Мужичонка-охранник, с ходу опознаваемый персонаж российской действительности, сравнимый лишь с мандельштамовским командированным («нету его ни страшней, ни нелепей» — помните, с пузырями треников на коленях и вареной курицей в купе?), на самом деле есть кривое, но отражение общемировой тенденции.
Вот уже лет 10, а то и 15 серьезные люди на Западе ведут дискуссии о кризисе мужской самоидентификации. Если эта проблема и кажется надуманной в России, то по той же причине, по какой у нас пренебрежительно машут рукой в сторону, скажем, экологии — несмотря на российские пыль, грязь и уничтожение лесов, полей и рек.
Суть в том, что прежние мужские рыцарско-мачистские добродетели (физическая сила, отвага, готовность к защите любви, семьи и родины) в нынешнем мире не востребованы. И значит как минимум — старомодны, а как максимум — напрасны и смешны.
В нынешнем мире физическую силу заменяют механика и электроника (а в прочих случаях — албанские, польские, туркменские гастарбайтеры или российские солдаты). А что до семьи и любви — то там изменилась роль женщины, не просто отказавшейся от роли бесплатной стряпухи, няньки, швеи и любовницы, но и успешно нашедшей себя в массе иных общественных ипостасей.
Женщинам сегодня можно все. А вот мужчинам нельзя очень много чего — хотя бы потому, что непонятно, чего им можно. Это и есть кризис мужской самоидентификации.
И я вовсе не увожу ловким приемом разговор от того, с чего начал, — то есть от вожделенной российским мужчиной должности, предполагающей выдачу военизированной униформы с нашивкой security (в провинции — «охрана») на рукаве. За тысяч 16 (в Москве) или 8 (в провинции) рублей зарплаты в месяц. С работой «сутки через двое». Не способного при этом никого ни от чего защитить. Я просто хочу сказать, что этот, прости, господи, охранник есть очень наше, очень российское проявление проблемы, известной всему миру.
Ведь достоинство мужчины не в форме его жизни, а в ответственности, которую он за эту форму несет. И кризис мужской самоидентификации — это прежде всего кризис ответственности. Сегодняшний гонимый ветром перемен мужичонка мало за что отвечает: ни за последствия секса, ни за необходимость кормить семью в браке, ни за жизнь с женщиной вне брака, ни за воспитание детей, ни за содержание детей после развода, ни за производимый им общественный продукт, ни за политическое устройство общества, ни за экологию — вообще ни за что. Ему его ответственность представляется таковой: выглядеть крутым и сильным в глазах окружающих. И при этом избежать пенделя под зад от того, кто круче и сильнее его.
И вот тут я возвращаюсь в Россию к нашему охраннику.
Потому что эта социальная фигура, с моей точки зрения, и является олицетворением современного российского мужчины. В охранники потому так и стремятся и охранников поэтому так и много, что эта позиция — апофеоз мужской безответственности.
Это безответственность профессиональная — кто из этих обычно хлипких человечков способен скрутить грабителя или поразить метким выстрелом цель? Они сами давно скручены авитаминозом и гиподинамией, а оружие им не дают, и правильно делают: спички детям не игрушка.
Это безответственность материальная — деньги, которые они получают, позволяют разве что валяться на диване (купленном еще мамой) в приватизированной квартире (полученной на работе еще папой), смотреть телевизор, дуть пиво и жрать чипсы.
Это безответственность социальная — устроился, и ладно, а делать карьеру, менять мир, вообще расти не обязательно.
И при этом охранник — это дикая гордость в смысле «Вася, ты меня уважаешь?» — «Уважаю, Петя, вон у тебя какая крутая форма. Типа, серьезная форма, крутая, военная!»
Форма без содержания — вот что такое массовый российский охранник. Давно бы фотоэлементами заменить этих парней — как пел на заре перестройки бит-квартет «Секрет».
Форма без содержания — вот что такое массовый российский мужчина. И правильно делают российские женщины, что ищут в мужья себе иностранцев.
У Акакия Акакиевича, как известно, тоже была одежда серьезная и крутая: шинель. И Акакий Акакиевич исчез, когда шинели не стало. Пора бы у охранников их шинелишки отобрать.
И тут я полностью согласен с Ахматовой: «Жалеть Акакия Акакиевича нечего».
На грани фола
В настоящее время только в Москве около 200 тысяч человек работают охранниками (сопоставимо с численностью милицейского корпуса в ключевом субъекте Российской Федерации), а численность частных охранных предприятий в столице составляет 4 тысячи. С какой точки зрения ни взгляни — статистика явно шкалит: цифры парадоксально высокие и вызывают сначала оторопь, а потом тревогу: насколько прозрачна охранная отрасль, в которой занято столько людей?
