортсменам тоже. По сей день горжусь достижением: я придумал особый Русский Кубок Стэнли, единственный за всю историю НХЛ официально утвержденный. Первое награждение этим трофеем происходило в моей галерее. Хочу добавить, что, гордясь русской культурой, я никогда не противопоставлял ее американской. Я всегда говорил и говорю, что и та, и другая — это части единой мировой культуры. Правда, в Америке моя судьба сложилась так, что все время я не ощущал ветра в спину, это был ветер в лицо — нередко явное недружелюбие ко всему русскому, к России.
Это отражалось и на бизнесе?
Помню такой эпизод: один покупатель регулярно приобретал в галерее фигурки из золота и серебра. Купил одну, вторую, затем третью. Потом вдруг пропал. Я встретил его через полгода и спросил: «Поменялись вкусы или кончились деньги?» Он ответил: «Сейчас время не такое хорошее, чтобы покупать русское искусство». Я ответил: «Закон биржи гласит обратное: покупать надо, когда все продают, а продавать надо, когда все покупают». Я очень рад, что мое ощущение сбылось, — сегодня русское искусство на всех аукционах бьет рекорды цен и продаж.
Это правда, что вашу Русскую галерею в Нью-Йорке называли даже филиалом нашего Министерства культуры?
Правда. И еще филиалом Министерства иностранных дел. С нынешним главой нашего МИДа Сергеем Лавровым в Нью-Йорке мы часто встречались: он возглавлял Миссию России при Организации Объединенных Наций, а я делал художественные выставки в ООН, организовывал различные мероприятия. Мой самый заметный проект — грандиозная выставка российской культуры, на которой присутствовали 116 послов при ООН. После открытия экспозиции был большой банкет в моем клубе «Москва» — со всеми официальными лицами и… с русскими блинами. Помню, как познакомился с Хиллари Клинтон: она искала подарок для Мадлен Олбрайт — брошь в знаменитую коллекцию госсекретаря — и посетила мою галерею. Потом приезжала знакомиться с новинками и позже, а однажды от первой леди я тоже получил подарок, который никогда не забуду, — приглашение на инаугурацию президента США. Причем не обычное, а так называемый белый пропуск — для особо почетных гостей. Я оказался в двух шагах от первого лица, что называется, был «допущен» к телу.
Вы знакомы с огромным количеством людей искусства, политики, бизнеса. Это «бремя знакомств» — часть вашей формулы успеха?
Дональд Трамп — американский миллиардер, известный человек, но для него поддержание собственного рейтинга — едва ли не ключевая цель, и огромное количество жизненной энергии направлено на поддержание этой его известности. Он продумывает каждый шаг, организовывая свою жизнь до мелочей. Я несколько раз бывал у него дома, на званых приемах. Даже в том, как он выходит к гостям, раскланивается, как он сам кому-то из гостей наливает вино, хотя для этого существует множество слуг, которые всегда рядом, — его стратегия: так он может кого-то выделить, приблизить. Он политик во всем. В американской прессе написали про меня, что я «русский Трамп». С этим не согласен категорически, мне кажется, мы совершенно разные. Разные на сто процентов. Могу сказать, чем мы принципиально отличаемся: у него поза, а у меня позиция. Точнее, моя жизнь — позиция, а не поза.
Беседовал АНДРЕЙ КРОПОТКИН
Фото из АРХИВА Ф. КОМАРОВА