Борис, известный враг народа, бежавший в Лондон из Москвы, уже с двухтысячного года сидеть бы мог бы — но увы. Он под британскою защитой торчит, от злобы восковой, как будто намертво зашитый в костюм защитный войсковой. Не выдают его британцы, хотя готова наша власть представить дюжину квитанций на все, что он успел украсть. Под сенью чуждого закона укрылся конченый злодей, как сатанинская икона для непорядочных людей. Любой свободно может видеть его, народного врага. Его никто не хочет выдать и взять не могут ни фига, и гонит он свою заразу назло отеческим властям…
Но можно взять его не сразу, а постепенно, по частям.
Москва работает на славу, точна, как мастер каратэ. Сначала отняли «Андаву», «Аэрофлот» и ОРТ, потом — опять-таки не сразу, все откровенней становясь, — простерли руки к ЛогоВАЗу и отобрали ЛогоВАЗ, взялись опять же за суккубов, с какими враг вершил дела, — и еле-еле спасся Дубов (Отчизна добрая была). Бежал неуловимый Бадри, как в лучших книгах Реверте* (он ничего не делал в кадре, но заправлял на ОРТ). Теперь пришла другая фаза: закон не хочет уставать — берут рабочих ЛогоВАЗа, что собирались бастовать. Боюсь, что схватят всех, кто связан когда-то был в родной стране с «Аэрофлотом», ЛогоВАЗом… (За ОРТ боюсь вдвойне.)
Похоже, дальше — только стенка, как некогда, во дни отцов… Уже убрали Литвиненко (не важно кто, в конце концов). Теперь забрали дачу в Ницце — навеки, сколько ни борись. Заметно сузились границы, где может прятаться Борис. Теперь он бродит с видом кислым. У наших в голосе — металл. Я знаю: это все со смыслом, я «Гарри Поттера» читал. О том мы нынче и судачим, что Боря, мерзостен и горд, распределен по этим дачам, как по крестражам — Вольдеморт. Еще в могуществе и славе, еще на роковой черте он разделился: часть — в «Андаве», в «Аэрофлоте», в ОРТ… Сиди он в Лондоне и даже на дальнем острове Хонсю — когда мы соберем крестражи, он силу потеряет всю.
Но чтобы он дошел до точки — должны мы строго, по-мужски, арестовать его сорочки, его трусы, его носки, кальсоны, галстуки, ботинки, бразильский дом, французский сад и офисы, и все картинки, что в этих офисах висят, и всех, кто знал его когда-то, и всех, с кем шел он под венец…
Тогда законная расплата его настигнет наконец. Генпрокурор, как Поттер Гарри, сияя ликом, как заря, волшебной палочкой по харе его ударит, говоря: «Авада, — скажет он, — кедавра! Пришла пора лягнуть ведро. Не раз противников кидал я через умелое бедро. И не таковских мы пинали, хоть и прощали до поры!» — и все случится, как в финале любимой книги детворы.
_____
* Ударение в фамилии Реверте на предпоследнем слоге, но автору так удобнее.
Иллюстрация ГЕОРГИЯ МУРЫШКИНА