Казалось бы, и ежу понятно: охранять покой граждан и имущество должна милиция. Неужели она настолько бессильна нынче, что в помощь ей требуется такое внушительное число частных охранников? Разгадка феномена, как представляется, кроется в другом — в сегодняшней России в сочетании «частный охранник» смысл заключен вовсе не в слове «охранник», а в определении его принадлежности — частный. То есть это прежде всего нанятый кем-то человек, а потом уже функция, которая на него возложена. И за свои деньги заказчик вправе требовать самые разнообразные услуги по решению именно его, заказчика, проблем — будь то охрана, защита, помощь в решении разнообразных вопросов, «силовое сопровождение» хозяйственной деятельности и масса всего другого, чего милиция предоставить за те же деньги не может или не хочет.
По мнению Игоря Голощапова, председателя правления Координационного центра руководителей охранно-сыскных структур, большинство клиентов воспринимают нанятых охранников как свою маленькую армию. И едва ли не норма: обеспеченный «подопечный» требует от руководителя охранного предприятия, мягко говоря, некорректных методов работы. Нередки случаи, когда клиент ставит ультиматум: или вы решаете мои проблемы любым доступным способом, или же я меняю охранное предприятие. В такой, увы, типовой ситуации только от руководителя фирмы зависит, на что он пойдет ради сохранения заработка в условиях жесточайшей конкуренции на рынке. Чего греха таить, находится немало директоров охранных предприятий, берущихся за такую работу.
Знакомые с ассортиментом предложения эксперты утверждают, что состоятельный частник при желании легко отыщет в море профильных структур и фирм желаемое по вполне сформировавшемуся в сегодняшних рыночных условиях прайс-листу на нелегальные охранные услуги. Пробивка номера автомобиля, к примеру, обойдется всего в 50 долларов, детализация счета мобильного телефона — в 600, прослушивание сотового на уровне оператора доступно в вилке 300 — 800 долларов. Далее в прейскуранте:
сбор материалов для уголовного дела — от 1,5 тысячи долларов,
лоббирование дела — от 1,5 до 4 тысяч долларов,
разбойное нападение — от 5 до 40 тысяч долларов,
похищение человека — от 20 тысяч долларов.
Охранный бизнес, развивающийся, по сути, без присмотра, стремительно криминализируется. В немалой степени способствует этому существующий механизм получения лицензии на открытие частного охранного предприятия. Вход в этот бизнес — едва ли не самый дешевый из всех видов предпринимательства. Чтобы открыть небольшую фирму для охраны, например, супермаркетов (работать без оружия, хватит и дубинок, наручников и травматических пистолетов), достаточно 3 тысяч долларов (для сравнения — парикмахерская стоит на старте не менее 42 тысяч долларов). Для регистрации охранного предприятия как юридического лица (в предприятии участвуют несколько учредителей) потребуется 10 тысяч руб., в качестве индивидуального предпринимателя — 2,5 тысячи руб. Оставшаяся сумма пойдет на аренду небольшого помещения, покупки оргтехники и пошив формы. Учредителем такой фирмы легко может стать кто угодно — даже вор-рецидивист. А охранником может работать любой человек, физически и психически здоровый и не имеющий проблем с законом, а также прошедший подготовку (ее параметры не регламентированы) и обладающий удостоверением охранника. Главной же (и едва ли не единственной) причиной лишения ЧОПа лицензии было и остается незаконное хранение оружия.
Так что не стоит заблуждаться на счет термина «охранное» в словосочетании «частное охранное предприятие». Главным словом является «частное». Условия деятельности этих структур таковы, что даже если на глазах у вооруженного охранника будут убивать и грабить, он не должен покидать пост — пусть милиция разбирается. Зато ничто не препятствует конфликтам между частной охраной и государственными структурами, которые чем дальше, тем чаще случаются. Так, в декабре 2006 года сотрудники ЧОП «Гарант», охранявшие здание администрации рынка «Лужники», пытались помешать проведению планового рейда Федеральной миграционной службы и нанесли побои заместителю руководителя ФМС России генерал-майору Михаилу Тюркину и начальнику отделения отдела миграционного контроля УФМС по Москве Виктору Макарову. На ЧОПе эта история никак не отразилась.
Частные охранные предприятия — это далеко не борцы с преступностью. Они имеют право применять силу, их задача оберегать и защищать, но только человека, который им платит. Надзирать же за охранными фирмами значительно сложнее, чем за государственными силовыми структурами, а прокуратура и за милицией-то поспеть не может.
ЮРИЙ ШЕБАЛДИН