Выдающийся японский режиссер Такеши Китано в год своего 60-летия представил в Венеции новый фильм «Слава режиссеру!», однако на родине его по-прежнему считают комиком
Японский режиссер Такеши Китано («Затойчи», «Куклы», «Брат якудзы», «Жесткий полицейский»») снимает фильмы исключительно для себя (в Японии он больше известен как Бит Такеши — сценическое имя, которое он придумал в 70-х как часть manzai, комедийного дуэта «Два бездельника»). Его фильмы чем-то напоминает зрелого Феллини с его абсурдными для 60 — 70-х картинами, игнорирующими логику и содержание. Вместо сюжета Китано предлагает зрителю пост-модернистскую смесь, где трагедия и триллер неожиданно заканчиваются комедией, а в исторических картинах его главный герой, самурай, — блондин, который танцует американский степ.
В фильме «Слава режиссеру!» Китано в своем традиционном абстрактном стиле шутливо описал собственные проблемы. Герои его новой ленты — режиссер (сам Китано), мать и дочь, занятые поиском денег и женихов, влиятельный и дурной продюсер, сошедший с ума ученый, мафиозные держатели ресторана. Они перемещаются по экрану словно насекомые, которые вынуждены сосуществовать вместе, но им нет никакого дела друг до друга. С их участием перед зрителем разыгрываются сценки из различных жанров — триллер, комедия, драма, фантастика, причем режиссер является своеобразной связкой нелепых эпизодов. У его героя есть интересная особенность: он обладает способностью превращаться в деревянную куклу, сделанную по его образу и подобию, и таким образом избегает неприятных ситуаций.
Зритель любит вас за гангстерские триллеры и саги о самураях, но ваш новый фильм посвящен будням режиссера...
В этом году мне исполнилось 60 лет. Решил преподнести себе подарок и снял фильм о самом себе (усмехается)...
?!
Ну хорошо. Есть режиссеры, которые всю жизнь заняты чем-то одним. Они снимают «Матрицу-1, 2, 3, 4». Я же терпеть не могу повторяться. Поэтому решил бросить критический взгляд на свое творчество. Мне хотелось высказаться, передать то, что постоянно сверлит мой мозг вот уже много лет. При этом я задавался вопросом, чем мой образ мыслей и манера работы отличаются от манеры моих коллег. Помните, в фильме есть эпизод, в котором двое японских исследователей увидели в мониторе комету. К этой сцене следует комментарий: «Если бы метеорит обнаружили в Голливуде, на него бы уже посадили героя, который бы покорил мир. Но японцы внимательно всмотрелись в камень и увидели там два женских лица...» Я пытаюсь показать, как абсурдно рождается идея фильма и как она интерпретируется в различных культурах.
А как воспримут ваши откровения на родине?
Представьте себе, что мне до этого нет никакого дела. Меня никогда не интересовало мнение зрителей, я всегда снимал для себя. Комик по профессии, я только всю жизнь и заботился о реакции аудитории.
10 лет назад ваш фильм «Фейерверк» наградили в Венеции. Это изменило вашу жизнь?
Да. Японцев вынудили официально называть меня режиссером! Однако для японцев, по словам моего агента, я продолжаю оставаться сумасшедшим или монстром, которым пугают детей! Если бы у них была власть, они вырезали бы меня из истории кино как раковую опухоль, но, видимо, мешает моя международная репутация.
А как относится семья к вашим фильмам?
Они их не смотрят. Иногда сынишка делает перерывы в просмотрах блокбастеров и заглядывает в студию. Но долго он там не задерживается. Быстро уходит, выражая свое мнение откровенно: «Ну, папаша, и дерьмо же ты снял!»
Что волнует японскую киноиндустрию?
Ее интересует как получше развлечь зрителя. Что же до японских режиссеров, то их способ работы не изменился со времен Акиры Куросавы. Незадолго до своей смерти он написал мне письмо, в котором призывал серьезно заняться режиссурой. В то же время мне стало известно, что со своими актерами он обращался как с рабами. Куросава работал во времена господства крупных японских студий, в которых авторитет режиссера сомнениям не подвергался. Я же, выходец из театральной и комедийной среды, не принадлежу к классической японской киноиндустрии.
Можете сравнить японского зрителя с европейским?
Японского зрителя, думаю, не волнует ничего. Он будет охотно потреблять все, что ему преподнесут в более или менее привлекательном виде. Европейцам вот все кажется, что у нас кино мистичное, философское, недосказанное. Мне часто задают вопросы о символических элементах и характерах в моих картинах. Европейцу, может быть, и привиделись какие-то символы. А вот современный японец едва ли понимает свою собственную культуру. У многих из них отсутствует всякое культурное образование, не говоря уже о знании истории своего кино. Их не интересуют 40-е и 50-е годы в японском кино. Они интересуют больше европейцев. Вам придется порядком попотеть, чтобы найти на улице прохожего, которому знакомы фильмы Мидзогути, или Одзу, или даже Куросавы.
Вы заговорили о коммерциализации японской культуры. У российского читателя часто складывалось другое мнение о ее сути: созерцательная, философская, рефлективная...
Это вы о временах правления императора в Киото? Япония XXI века характеризуется тем, что в ней все продается и покупается. У нас отсутствует уважение к частной жизни человека. А у последнего полностью отсутствует индивидуальность. Девушки у нас продаются за сумочку «Прада», банкиры — за приветливую улыбку начальника. Я тут прочитал в газете о школьницах, которые продавали свои трусики мужчинам, нуждающимся в подобном товаре.
В ваших ранних картинах, например в «Куклах», герои часто выглядят марионетками, которыми управляют невидимые нити судьбы. Это у вас личное, так сказать, или социальное?
Когда я был маленьким, мне все время казалось, что у меня раздваивается личность. Отец часто приходил домой пьяным. Избивал меня и мою мать. А у меня в этот момент возникало впечатление, что я отделяюсь от своего ноющего от побоев тела и наблюдаю за ним сверху.
Именно поэтому, как бы в напоминание о тяжелом детстве, многие ваши фильмы полны агрессии и насилия?
В отличие от детских впечатлений насилие в моих работах никогда не остается безнаказанным. Более того, оно ведет за собой цепочку преступлений. Кто убивает, должен быть убит.
Отсюда ваш интерес к фильмам о якудзе — японской мафии? Насколько сильно их влияние в японском обществе?
Думаю, что нет ни одного сектора бизнеса, который бы не контролировался ими. Причем их влияние распространяется не только на торговлю наркотиками, проституцию и игровую индустрию, но и, например, на сделки с недвижимостью. Границы между политикой и мафией очень неясные. Однако у якудзы есть и интересная традиция: если они совершают особо тяжкие преступления, то уничтожают себя сами. А это вызывает определенное уважение. Например, политики не практикуют самоубийства, даже если наносят ущерб стране.
Телепередачи с вашим участием европейцу было бы сложно смотреть. Комичность вашего героя заключается в его безграничном унижении. Почему нужно прибегать к таким крайним мерам, чтобы вызвать веселье зрителей?
Японцы привыкли к унижениям. На протяжении всей истории наш народ то и дело угнетал сам себя. Сначала безграничная власть сегуна (императора). Потом военная диктатура. Демократию, которую привезли американцы, у нас никто не понял и до сих пор не научился ею пользоваться. А садизм, как известно, вызывает садизм. Чем больше показывают мучения человека на экране, тем шире улыбка телезрителя.
Фото: CATARINA-VANDEVILLE POLL/GAMMA/EAST NEWS; Michele Gregolin/Reuters